- Тем более, других линий, продолжающих династию, все равно нет, - добавил Эльдар еще один аргумент. – И споров кто более законен, а кто менее, не возникнет.
- Да, - поддержал его представитель торговой палаты, до сих пор нервно почесываясь после утреннего посещения ведомства Дробышева – почему-то кабинеты охранки всегда вызывали у него именно такую реакцию. - Полагаю, решение тут единственно возможное. И мы должны его принять.
- Но… - опять начал было глава ревизоров, и опять его оборвали:
- Игнатий Петрович, - генерал-прокурор и не думал скрывать своего раздражения. – Если вам есть что возразить по существу – говорите. Мы вас внимательно слушаем. А вот от общих сомнений, пожалуйста, избавьте. Так скажете нам что-нибудь по делу?
- Брак неравнородный, - пожевав губами, все-таки высказался тот.
- Да. – согласился с очевидным Барятин. - Вот только это не является однозначным основанием признавать его морганатическим. Нет такой статьи в уложениях, есть лишь закрепившаяся за последние поколения традиция. И все.
- Но зато основанием может стать другое, - никак не хотел угомониться собеседник. – Императорского одобрения на женитьбу наследника не было.
- Вы можете утверждать это определенно? – сжал губы Эльдар. – У вас есть документ, подтверждающий неодобрение этому браку от его императорского величества?
- Нету, разумеется. Но…
Барятин, которому эти «но» были уже поперек горла, невольно перешел на более жесткий тон:
- Так вот, я, как глава службы личной безопасности короны, как раз наоборот, могу с полной уверенностью утверждать, что такого документа в природе нет и никогда не было. И, соответственно, нет оснований оспаривать брак Михаила Константиновича по этой причине. Одобрение на него вполне могло быть устным – именно письменной его формы никакие законы не требуют. Было ли оно дано, или нет, мы сейчас можем лишь гадать, но в любом случае прямого противоречия уложениям не имеется. Для решения же остальных «тонких моментов» мы с вами здесь и собрались. Если сейчас будет принят документ, однозначно объявляющий брак законным, препятствий для признания нового наследника престола не останется никаких.
И продолжил, увидев, что ревизор все еще скептически качает головой:
- Или вас останавливают акции Уппсальской кораблестроительной компании, которых, по слухам, вы держите немало? Неужто и в самом деле контрольный пакет, что вы так упираетесь?
- Что глупости-то городите! – взвился тот, не на шутку разозлившись. Неизвестно, правда, на что: то ли на поклеп, то ли на обнародование тщательно скрываемых подробностей.
Но так или иначе, спустя четверть часа Барятин аккуратно положил себе в папку заверенный со всем тщанием документ, где красовались восемь необходимых подписей. И уже в дверях, распрощавшись с господами сенаторами, про себя, но от души благословил Дробышева, здорово облегчившего ему эту задачу парочкой предварительных бесед в своем кабинете.
Кстати, в тот кабинет солнце тоже умудрилось пробраться, найдя щель в неплотно сомкнутых тяжелых портьерах, и теперь беспрепятственно играло угодившими в его луч пылинками, пользуясь тем, что хозяин уснул. Прямо в своем кресле. Откинувшись головой на спинку и некрасиво приоткрыв рот.
«Н-да, здоровье уже не то, - как сказал бы на такое сам Иван Антонович. – Да и возрастом не мальчик, чтобы без последствий всю ночь с господами из правительства разговоры разговаривать. Двоих самых упертых, так даже в подвалы пришлось спустить – охолонуть и подумать. Зато остальные потом оказались весьма и весьма понятливыми. Или лучше настропалились продавать все, что только можно, включая собственную лояльность?..»
Напоследок, прежде чем окончательно скользнуть на пол и там затеряться, луч прошелся по лежавшей на столе бумаге, отчего строки на ней стали особенно яркими. И любой, заглянувший сейчас в кабинет, мог легко понять, что перед тем как уснуть, господин Дробышев изучал отчет своего Ольховенского агента, подробно и живо описывающий как тот помог уйти охраняемому объекту от полицейской облавы. На мотоцикле! Густо пересыпанный сетованиями на потрясающую способность означенного объекта влезать во все мыслимые и немыслимые неприятности. А в углу, поперек ровных и убористых черных строчек красным карандашом было выведено: «Устроить перевод в столицу, в мое личное распоряжение». Карандаш тот тоже все еще лежал рядом.
Вот только побеспокоить главу охранного отделения, пока он сам не проснулся, никто так и не рискнул. Хотя события в столице происходили с каждой минутой все более и более интересные…
Глава сорок пятая
- Подхватывай! Да подхватывай же, чего рот раззявил?!
Причальные концы, сброшенные вниз по команде Шерстакова, уже волочились по земле, а рота второго пехотного полка, оставленная на Дворцовой, как раз чтобы их ловить, все еще завороженно пялилась на махину, пытающуюся втиснуться между столбом и аркой главного штаба. Все-таки в небе оно смотрелось не столь… серьезно. Но после оклика сверху ротный стряхнул наваждение, рявкнул команду своим людям и те, повзводно вцепившись в канаты на манер муравьев, споро потащили их в разные стороны, распяливая дирижабль по площади словно бабочку на лотке коллекционера.
Сходни грохнули по мостовой едва гондолу перестало мотать, и первым по ним сбежал адмирал:
- Помочь, Елизавета Андреевна? – оглянулся он уже на земле, заметив, что мы с Аней отстали ненамного и как раз топчемся наверху, прикидывая, как спускаться.
- Не стоит. Лучше Анне Ильиничне помогите.
- Ну, матушку императора мы хоть на руках снесем…
- Не надо на руках! – всерьез испугалась Аня и так заспешила вниз по сброшенной на землю доске, что я не успела даже под локоть ее подхватить. Зато успел запыхавшийся Эльдар, вынырнувший словно черт из табакерки непонятно откуда и подхвативший их уже внизу:
- Осторожнее, пожалуйста, - сумел он вовремя остановить это суматошное приземление, поймав обоих. А увидев наверху меня, тут же отодвинулся и придирчиво осмотрел упавшие ему в руки сокровища. Судя по довольному кивку, все его устроило: и голубой из плотного шелка конверт на пуху, закряхтевший в ответ на неожиданный рывок, и благопристойно закрытое, с тонким черным кружевом шерстяное платье самой Анны.
- Простите, - зачем-то извинилась она, едва вернув себе равновесие.
А Эльдар уже раскрыл руки, готовый ловить теперь меня, и я не сумела отказать себе в удовольствии чуть ли не спрыгнуть в эти объятия. После чего тщательно осмотрела уже его: да, я не ошиблась, предполагая, что парадный мундир должен ему идти. Шел. И еще как.
- Ну что, пошли водворять вас на законное место? – хохотнул адмирал, успевший вдоволь насладиться неожиданным спектаклем и в свою очередь, тоже с одобрением рассматривая «мадонну с младенцем». – Только позвольте, сначала уточню кое-что…
И развернулся к немного встрепанному и все еще тяжело дышащему Эльдару:
- Похоже, ваша светлость от Сената через всю набережную бегом неслись?
- Нет, - отмахнулся тот. – Это через оцепление пришлось пробиваться. Серьезные там у них ребята.
- У Платонова других не бывает, - подтвердил Шерстаков и чуть напрягся: - Все прошло успешно?
- Вполне. Документы подписаны и у меня.
- Ну так давайте поторопимся, - с нескрываемым облегчением выдохнул тот и с прищуром, словно прицеливаясь, глянул он на дворец, оказавшийся прямо напротив выхода из гондолы. – Пока кое-кто там не опомнился.
- Поздно, - Барятин, словно спародировав адмирала, тоже изучил громадное здание, с профессиональной сноровкой опытного телохранителя не упустив ни единой детали: - Караулы поменялись, кто их теперь оттуда выпустит?
- Да, мышеловка захлопнулась, - с удовольствием кивнули ему в ответ. - Но как бы те грызуны в ней друг друга не перегрызли.
- А и черт с ними… - начал Барятин, но спохватился, глянув в нашу сторону: - Простите.
- Ваше высокопревосходительство, - окликнули адмирала сверху, - караул готов выдвигаться.
- Не надо, - неожиданно решился Шерстаков, еще одним пристальным взглядом пройдясь по фасаду Зимнего и гвардейцам возле каждого подъезда. – Обойдемся без караулов. Эльдар Иванович, мы ведь с вами, если что, сумеем защитить наших дам?
- Да, - согласился тот. – Так, пожалуй, и правда получится драматичнее. Но никогда бы не заподозрил именно вас в склонности к театральным эффектам.
- И зря, - усмехнулся тот. – С флотскими в этом плане вообще мало кто сравнится. Прошу вас, Анна Ильинична, Елизавета Андреевна… Главный вход вон там.
И мы двинулись через площадь. Вчетвером. Впятером, вернее, если посчитать его будущее императорское величество на руках у матери, но тот снова затих, почти не напоминая о себе. Как тогда сказала Аня? «Он очень спокойный»? Да, замечательное качество для будущего правителя.
На полпути я начала замечать, как вздрагивают занавески в окнах – все чаще и чаще с каждым нашим шагом. И поняла, что адмирал оказался прав – никакой караул нам сейчас не нужен. Он будет лишь отвлекать от главного. От воистину Петербургского варианта мадонны, идущей занимать свое законное место. Не только утепленного насколько возможно, но и окруженного со всех сторон мундирами. Вместо апостолов.
Что спектакль удался, стало понятно не когда перед нами во фрунт начали вытягиваться гвардейцы, а когда в коридорах перед Анной с ребенком на руках, начала склоняться дворцовая обслуга, высыпавшая навстречу в каком-то удивительном количестве. Никогда не думала, что их там столько! Иначе, пожалуй, поостереглась бы идти в здание без охраны. Но почти каждый, словно стараясь развеять этот внезапный страх, бормотал благословение вслед прошедшей среди них женщине.
Мистика. Невозможно. Ведь никто не мог пока знать, что за документ несет в папке Эльдар! Но видимо очень уж говорящим оказался ее эскорт.
Глава сорок пятая 2
Нижний Телеграфный коридор уперся в лестницу, и уже через минуту мы, оставив внизу неожиданную свиту, оказались перед огромными дверьми Яшмового зала. Первым распахнул обе створки и вошел туда Эльдар. Цепко огляделся, секунду помедлил и отступил в сто