– Ты, – сказал он, указывая на меня пальцем. – Ты поможешь мне его найти.
– Кого? – С готовностью спросил Кеша.
– Он сам знает.
– Что с тем мужиком?
– Умер, – вздернул брови Куцапов, будто удивляясь подобному исходу.
– Кто это был, Колян?
– Это был… Колян. Это был я.
Парни озадаченно покрутили головами и вдруг расхохотались, безмятежно и заразительно.
– Весело? – Заорал Куцапов. – Вы бы хоть этого перевязали!
– Да кто он такой, чтобы мы об него пачкались?
Колян постоял, переводя взгляд с одного товарища на другого, потом сунул руки в карманы и сказал:
– Пшли отсюда.
– Ты чего, пыхнул там втихую? – Растерянно заулыбались они.
– Выметайтесь.
Куцапов принес бинт, пластырь и три пузырька с какими-то снадобьями.
– Вообще, ничего ребята. Просто не слышали того, что слышал я.
Он заставил меня скинуть рубашку и занялся царапиной. Прошлого шрама видно не было – кожа на его месте оказалась содрана.
– И что же ты услышал?
– Много всякого. Чтобы подчинялся тебе, как старшему брату, – Куцапов, не прерывая процедуры, посмотрел мне в глаза – никакой иронии, только боль и решимость. – Он сказал, что ты сможешь найти этого Тихона. Найди его, Миша. Ты не пожалеешь.
– Последнее время я только и делаю, что жалею. Вряд ли тебе удастся что-то изменить.
– Я про деньги, – уточнил Куцапов, решив, что я его неправильно понял. – Озолочу, Миша. И то, что он с тобой сделал… я этого не повторю.
– Подставил?
– Он притворялся, что не помнит. Ему было стыдно.
– Коляну – стыдно?!
Куцапов-младший закончил перевязку и передал мне новую рубаху.
– Он ведь не знал, что от тебя будет столько зависеть. Сказал – вся страна. Не представляю, как это.
– Не только от меня, от тебя тоже. От Тихона. От массы, которую вы считаете быдлом. От всех.
Получилось как-то напыщенно, но по-другому я выразиться не мог. При мне его друзья подписали России смертный приговор – только лишь тем, что увидев беззаконие, остались сидеть у телевизора. На том вердикте есть и моя подпись – я оставлял ее в каждой версии, прибавляя к тремстам миллионов уже существующих.
– Миша, он мне еще кое-что сказал… – замялся Куцапов. – Что у тебя может получиться… в общем, что он воскреснет.
– Может. Но лучше на это не рассчитывать.
Трудно было поверить, но после стольких неудач у меня все еще оставался какой-никакой шанс. С того дня, как мы с Ксенией впервые попытались что-то изменить, я постоянно дрейфовал между победой и поражением. Ни одно дело не было доведено до конца, но и гибельный крест на этой истории пока не вырисовывался. В две тысячи первом находилась еще одна машинка, а значит, и возможность все исправить. Но для этого придется начинать с нуля.
– Тачку я твою не сильно покорежил, ездить можно.
– Не проблема, есть еще одна.
– Случайно, не «ЗИЛ»?
– Чего?
– Ладно, не важно. Поедем к моей жене. У нее есть то, что нам надо.
– Машина времени? – Спросил Куцапов так, точно речь шла о чем-то обыденном.
– Машинка. Она в кармане умещается.
– Полезная, должно быть, штука.
– Когда как.
Куцапов запер квартиру на мудреный замок со сканирующим устройством, и мы спустились к автомобилю. На царапину он даже не посмотрел, лишь проверил, закрывается ли дверь, и уселся за руль.
– Ну, напутал! – Воскликнул Колян, заталкивая обратно провода, вырванные Куцаповым-старшим.
– Не было практики, потерял квалификацию. Там ведь на всю страну одна тачка, да и та – в общественном пользовании.
– Социализм, что ли?
– У этого строя нет названия. Банка тушенки там ценится выше человеческой жизни.
– Вот бы Костику туда попасть, он бы своего не упустил.
– Посмотрим, какой у вас бизнес выйдет.
До дома Алены мы добрались за несколько минут. Ожидание лифта, короткий подъем – и я снова оказался у той самой двери. Я не рассчитывал, что вернусь, я вообще многого не предполагал. Сколько же прошло времени? Здесь, в две тысячи первом, нисколько. А по моим внутренним часам? Восемь-девять дней, где-то так. Самая длинная неделя в жизни. Впечатлений хватит до старости, если, конечно, мне суждено ее встретить.
– У тебя оружие есть? – Спохватился я.
– Обижаешь. Ну, что мнешься? Звони.
– Они этого не любят. Ломай.
Куцапов отошел к противоположной стене и, разбежавшись, насколько это позволяла площадка, врезался в мягкую обивку.
Мы повторили вместе, одновременно ударив ногами на высоте ручки. Дверь, сопротивляясь, натужно загудела, и в этом гуле послышался легкий треск дерева.
– Пошла! – Обрадовался Колян. – Еще раз.
После четвертой попытки дверь сложилась пополам и рухнула в прихожую.
– Пушку доставай, – сказал я. – Больше напора!
Куцапов ворвался в квартиру и, не разбираясь, заорал:
– Всем к стене, руки за голову!
Ничего другого я от него и не ожидал. Но так тоже сгодится, банальности быстрее доходят.
В спальне, уткнувшись лицами в ковер, стояли Миша-младший и Алена.
– Где остальные? – Свирепо крикнул Колян, нагнетая обстановку.
– Н-нет никого, – хрюкнул Миша.
– Где, спрашиваю?! Щас, гнида, мочить буду!
– Они… исчезли.
Я показал Куцапову большой палец и жестом попросил передать слово мне.
– Алена, я и в тот раз не шутил, а теперь и подавно. Куда ты дела машинку?
Она отвернулась от стены, но руки с затылка не убрала.
– Не-зна-ю.
– Много тебе платят? На гроб накопила?
– Я ничего не брала.
– Видишь этого человека? У него погиб… брат. А с помощью машинки его можно воскресить. Попробуй ему отказать.
– Миша, я ведь тебе жена, – упрекнула она.
– В прошлом, Алена, все в прошлом. Мишка! Да не трясись ты. Помнишь, я говорил, что она нас бросила? Якобы без причины.
– Ну, теперь-то причина появилась, – ответил Миша-младший, с опаской поглядывая на пистолет.
– Точно. Только ты, как всегда, ищешь ее не там. Ты, Миша, сам от нее уйдешь. Думаю, сегодня же. Дело в том, что наша с тобой супруга подрабатывает в разведке. Угадай, кто ее объект.
– Все совсем не так! – Воскликнула Алена.
– Выкрасть чужой прибор, чтобы передать его ФСБ…
– Родина приказала, – нерешительно ответила она.
– Разумеется. Она каждому что-то, да приказывает. А знаешь, до чего ее довели ее же собственные приказы?
– Миша, хватит уговоров! – Сказал Колян. – Отойди, я начинаю.
– Под подушкой. Бери и отваливай, – монотонно произнесла Алена.
Под подушкой?! Перерыв весь дом, я не подумал про тайник, известный каждому ребенку. Войны, оккупация, гибель страны – все это, завернутое в несвежую наволочку, лежало у меня на кровати! Если б Тихон узнал, что его планы переустройства мира разобьются о такую пошлость, как моя свалявшаяся подушка, он бы лишился рассудка. Но теперь от Тихона ничего не зависит.
Машинка у нас, ФСБ ее не получит, значит, не будет новой модели, без погрешности. Ксения останется в своем двадцать шестом, Мефодий после заслуженного плевка в морду вернется туда же. Корень зла найден и вырван… как он вырван, с корнем, что ли? Да черт с ними, со словами!
Мне стало досадно от того, что все закончилось так отвратительно просто. Оказывается, нужно было покрепче насесть на Алену еще в тот раз, когда мы приходили с Ксенией. И тогда…
На этом мой радужный прогноз обрывался. Конфликт с Прибалтикой и все последующие события инициировал Тихон, который вторгся из другой версии, – той, что возникла из-за нашего вмешательства в прошлое. Так в какой версии мы сейчас – в старой или в новой?
– Ну что, жив он, не знаешь? – Спросил Куцапов, нетерпеливо приплясывая у сканера.
Запорное устройство щелкнуло, и Колян вбежал внутрь. Закрыв дверь, я прошел следом. Он потерянно стоял у дивана и перебирал пальцами слипшиеся волосы Куцапова-старшего.
– Мы ведь только начали, – попытался я его успокоить. – Никто не обещал, что он оживет немедленно. Теперь у нас есть машинка, и мы можем…
– Да что ты уперся в свою машинку? – Вскричал Колян. – «Мы можем»! Ни черта! Вот он лежит, все осталось, как было.
– В худшем случае, Колян, в самом худшем, если нам ничего не удастся изменить, у тебя впереди еще двадцать пять лет. Кому-то и этого не досталось.
– Где же твой хваленый шанс? В чем он заключался? В том, чтобы наехать на какую-то бабу?
– Он все еще не потерян, шанс. Нам придется перенестись в понедельник. Что такое метро?
– Чего?
– Метро – предприятие, связанное с повышенным травматизмом. Вот на травматизм мы его и заловим.
Да, она все еще дышала, наша последняя надежда. Впрочем, почему последняя? Слабость Тихона к творчеству Кнутовского можно эксплуатировать до бесконечности.
– Зачем нам в понедельник?
– Позавчера я виделся с одним человеком.
– С каким?
– С моим лучшим другом.
Куцапов смотрел на меня в ожидании дальнейших пояснений. Чуть-чуть догадливости, и ему бы цены не было. А так приходилось разжевывать то, что я и в мыслях-то произнести не решался. Высказать идею вслух – значит приступить к ее реализации. Что ж, рано или поздно этим все равно придется заняться.
– Я рискну близким мне человеком.
– Был бы толк, – равнодушно отозвался Колян.
По бульвару медленно, как на параде, катили БМП. Новенькие скаты издавали оглушительный гул, от которого дребезжали стекла и вибрировали внутренности.
– Не было этого? – Спросил я.
– Нет.
Предложение переместиться во времени Коляна не шокировало. Управляться с дыроколом было не сложнее, чем с будильником, и Куцапов к нему отнесся, как к новому бытовому прибору, который нужно освоить и использовать по мере необходимости.
Возможно, Колян просто не умел удивляться – в дыру он вошел, словно в свой туалет: не жмурясь, не оборачиваясь. Первое путешествие он проделал спиной вперед, потому что держал за ноги Куцапова-старшего. Оставить тело в неизвестной версии я не решился.