— 1 Т-28 и 14 БТ-7; в 6-м полку — 2 КВ и 26 БТ-7[34].
Очередные попытки овладеть Островом предпринимались советским командованием и 6 июля. Приказы на наступление отдавались из штаба фронта в 7:00 и в 10:35. В первом случае город планировалось взять силами 3-й танковой дивизии с севера, а 163-й моторизованной дивизией — с юго-востока. Однако действия советских войск были упреждены наступлением немцев. 3-я танковая дивизия была отброшена частью на Нефедино-Беляево (6-й тп и 3-й гап), частью на Шемякино (5-й тп).
163-ю дивизию вообще не представилось возможным вывести из боя в полосе 27-й армии. Это было сделано лишь частично и с большим опозданием.
О том, насколько важны были бои в районе Острова для советского командования, свидетельствует генерал-майор П. М. Курочкин — бывший начальник связи Северо-Западного фронта: «…из Генерального штаба все чаще поступали запросы о положении 1-го мехкорпуса. И. В. Сталин лично вызвал командующего фронтом генерал-майора Собенникова и попросил доложить о действиях и положении корпуса». В этот момент связь штаба фронта с корпусом прервалась, и новые сведения о боях не поступали. «Сталин приказал принять все необходимые меры, чтобы установить связь с корпусом, добавив, что исход боевых действий корпуса имеет большое значение».
Приказ, отданный войскам штабом СЗФ в 10 часов 35 минут 6 июля, уже не содержал конкретных задач — это говорит о том, что советское командование потеряло надежду вернуть город. На Остров теперь нацеливались 22-й, 24-й и 41-й стрелковый корпуса, 1-й и 21-й механизированные корпуса. Такие распоряжения отдавались и 7-го и 8-го июля, но в их выполнение уже никто не верил.
6 июля 3-я танковая дивизия еще пыталась контратаковать противника, но иного результата, кроме кратковременной задержки немцев на подступах к Пскову, это не дало. К исходу дня дивизия отошла от Острова в северо-восточном направлении.
7 июля 3-я танковая дивизия была подчинена командиру 41-го стрелкового корпуса. В результате этих переподчинений командир 22-го стрелкового корпуса оставил в своем подчинении 5-й танковый полк, который был расположен на его участке, и в дивизию его больше не возвратил. 6-й танковый полк со штабом 3-й танковой дивизии и управлением 1-го механизированного корпуса оказался на направлении главного удара противника южнее Пскова.
С утра 7 июля 3-я танковая дивизия атаковать противника не смогла. Части дивизии, равно как и подразделения 41-го корпуса, не успели привести себя в порядок, командованию не было известно их состояние и оно не могло организовать взаимодействие войск, привлекаемых к удару.
В 17 часов 7 июля 3-я танковая дивизия перешла в контратаку, которая лишь на непродолжительное время задержала продвижение немцев к Пскову. В районе Череха, Песчанка, Вольнево, Крякуша разыгралось иастоящес танковое сражение, в котором с советской стороны участвовало свыше 100 танков 3-й танковой дивизии, с немецкой — до 200 танков 6-й и частью 1-й танковых дивизий. Обе стороны несли чувствительные потери. В 17 часов 30 минут часть сил немецкой 6-й танковой дивизии прорвалась к мосту через реку Череха у населенного пункта Шмойлово, где была встречена двумя стрелковыми батальонами 182-й эстонской дивизии, поддержанной танками 5-го танкового полка. Бой закончился только в 22 часа, причем в конце его советские танки были «обстреляны»[35] неизвестным веществом (возможно, это был иприт или другие газы), в результате чего танкисты вынуждены были надеть противогазы и противоипритные накидки и находиться в них до 5 часов утра 8 июля.
6-й танковый полк, прикрывая отход тылов дивизии и штабов соединений, организовал огонь с места. Не имея перед собой пехоты обеспечения, командир полка принял решение медленно отходить в направлении Карамышево.
Другая часть 3-й танковой дивизии вместе с оперативно подчиненным ей отрядом полковника Орленко, собранным из остатков 12-го механизированного корпуса, 7 июля обороняла населенный пункт Череха. В этом же районе занял оборону 3-й мотострелковый полк, ранее входивший в состав дивизии. Во второй половине дня прорвавшегося противника атаковала группа Орленко. Опытные танкисты, прошедшие с боями через всю Прибалтику, подбили 22 танка и 9 орудий ПТО противника, потеряв 12 своих боевых машин.
Потери 3-й танковой дивизии были огромными. При этом потери противника оценивались в 140–200 боевых машин только за три дня боя.
В этих боях управление механизированного корпуса, лишенное возможности управлять своими войсками, располагалось при штабе 41-го стрелкового корпуса в лесу восточнее Раменье, выполняя фактически обязанности автобронетанкового отдела последнего (инспектирование и установление взаимодействия, а также вопросы снабжения).
8 июля остатки 3-й танковой дивизии были выведены из боя и начали собираться и приводиться в порядок на порховском направлении. 9 июля из дивизии убыла группа Орленко на соединение с основными силами 12-го мехкорпуса в районе Сольцы. 3-й мотострелковый полк отошел на северо-восток.
К 11 июля остатки 3-й танковой дивизии насчитывали только 35 танков БТ. Вместе с различными отрядами численность танкового парка корпуса (по донесению помощника командира корпуса по технической части) была меньше 100 машин.
Штаб корпуса в ходе этих боев остался без дивизий и был фактически освобожден от их руководства. Только 11 июля 1941 года командование фронта сделало попытку восстановить механизированный корпус как полнокровное боевое соединение. Кроме частей 3-й танковой дивизии, понесшей большие потери, в состав соединения была включена 21-я танковая дивизия, переданная из Северного фронта и направлявшаяся в район Порхова. К этому моменту дивизия имела некоторый боевой опыт в июльских боях против финских войск на Карельском перешейке. В ее составе имелось 113 танков Т-26 и 15 огнеметных танков, объединенных в один танковый полк. Кроме того, дивизия имела мотострелковый (пеший) полк, артиллерийский дивизион и другие части обеспечения.
Тогда же в состав корпуса вошла 202-я моторизованная дивизия (без танков), а также приданный ей на усиление 28-й мотострелковый полк из состава 12-го механизированного корпуса. Однако эта попытка восстановить сильное танковое соединение на фронте оказалась неудачной. Уже 12 июля 1941 года самая боеспособная 21-я танковая дивизия, сосредоточившаяся к тому времени в районе Городище, была оперативно подчинена командиру 16-го стрелкового корпуса. Штаб корпуса отошел к станции Дно, в резерв фронта.
10 июля 1941 года остатки 5-го танкового полка (не менее 6-ти Т-28), действовавшие отдельно от основных частей 1-го механизированного корпуса, держали оборону у с. Веретенье, взаимодействуя с 232-м стрелковым полком 182-й эстонской дивизии. В этот день оборона советских войск по речке Уза подверглась внезапной и сильной атаке противника. Часть сил отошла на Порхов, остальная — осталась в тылу противника, фактически в окружении.
11 июля 1941 года части полка действовали в окружении у деревень Туготино, Турица. Отдельные танки самостоятельно прорывались на Порхов. Навстречу им штурмовал западную часть Порхова понесший большие потери 232-й стрелковый полк с частью ополченцев города Острова, а также тремя танками и двумя бронемашинами из 5-го полка. В этих боях танковый полк потерял последнюю материальную часть и вскоре был выведен на переформирование.
Еще 12 июля командир 1-го механизированного корпуса возложил оборону города Сольцы и переправ через реку Шелонь на ослабленные части 202-й моторизованной дивизии, имевшей в своем составе два, по сути, пехотных полка — 645-й и 682-й. Дивизии были подчинены истребительные отряды частей НКВД, вооруженные отряды городка. Учитывая слабость сил на этом направлении, генерал-майор Чернявский направил сюда 5-й мотоциклетный полк.
К 15 июля 1941 года в полках 3-й танковой дивизии оставалось 4 танка Т-28, 2 КВ и 16 БТ. После контрудара под Сольцами уцелевшие танки 3-й дивизии были переданы другим частям, а полки выведены на переформирование. Передача техники производилась неорганизованно и поспешно. Так, после того как 70-й стрелковой дивизии были формально переданы 15 танков, об их нахождении и состоянии не знало ни командовали «передающей, ни принимающей сторон. 10 танков из состава 3-и дивизии оказались в подчинении командира 1-й горнострелковой бригады полковника И. Н. Панкратова, который препятствовал их возвращению в часть. На переправе через реку Мшага танкистами 3-й дивизии были попросту брошены два танка КВ, и только вмешательством штаба фронта и фронтовыми средствами эти танки были своевременно эвакуированы.
В районе восточнее Новгорода остатки 3-й танковой дивизии поступили в распоряжение командира 12-го механизированного корпуса комдива И. Т. Коровникова. Управление 1-го механизированного корпуса, не сыгравшего в прошедших боях заметной роли, было расформировано.
15 августа дивизия в составе 5-го и 6-го танковых, 3-го гаубичного полков и подразделений обеспечения без материальной части, имея всего лишь стрелковое вооружение, была поднята по тревоге и направлена под Новгород. Заняв оборону по реке Мста, дивизия приступила к созданию оборонительного рубежа на случай распространения противника к востоку от Новгорода. С момента захвата города немцами советское командование не оставляло попыток освободить его штурмом. Активные действия 28-й танковой (без материальной части) и вновь сформированной 305-й стрелковой дивизий не дали территориальных успехов, но и не позволили противнику переправиться через Волхов на этом направлении.
На 23 августа приказом оперативной группы комдива Коровникова был назначен очередной штурм Новгорода. 3-я танковая дивизия, получив на усиление 1 артиллерийский дивизион 448-го корпусного артиллерийского полка, вышла к району восточнее города, где составила резерв ударной группы. Результатом этого штурма стала смена части сил 28-й танковой дивизии на реке Волхов и уплотнение боевых порядков советских войск на берегу реки. 26 августа 28-я танковая дивизия убыла на новое направление, а 3-я дивизия целиком заняла ее полосу.