Смерть в ларце
1
— Князь, взгляните! — сказал Андерс Эрстед. — Вы помните эту фрекен?
— Нет, — ответил Волмонтович.
— Ну как же! Уверяю вас, вы знакомы!
— Среди знакомых мне дам нет побирушек. Да, иногда они клянчат драгоценности. Но выпросить у любовника бриллиантовое колье и выпросить у трактирщика чашку лапши — не одно и то же.
— Клянусь вам, это дочь наставника Вэя!
— Эта бродяжка? Друг мой, вы утомились. Переезд оказался трудней, чем я предполагал. Выпейте вина и идите спать. Если угодно, пусть вам приснится дочь наставника Вэя. Хотя я всегда полагал, что кавалерист-девицы, подобные штаб-ротмистру Дуровой — не в вашем вкусе…
Путешественники три дня назад прибыли в Фучжоу. Срок визита в Китай подходил к концу. В порту стояла двухмачтовая шхуна «Сюзанна», принадлежащая Ост-Индской компании. Она готовилась к отплытию в Европу, загрузив трюмы чаем и шелком. Капитан не возражал против пассажиров, способных щедро оплатить дорогу.
Разумеется, шхуна зашла сюда нелегально. Порт был «закрыт» для европейцев. Но власти уезда смотрели сквозь пальцы на корабли, возившие опиум из Индии. Слишком большие деньги крутились в деле, чтобы свято чтить законы. Англичане не торговали «дурманом» напрямую. Они продавали опиум местным купцам-посредникам, у них же брали товары, представляющие интерес для Британской империи, и отправлялись в обратный рейс, подсчитывая барыши. А местные чинуши, начиная с градоправителя, махали «варварам» платочками с крепостных стен — спасибо за взятки!..
Не зря Фучжоу означало — «Край счастья».
— Князь, вы упрямы, как…
— Как Волмонтович. Это наша фамильная черта. Упрямство и склонность к дурацким шуточкам. Еще мой предок, Михал Волмонтович, сражаясь под Обертыном против господаря Петрилы…
Князь замолчал. Сняв окуляры, что было для него признаком глубокого волнения, он уставился на оборванку, о которой шла речь. Сидя на мостовой у входа в харчевню, девица жадно поглощала лапшу. Соус тек у нее по лицу, пачкая одежду. Чуть ли не вцепившись в чашку зубами, нищенка быстро-быстро орудовала палочками — словно боялась, что еду отнимут.
— Матка боска! Это же панна Вэй! Бедняжка, она выглядит, как шавка под забором…
— Я же вам говорил!
Встав из-за стола, Эрстед медленно направился к Пин‑эр. Так идут к животному, демонстрируя добрые намерения, — чтобы не испугать. Руки он держал перед собой, прихватив со стола миску с курятиной.
Девушка напряглась, готова вскочить и бежать.
— Госпожа Вэй! Что вы делаете так далеко от Пекина? Ваш досточтимый отец не спит ночами. Ваш брат…
— Кто вы? — взвизгнула несчастная.
— Я — друг вашего отца. Я бывал у вас дома. Вспомните! Если я в силах чем-нибудь помочь — располагайте мной…
— Вы? Помочь?
Машинально Пин‑эр схватила мешок с ларцом. Никто не посягал на ее имущество, но страх перевешивал доводы рассудка. Да, этот лаовай приходил к отцу. Отец рассказывал: варвар искусен в заморском ци‑гун… А вдруг он — колдун?
Все варвары — колдуны…
— Ничего не говорите, — велел Эрстед, видя, какая буря чувств кипит в душе китаянки. — Идемте за наш столик. Нет, здесь вы есть не будете. Эту чудесную курицу вы съедите, как подобает девушке из благородного семейства — за столом. Хозяин принесет вам чая. Не стесняйтесь! Мой долг вашему отцу куда больше, чем стоимость ужина для его дочери…
Он говорил тихо, внятно, успокаивая собеседницу.
— После ужина вы зайдете ко мне. Я снял дом, не желая останавливаться в гостинице. Вас никто не потревожит. Мы с другом — приличные люди. Мы не воспользуемся вашим положением…
Пин‑эр захохотала.
— Если захотите, — Эрстед старался не показать, что хохот девушки привел его в ужас, — вы все расскажете нам. Если нет — промолчите. Я с удовольствием оплачу ваше возвращение в Пекин…
Метнувшись вперед, Пин‑эр вырвала у него миску. На миг показалось, что девушка вцепится зубами не в кусок курицы, а в незваного благодетеля. К счастью, этого не произошло.
— Да! — с набитым ртом выкрикнула дочь наставника Вэя. — Да, да, да…
— Нет, — твердо возразил Эрстед. — Сперва вы сядете за стол. Иначе я оставлю вас на мостовой. Вэй Бо ничем не заслужил такого позора. Будь вы моей дочерью, я бы велел отстегать вас розгами. Решайте — идти со мной или остаться здесь…
Он вернулся к князю и сел спиной к девушке. Темные окуляры Волмонтовича хорошо играли роль зеркала. Минута, другая, и Эрстед увидел, как фигурка, искаженная линзами, растет в круглых стеклах, приближаясь.
2
Пин‑эр устроилась на диванчике в углу — подальше от шкатулки, водруженной на стол, поближе к двери. Девушка была напряжена, как взведенная пружина. Удирать? сражаться? — она сама не знала, какой путь изберет в случае опасности.
Смотреть на конуру ину-гами Пин‑эр избегала.
«Всему есть предел. Силы на исходе, она на грани отчаяния, — понял Эрстед. Выслушав длинный, сбивчивый рассказ, он сочувствовал девушке, как ребенку, умирающему от чахотки. Хотя, вне сомнений, Пин‑эр сама была виновата в своих злоключениях. — Иначе не согласилась бы на помощь лаовая. Ладно, начнем исследование. Итак…»
Ларец прямоугольной формы: 7×8×12 дюймов. Дерево неизвестной породы. Полировка. Окантовка из меди. Работа искусная, в старинном стиле. Металлические части блестят, как новые. В противоположность китайским изделиям, никаких излишеств: резьбы, лака, росписи.
Защелка — голова собаки с оскаленной пастью.
Эрстед потянулся к шкатулке. Позади скрипнул диван. Острый укол тревоги остановил датчанина: опасность! Если девица решит, что он собрался открыть ларец, если неверно истолкует его действия…
«Она меня убьет. И сбежит с ларцом».
На лбу выступили бисеринки пота. Главное — не делать резких движений. Когда завоевываешь доверие пса, битого судьбой и людьми, суета — залог неприятностей…
— Не волнуйтесь. Я не стану ее открывать. Я обещал.
Он помедлил и вновь протянул руки к шкатулке.
Ладони еще не успели коснуться дерева, как в кончиках пальцев началось легкое покалывание. Перед осмотром Эрстед по привычке закатал рукава рубашки. И теперь ясно видел: волоски на предплечьях встали дыбом.
Электризация? Все признаки налицо. Почему он ничего не ощутил, беря ларец у Пин‑эр? Шкатулка хранилась в мешке. Наэлектризовалась об ткань? Нет, маловероятно… Эрстед на шаг отступил от стола. В углу еле слышно вздохнули.
С облегчением или с разочарованием — бог весть.
— Мне понадобятся приборы и помощник, — счел нужным пояснить он. — Нет, не вы. Князь, прошу вас, зайдите в гостиную.
Последние слова Эрстед повторил по‑немецки, не повышая голоса. Вряд ли кто‑то за пределами комнаты мог его услышать — если только не прятался за дверью. Однако не прошло и минуты, как дверь отворилась и в комнату вошел князь Волмонтович.
При появлении князя Пин‑эр вскочила.
— Не удивляйтесь: у моего друга очень тонкий слух. Присаживайтесь, Казимир. И обождите, — Эрстед снова перешел на немецкий. — Ваша помощь не будет лишней. Как в процессе исследования, так и в случае… м‑м‑м… Если фрекен решит, что я плохо знаю физику, она набросится на меня. Нервы, сами понимаете.
Волмонтович уселся в кресло и замер, как истукан.
— Как чувствовал: взял в дорогу гальваноскоп… — Эрстед открыл баул. — Надо же, какой заряд! Боюсь, шкалы не хватит. Ничего, есть сменные пружины…
Гальваноскоп он возил в разобранном виде и теперь занялся сборкой. Установил на штативе постоянный магнит. Разместил меж полюсами валик с витком проволоки. Выше прикрепил шкалу, разграфленную делениями, и подвижную стрелку.
Закончив, он критически оглядел конструкцию и извлек моток провода.
— Чуть не забыл! — хлопнув ладонью по лбу, Эрстед вновь нырнул в недра баула. Он будто скинул с плеч лет двадцать. Глаза пылали азартом, щеки разрумянились. — Сначала магнетическая составляющая… Вот!
Он победно продемонстрировал зрителям компас в оловянном корпусе. В другой руке Эрстед держал мерную ленту.
— Ну-с, приступим!
Отойдя к дальней стене, он сориентировал компас так, чтобы стрелка указывала на отметку «Nord», — и стал шаг за шагом приближаться к ларцу. Едва стрелка качнулась вправо, он положил компас на пол, замерил расстояние и продолжил сближение. Стрелка отклонялась все больше. Наконец Эрстед поднес компас вплотную к объекту, и она уставилась строго на юг.
— Крайне любопытно…
Пин‑эр терялась в догадках. Что делает лаовай? Разве можно что‑то узнать о призраке, а тем более — совладать с ним при помощи инструментов?! Отец относился к этому человеку с большим уважением… В любом случае, у нее нет выбора.
Князь с безучастностью статуи наблюдал за происходящим. Всяких опытов он успел насмотреться всласть. С точки зрения Волмонтовича, ничего экстраординарного не происходило.
Рутина…
— Прекрасно! — Эрстед обвел компасом вокруг ларца. — Теперь составим диаграмму распределения…
Он метнулся к столику, где ждал чернильный прибор. Макнув в тушь перо (к счастью, здесь имелись не только кисти!), размашисто изобразил нечто, похожее на упрощенную мишень, — два концентрических круга, перекрестье в центре, градуировка…
Курсируя туда-сюда, Эрстед фиксировал числовые значения магнитных склонений по разные стороны от шкатулки. Он бормотал какие‑то цифры и коэффициенты, вслух производил вычисления, забрызгал тушью все вокруг, а когда стрелка компаса, помещенного строго над шкатулкой, завертелась как бешеная — замер на целую минуту. Лишь пальцы левой руки жили своей жизнью, сухо щелкая через равные промежутки времени.
Выйдя из своеобразной медитации, датчанин соединил точки на «мишени» замысловатой кривой, воскликнул: «Есть!» — и показал листок китаянке.
— Узнаете, душечка?
Девушка нахмурилась.
— Похожий рисунок я видела в доме мастера Цуня, друга отца.
— И что же это, по‑вашему?
— Восьмеричный путь ци в теле человека?
— Верно! Но лишь отчасти. Я хорошо помню рисунки Цуня. Я даже скопировал их, с любезного разрешения мастера. Видите: «восьмерка» искажена! Здесь — дополнительная «петля», а здесь — разрыв линии… Это не человеческая ци!
— Вы увидели ци призрака, не открывая шкатулки?!
— Не увидел, а… м‑м‑м… определил конфигурацию. Я называю это потоками магнетических флюидов.
— Это укротит ину-гами?
— Надеюсь.
— Я в силах чем‑то помочь, мастер?
— Пока — нет. Ждите и не волнуйтесь. Казимир, ваша очередь.
3
— Не прикасайтесь к шкатулке, князь! Делайте только то, что я вам скажу.
— Вам снова понадобился живой прибор? — князь выбрался из кресла, притворно охая. — «Биологический детектор» Гальвани? Компас, гальваноскоп — и князь Волмонтович? Славная компания!
Следуя указаниям, он стал приближаться к шкатулке, по дороге сообщая о своих ощущениях:
— Пока ничего… ничего… воздух становится вязким… уплотняется… Помнится, вы мне демонстрировали отталкивание одноименных полюсов магнитов. Похожий эффект… Нет, идти не мешает. Что дальше?
— Поднесите ладони к шкатулке.
— Отталкивание усилилось. Я легко могу его преодолеть…
— Не надо! Поводите руками вокруг ларца по часовой стрелке.
— Хм… Я чувствую холод. Знакомый холод.
— Я понял. Ускорьте движение.
Руки князя закружили над ларцом, скользя по поверхности незримой полусферы. В какой‑то миг даже показалось, что поверхность эта становится видимой — пузырь, накрывший шкатулку. В черных окулярах мелькнули ярко-багровые искорки.
— Холод усиливается. Я помню это ощущение. Оно мне не нравится!
— Стоп! Хватит. Теперь — в другую сторону.
Ладони Волмонтовича задвигались против часовой стрелки.
— Ощущение холода исчезло.
— Тепло?
— Нет.
— Благодарю, князь. Теперь гальваноскоп — и, надеюсь, мы получим полную картину.
— Вы, друг мой, вы получите полную картину. Вы, а не мы, — уточнил Волмонтович, возвращаясь в кресло. — Лично я ровным счетом ничего не понял в ваших комментариях. Вы намерены уничтожить содержимое ларца?
— Легко сказать — уничтожить. Скрывайся там злобная, но вещественная тварь — Пин‑эр справилась бы сама. Мы имеем дело с посмертной флюидической структурой. Увы, ей нельзя свернуть шею…
Эрстед установил гальваноскоп в паре футов от шкатулки. Взглянув на дрожащую, как в лихорадке, стрелку, отодвинул прибор дальше — на край стола. Стрелка успокоилась.
Датчанин начал разматывать провода.
— При определенных условиях флюид, циркулирующий в теле живого существа, сохраняется и после смерти. Флюид, изолированный в шкатулке, чрезвычайно силен. Сейчас я попытаюсь определить — насколько…
Он выложил на стол набор сменных пружин, регулирующих чувствительность стрелки, и таблицу с коэффициентами. Закрепив воском клеммы проводов на медной окантовке ларца, Эрстед услышал звонкий щелчок. Стрелка дернулась вправо, с размаху налетев на ограничитель шкалы.
— Ого! — он сделал на полях таблицы пометку и заменил пружину на более жесткую. — Шкатулка генерирует электрический ток… Его сила выше, чем у моей гальванической батареи. Может, использовать призрак в качестве источника энергии? Вместо вольтова столба?
«Хозяина ларца, — подумал он, — наверняка крепко встряхивало. Открыть шкатулку, не коснувшись металлических частей, трудно. Небось, списывали на магию — пес кусается или что‑то в этом роде…»
Стрелка снова уперлась в ограничитель.
— В ларце творится неладное, — подал голос Волмонтович. — Я это ощущаю даже отсюда.
— Естественно, князь. Вы крайне чувствительны к магнетическим явлениям. А при мощном электрическом конфликте, как выразился бы мой брат…
— Мне это не по душе.
— Спокойствие, друг мой. Еще пара замеров… — тугая пружина удержала стрелку. Эрстед сделал пересчет и присвистнул от изумления. — Кажется, мы открыли новый способ получения электричества! Теперь замерим силу конфликта между угловыми точками. Подозреваю, она окажется максимальной…
Отсоединив провода, он тщательно очистил клеммы от воска и прилепил их к медным бляшкам на противоположных углах шкатулки. Стрелка забытого рядом компаса принялась вертеться, как танцор-дервиш.
— Осторожно, Андерс!
С проворством, удивлявшим людей, плохо знакомых с ним, Эрстед отпрыгнул от ларца. Предупреждениям князя следовало доверять. Скрипнули пружины дивана — Пин‑эр вскочила на ноги. В то же мгновение Волмонтович заслонил друга собой. Князю хотелось оглянуться, увидеть, что происходит за спиной…
Нет. Нельзя. Девица опасна.
А с дрянью-из-ларца пусть разбирается Эрстед.
Воздух вокруг шкатулки дрожал. В гостиной повеяло холодом. Один из проводов быстро покрывался изморозью. Вдоль второго протянулось щупальце тумана. Густея, щупальце обретало сходство с собачьей лапой.
Тупые когти скребли провод, силясь вцепиться…
Над конурой ину-гами начала формироваться голова крупного пса. Желтые клыки, иззубренные, словно пилы. Шерсть свалялась комьями, левое ухо разорвано. И глаза: холодные, беспощадные, скорее змеиные, чем собачьи.
— Он выходит! Освобождается! Вы же обещали!..
Эрстеду стоило немалого труда сохранить самообладание. Что мы видим? Замкнутая цепь образовала контур, в котором ларец является источником электричества. Когда по контуру пошел максимальный ток, поток флюидов устремился наружу. Электричество и магнетизм взаимосвязаны. Животный магнетизм — не исключение. Итак, мы наблюдаем, как ину-гами выбирается из шкатулки строго вдоль провода…
Передача призраков по проводам? Термические эффекты наводят на размышления… Нет, позже. Эрстед рванул провода гальваноскопа, размыкая цепь.
Он ожидал, что ину-гами сразу втянется обратно. Этого не произошло. Пес-призрак на миг замер — и с яростью задергался. Его били конвульсии. Ину-гами мотал головой, щелкал зубами, норовя извернуться, — обычный барбос, застрявший в узком лазе.
Исчезать в шкатулке призрак и не думал.
Проклятье! Он слишком поздно разомкнул цепь. Ину-гами уже до половины выбрался наружу. Если промедлить… Эрстед метнулся к раскрытому баулу. Где же она…
Вот!
Через окно в комнату падали косые лучи закатного солнца. Эрстед вскинул руку, ловя нужный угол. Меж пальцев вспыхнула миниатюрная радуга. Пес затрясся сильнее, еле слышно взвыл, задрав к потолку морду. Призрак; марево… стеклистые волокна плывут в воздухе, будто осенние паутинки…
Ничего.
Пин‑эр рухнула на диван. Силы оставили девушку, мгновение назад готовую биться насмерть.
— Вы с ним разделались? — спросил князь.
— Увы, друг мой. Всего лишь загнал обратно в конуру. Призма Николя. Помните наше приключение в Шпессарте? Там я тоже воспользовался призмой. Поляризованный свет разрушил флюидическую структуру привидения, и оно расточилось в мировом эфире. К сожалению, ину-гами — задачка посложнее.
4
Когда из харчевни принесли ужин, на улице стемнело.
Все спустились на первый этаж; зажгли дюжину свечей. Пин‑эр исподтишка наблюдала, как лаоваи мучаются с палочками для еды. Девушка дулась на Эрстеда — тот едва не выпустил ину-гами! Она знала, что не права, и от этого злилась еще больше. На себя, на мертвого самурая, на отца, снесшего позор, на датчанина, вызвавшегося помочь…
На весь проклятый мир скопом.
Лишь на ину-гами Пин‑эр не злилась. К собственному удивлению, она испытывала жалость к несчастному призраку. Неприкаянное, вечно голодное создание, лишенное покоя даже после смерти… Опасаться подобной твари было естественно. Только дурак или святой ничего не боится. Но ненавидеть?
За что?
Пес не виноват, что его сделали таким.
Впрочем, Пин‑эр убила бы ину-гами без малейших колебаний, представься ей такая возможность. Своя жизнь дороже! Да и пес наконец упокоится с миром. Шаманка с помощью тидзи сумела изгнать алчный дух. Маг-даос, наверное, смог бы покончить с тварью. Но способен ли на такой подвиг северный варвар, который в третий раз роняет ломтик баклажана в соус?
— Предлагаю начать наш совет.
Словно почуяв мысли Пин‑эр, Эрстед налил девушке чая. Пламя свечей дрогнуло от случайного сквозняка. На стенах, водорослями в подводном царстве, заколебались смутные тени.
— Итак, кто такой ину-гами? Конгломерат магнитоэлектрических флюидов. Ларец — фактически батарея. Как нам поступить с ее зарядом?
— Уничтожить.
— Уничтожить!
Говоря на разных языках, князь и Пин‑эр мыслили — одинаково.
— Это был бы лучший выход. Но сперва рассмотрим другие варианты. Как я понимаю, голубушка, перспектива всю жизнь хранить ларец вас не привлекает?
Пин‑эр поперхнулась чаем и закашлялась.
— Вижу — не привлекает. Я бы и сам отказался. Есть вариант — залить шкатулку строительным раствором, обезопасив от разрушения. И зарыть в уединенном месте.
— Думаю, рано или поздно ину-гами, терзаемый голодом, вырвется на свободу. И начнет убивать, — девушка твердо смотрела Эрстеду в глаза. — Я не хочу, чтобы из-за меня погибли невинные люди.
— Утопим шкатулку в океане? В безлюдном месте, вдали от торговых путей? Вне районов рыбной ловли? Пусть вселяется в акулу и жрет косяки сельдей! Как далеко он способен удаляться от шкатулки? Миль на двадцать-тридцать?
— Это если шкатулка находится у хозяина. Как поведет себя пес-призрак, оставшись в одиночестве, я не знаю. Кто-нибудь проплывет над ужасным местом…
— Взорвать ларец! — князь был сторонником радикальных мер. — Бочонок доброго пороха решит нашу проблему.
— Теоретически я могу представить себе взрыв, способный разрушить структуру ину-гами. Но такой взрыв будет чудовищным! Температура в десятки тысяч градусов. Разрыв магнитных связей, даже распад химических атомов элементов… Порохом или гремучей ртутью тут не обойтись. Ничего более мощного человечество пока не изобрело. Скорее уж ину-гами уничтожит молния. Ее разряд имеет электрическую, а не химическую природу…
— Так за чем же дело стало, друг мой?! Присоединим ларец к громоотводу, дождемся хорошей грозы…
— Вы видели здесь громоотводы, князь?
— Мы соорудим его сами.
— Вы лично отправитесь получать разрешение у властей? Установка «адской машины» варваров на самом высоком здании в городе! Что у нас есть подходящего? Монастырь Юнцюань на Холме Барабанов? Уверен, настоятель придет в восторг от вашей идеи!
Смущен, князь огладил бритый подбородок.
— Признаться, об этом я не подумал. Тогда отвезем ларец в Данию. Уж там‑то громоотводов хватает!
— Три месяца на корабле. Как поведет себя призрак, если начнется буря? Электрические воздействия дают ему шанс выбраться даже из закрытой шкатулки. Ударь молния поблизости, и я ни за что не поручусь. Нет, мы должны нейтрализовать его здесь, в Фучжоу.
Пин‑эр кивнула.
— У вас есть идеи, Андерс? — сдался князь.
— Пока чисто теоретические. Нам не уничтожить ину-гами. Но что, если изменить структуру его магнетических потоков, сделав призрака безопасным?
— Укротить ину-гами?! — ахнула Пин‑эр.
— В некотором роде. Это надо делать вне «конуры». Комплекс флюидов — или, если угодно, конфигурация потоков его ци — сохраняет заметное сходство с флюидами живого существа. Найдись человек, который согласился бы впустить призрака в себя… Я мог бы попытаться, используя методику Месмера, слить ци объекта и ину-гами в одно целое. Нейтрализовать подобное подобным. Это единственный выход, который я вижу.
— Где мы найдем добровольца? — осведомился сугубый практик Волмонтович.
— Я же сказал: чисто теоретически…
— Призрак может вселиться в любого, кто окажется рядом! — вмешалась Пин‑эр. — Не обязательно в добровольца.
Эрстед усмехнулся.
— Эту проблему решить легко. Если соединить проводами ларец и нашего гипотетического добровольца, а потом дать инициирующий разряд — ину-гами войдет в того, в кого нужно!
— И доброволец взбесится, накинувшись на нас, — подвел итог князь. — Его придется убить или искалечить. А тварь ускользнет обратно в шкатулку. Наша песня хороша, начинай сначала…
— Не исключено. Но у меня есть идея. Почему люди, захваченные ину-гами, теряют рассудок? Потому что флюиды призрака перехватывают контроль над мозгом человека. Что, если не дать ину-гами проникнуть в голову добровольца? Отсечь ее…
— Отрубить? — уточнил дотошный Волмонтович.
— Да нет же! Изолировать!
— Как? С помощью пеньковой петли?
— Я ценю ваше остроумие, князь. Поверьте, мы найдем достойную замену петле.
Девушка подалась вперед, бледная, как полотно.
— А потом? Что будет с добровольцем?
— Не знаю, — развел руками Эрстед. — Если мне удастся правильно распределить потоки… Ци добровольца, по идее, растворит в себе флюиды призрака. Так вода растворяет соль. Если же у меня не получится — последствия могут быть самые печальные.
— Не попробуем — не узнаем. Я согласен.
Князь встал из-за стола и, щелкнув каблуками, вытянулся во фрунт. Поляк имел склонность к драматическим эффектам.
— Вы о чем?
— Вам ведь нужен доброволец?
— Я не имел в виду вас, князь!
— У нас нет другой кандидатуры.
— Есть.
Девушка встала рядом с князем: губы упрямо сжаты, в глазах — вызов.
— Опыт смертельно опасен. Вы должны понимать…
— Я знаю. Это мой призрак. Я виновата. И не позволю вашему другу рисковать собой.
Стало слышно, как потрескивают свечи. Все замерло — даже тени на стенах.
— Я доверяю вам, мастер Эр Цэд.
— Вежливый пан обязан уступить панне, — буркнул Волмонтович по‑польски. — К тому же ясная панна не оставила мне выбора.
И поклонился китаянке.