Отставной лейтенант хмыкнул. Этот уж точно здороваться не станет! Небось на золоте ест, на соболях спит, на людишках верхом ездит! Словно почуяв крамолу, генерал величественно обернулся, вздернул тонкие брови:
— Торвен? Ты?!
Прилипал унесло девятым валом. Толстяк, не разбирая дороги, проломился сквозь толпу, ухватил Зануду за плечи, тряхнул от души.
— Привет, лейтенант! Не забыл, что мы на «ты»?
— П‑привет! — с трудом выдавил Торвен. Немного подумал и на всякий случай уточнил: — Привет, экселенц!
— Помнишь, помнишь! — захохотал генерал. — А почему в гости не заходишь? Я уже полгода как в Копенгагене. Забегай, без чинов, без мундира и…
Он криво усмехнулся, кивнул на прилипал и уточнил:
— Без этой сволочи.
Зануда сглотнул. Против генерала он ничего не имел. Тот и впрямь заслужил право обращения на «ты», председательствуя на прощальном обеде офицеров Черного Ольденбургского полка в далеком 1814‑м. Когда Андерс Вали-Напролом внес предложение отбросить казенное «вы», толстяк зааплодировал первым. А перед этим он, штатгальтер Норвегии и губернатор острова Фюн, с изрядным выражением прочел королевское послание.
Фредерик VI не жалел похвал для волонтеров.
С тех пор они виделись очень редко — отставной лейтенант Торбен Йене Торвен и бывший штатгальтер, а ныне наследник датского престола Христиан Ольденбург. У каждого оказались свои собственные дела.
— Есть новость, — толстяк перешел на шепот. — Там подписали «слоника».
Он победно улыбнулся и щелкнул себя по ленте.
— Поздравляю!
Торвен сообразил, что там что‑то переменилось. В прежние годы его величество наотрез отказывался жаловать нелюбимого родственника в кавалеры ордена Слона.[85]
— И ввели в Тайный Совет. Наконец‑то! Ты вот что, Торвен. — Улыбка исчезла. Лик Христиана Ольденбурга был надменен и строг. — Нас обоих не слишком любят, лейтенант. Учти это — и приходи в гости. Понял?
Генеральское рукопожатие оказалось неожиданно крепким.
Вокруг зашумела толпа. Наиболее смелые прилипалы взялись писать круги в опасной близости. Царедворцы присматривались к изгою, имеющему столь чиновных покровителей. Кое-кто рискнул пожелать доброго дня. Зануда стоял столбом, даже не пытаясь осмыслить происходящее. Добрый принц Христиан, обнимающий фронтового товарища, столь же естественен, как и теория теплорода. Что все это значит?
Долго размышлять ему не дали. Отставного лейтенанта вызывал король.
В кабинете его встретили воем — долгим и тоскливым. Торвен вжал голову в плечи, решив, что довел-таки монарха своими прегрешениями и тот позабыл от гнева человеческую речь. Выть на ослушника — вполне по‑королевски.
— Тихо, Полоний! Вот видите, Торвен! С вами даже реликтовые хищники не желают знаться. Ну, тихо, мой славный, успокойся…
Зануда чуть не присвистнул. А кто это у нас жмется к шторе? Старый приятель — «пёсик» из Эльсинора с оторванной лапой? Родной братец тамбовских «волков»?
— Иди, Полоний! Обидели собачку…
Его величество лично соизволил открыть дверь, выпуская изрядно перетрусившую гиену. Перед тем как исчезнуть, хромой Полоний повернул голову в сторону страшного гостя и по‑собачьи взвизгнул.
— Вы невозможны, лейтенант, — резюмировал король, затворяя двери. — Тем не менее мы пригласили вас, дабы рассеять глупую сплетню. Наши слова о топоре и плахе отнюдь не следует понимать буквально. Более того, если мы и гневаемся на вас, то вовсе не за выбор вами подруги жизни. Но почему вы не поставили нас в известность? Почему не пригласили на свадьбу? Святой Кнуд и святая Агнесса! Нам казалось, что мы с вами — не чужие.
Речь Фредерика VI звучала сурово. Фамильный нос торчал багинетом, целясь в лоб ослушнику. Сильные пальцы хищно сжимали трость. Но, как ни крути, король — о Господи! — извинялся.
— Толки о моей женитьбе, ваше величество, преждевременны. Я немедленно пришлю в Амалиенборг нижайшее приглашение, едва решится вопрос о подданстве будущей фру Торвен. Без этого ни о каком венчании не может идти речи.
Его величество почесал нос и указал тростью на стул:
— Садитесь. Мы пригласили вас, отставной лейтенант Торвен, не ради ваших личных дел. Мы нуждаемся в совете юриста. Скажем больше, совет требуется по весьма щекотливому вопросу…
Зануда кивнул — щекотка была по его части.
— Нам нужно назначить некое лицо на важную должность. Однако сие лицо — скромного происхождения. Мы в затруднении.
Тоже мне, проблема! Торвен еле удержался, чтобы не развести руками. Как выразился принц Христиан? Подписали «слоника»?
— Наградите это лицо орденом Слона, государь. Уверен, за наградой стоит длинная очередь. Намекните тем, кто числится в списке первыми, что орден они получат лишь вместе с вашим кандидатом. Поверьте, они сами придумают ему заслуги и все прочее. Еще и умолять вас станут! А кавалеру высшей награды можно пожаловать, скажем, графский титул. Графа — в Тайный Совет, после чего назначайте хоть…
Он вовремя прикусил язык.
— Хоть наследником престола, — закончил король. — Вы циник, лейтенант! Увы, ход наших мыслей оказался сходен, что никак не говорит в нашу пользу. Зато совесть чиста. Сами предложили — сами и расхлебывайте, граф фон Торвен.
— Нет! — выдохнул Зануда. — Государь, нет! За что?!
Дрожащие пальцы с трудом нащупали край столешницы. Но предательница-трость, копия монаршей, с громким стуком покатилась по полу, не позволяя сбежать.
— И не пытайтесь падать на колени, — король безмятежно улыбнулся. — Указ о назначении вас членом Тайного Совета мы подписали еще вчера. Равно как и представление в Геральдическую палату. Надеюсь, вам известно, что в нашей Гренландской колонии есть поселение, которое называется Тырвен? Неизвестно? Ладно, это не имеет значения. Я велел заменить в названии одну букву и дал сему майорату статус графства. Он ваш, любезный. Вкупе с гербом: белый медведь на лазоревом поле. Вы морщитесь? Странно! Неужели вы не хотите, чтобы ваша дочь стала фрейлиной, а сын — гвардейским офицером?
Маргарет — во фрейлины?! Бьярне — в компанию к напыщенным идиотам?! Торвен понял, что еще миг — и он завоет не хуже тамбовской «монстры».
Его величество мстил истинно по‑королевски.
— А вы думали, граф, что попали в сказку Андерсена?
Несмотря на весь свалившийся ужас, Торвен успел сообразить, в чем секрет дружелюбности принца Христиана. Не фронтового товарища, никчемного калеку заключил толстяк в объятия, а графа, коллегу по Тайному Совету…
Фаворита, rassa do!
— Вы еще не знаете самого неприятного, Торвен, — иным тоном добавил король. — Вы действительно очень нужны нам. Как член Тайного Совета, вы будете готовить созыв первого датского парламента. А вместе с этим… Да, вы угадали. Принятие Основного закона. Конституцию вам придется сочинять, ваша светлость. И не говорите, что сие вам ненавистно. Лучше это проделаем мы, чем наш наследник и шайка господ либералистов. Пусть Дания шагнет в Грядущее по воле нас, любящих Господа и чтящих Традицию!
Спорить не приходилось. Торвен потер щеку, что было признаком тяжелой умственной работы.
— Парламент эти господа должны у вас попросить, государь. А мы соберем пока Совещательные сеймы[86] по провинциям и обратимся к сословиям. Пусть народ выскажется — и по поводу конституции, и по поводу либералистов. Скоро вам придется ограждать эту публику от любви добрых датчан. Не растащили бы по косточкам!
Король кивнул:
— Мы рады, что вы уже приступили к работе. Однако поведайте нам, что нового у наших добрых друзей, братьев Эрстедов? Надеюсь, алюминиум — не финал, а только начало?
— Эрстедов? — растерялся Торвен. — Святой Кнуд и святая Агнесса! Это что же выходит, государь? Из‑за вашей конституции мне придется оставить работу у гере академика?
— Из‑за нашей конституции, — наставительно уточнил его величество. — Нет, любезный, и не рассчитывайте. Ответственности перед наукой с вас никто не снимает. Вы создадите новый комитет при нашем правительстве — по техническим исследованиям. Более того, именно вы его и возглавите.
Свежеиспеченный кавалер и граф глубоко вздохнул, в очередной раз констатировав, что у фортуны скверное чувство юмора. Не зря Торбен Йене Торвен считал себя занудой.
— Да, насчет конституции, — вспомнил король. — Хотим предупредить заранее. Вздумаете привлечь к сочинению гере Андерсена… Плаха скучает по вам, граф!
2. AdagioГавр
— Успех, мсье Бейтс! Несомненный успех! О-о-о-о! Поверьте моему опыту, это начало славы! Ваш театр станет украшением не только Гавра, но и всей Франции!
Чарльз Бейтс бледно улыбнулся:
— Вы мне льстите, мсье Дюма. Это лишь репетиция…
Владелец театра «Эдмунд Кин» скромничал — или боялся сглазить. На генеральный прогон «Ричарда III» были приглашены не только господа из гаврской мэрии, но также десяток занесенных свежим ветром знаменитостей. Среди последних оказался и мсье Три Звезды. Помогла случайная встреча в Париже. Александр Дюма сразу же вспомнил, кто был лучшим другом Первого Денди, и с охотой принял приглашение.
В театре лихорадочно заканчивали отделочные работы. Красили, развешивали, лакировали. Премьера намечалась на следующей неделе. Чарльз Бейтс собирался блеснуть. Украшение Гавра и всей Франции? Отчего так мелко?
— Сама ваша идея — британский театр во Франции… О-о-о-о! В первый миг она показалась мне безумной. Английская сцена в Галлии, в стране Мольера и Расина? Не нонсенс ли? Но потом я прикинул… У нас живут тысячи англичан. Десятки тысяч приезжают ежегодно. Многие французы интересуются культурой Туманного острова. Так отчего бы и нет? У вас острый глаз!
— И нюх, — хмыкнул польщенный Бейтс.
Похвала Дюма — неплохо для начала. Вдохновленный увиденным, мэтр пообещал написать о новом театре статью. Это само по себе прекрасно. Но если он выполнит и второе обещание…