Чуть дальше, на диване, читая книгу, сидела Лима, женщина под тридцать, возможно, даже чуть старше – все зависело от количества выпавших на ее долю испытаний.
– Смотрите, кто пришел! – светился от счастья Пуно.
– Хан! – вскрикнула Лима и бросилась ему навстречу.
Эхо по-солдатски скромно и доброжелательно кивнул. В отличие от обычных гражданских эмоций, его улыбка хранила в себе такое уважение и достоинство, словно марсианское правительство передавало тебе через нее свой официальный пламенный братский привет.
Лима поняла, что Хан рассержен, когда он уклонился от ее пылких объятий, сделав шаг назад. Он чуть не упал, споткнувшись о брошенную детскую игрушку, но, к великому своему счастью, сумел устоять на ногах, не сделав курьезной и без того сложную ситуацию.
– Злишься, что мы тебя не спасли? – Своей проницательностью Лима вновь подтвердила, что и девушки, и гиноиды – пришельцы с другой планеты, гораздо более далекой, чем Марс.
– За то, что бросили, – сказал Хан и сам возненавидел себя за злопамятство.
В мыслях его гнев выглядел логично и обоснованно, но стоило высказать претензии старым друзьям в лицо, как он почувствовал себя мелочным идиотом. Неужели он был таким же десять лет назад? Наверняка нет. Хоть люди по природе своей и не меняются, Пустошь – единственная в мире вещь, которая их все же меняет.
– Мы сами с трудом выбрались и сразу направились за семенами, – ответила Лима. – Ты же знаешь, у нас не было времени.
– Я видел, как вы уходили, – кивнул Хан. – К тому моменту я уже сумел в первый раз сбежать и даже попал на площадь перед домом Пророка, когда цепные псы вас окружили. Я пытался пробиться к вам…
– Невероятно… – поразился Пуно.
Эхо подошел ближе и сложил руки на груди. Его расстроенный вид был красноречивее всяких слов: как же жаль, им тогда почти удалось воссоединиться, почти…
– Я видел, как вы уезжали на байках, когда площадь накрыл луч возмездия – так его прозвали цепные.
– Прости, мы думали, что тебя уже угнали в Хель, – сказал Пуно. – Иначе бы вернулись.
– А меня и угнали в Хель. Как только пленили во второй раз. Сразу после вашего исхода. И целые десять лет меня там никто не искал…
– Мы должны были добыть семена… – стоял на своем Пуно. – Это была тяжелая зима.
– Ну а потом? Когда вы уже все сделали…
Лима осознала все логические неувязки, причины и следствия злости друга. Она шагнула вперед и попыталась все объяснить:
– После истории с семенами нас осталось всего трое. Ты видел подростков в других комнатах? Ну, юношей и девушек. Десять лет назад они были совсем детьми. Двадцать уцелевших малышей племени, у которых никого не было, кроме нас. Спасибо Иерониму, он узнал об этом бункере. Иначе бы мутанты нас растерзали.
Хан начал понимать. Ему уже надоело строить из себя обиженного, и он был рад новой возможности исправиться.
– Дети… – повторил он.
– Мы не могли их бросить! – взмолилась Лима. – С тех пор нашим долгом стало их вырастить. Мы чисто физически не могли отправиться на твои поиски!
С каждой секундой Хан осознавал, каким склочным и мелочным он показал себя в первые минуты встречи с друзьями. Он ведь уже их простил… Тогда к чему была эта сцена? Просто так… Что-то осталось в мыслях по старой памяти. Хотя, если вспомнить, насколько яростно он желал поквитаться с «предателями», эта его грубость была просто огромным шагом вперед, к лучшей версии себя. Жаль, нельзя отмотать время назад и повести себя лучше. Но друзья тоже все осознавали. Они никогда не были в рабстве, поэтому с пониманием отнеслись к претензиям Хана. Их уважение к нему только окрепло.
В конечном счете они помирились и радостно обнялись – как должны были сделать сразу.
Каспер, Аваст и Эхо пошли обсудить рабочие моменты в комнату управления бункером, остальные двинулись за ними, но остановились в коридоре, в самом центре убежища. Во все стороны от него, как лепестки ромашки, расходились разнообразные комнаты. В каждую из них вела арка без двери. Либо двери были задвижными.
– Тут есть ваши дети? – спросил следопыт, осматриваясь.
– Нет, – печально ответила Лима. – В походе за семенами мы с Пуно получили слишком много радиации и не смогли завести своих собственных. Но двадцать спиногрызов все равно сделали нас самой многодетной семьей в Пустоши.
В боковых комнатах занимались своими делами молодые члены племени – кто-то учился читать, кто-то занимался на тренажерах, были и те, что шили одежду. Самые юные девушки занимались стряпней на кухне – им было лет по двенадцать. Все остальные выглядели взрослее.
– Двоим старшим стукнуло восемнадцать, – продолжила Лима. Она радовалась первым за десять лет гостям и пыталась наговориться. – Почти столько же было нам с Пуно, когда обстоятельства вынудили нас навсегда покинуть родной дом. Эти двое уже собираются пожениться. Скоро у племени появятся новые, рожденные в спокойствии и достатке дети.
В их разговор вмешался старик:
– Это будет очень хорошо, учитывая, что я последний из коренных обитателей убежища. Жены и детей у меня нет, поэтому, когда ко мне заявилась эта толпа оборванцев, я был благодарен всем богам, какие только были придуманы за время существования человечества. Воистину, это чудо. Дело всей моей жизни – мой дом, моя родина – не развалится после моей смерти. Вы же знаете, как старики прикипают к родному уголку…
На его глазах появились слезы, и Лима обняла своего спасителя, который видел спасительницу в ней и в остатках ее племени.
Конечно, племенем их уже было сложно назвать. Дети выросли в благополучной обстановке, полной учебных книг и дисков с информацией о старом мире. Даже самые неуспевающие из них получили достойное образование, потому что в бункере почти ничто не отвлекало от занятий. Благодаря тренажерному залу они стали стройными и атлетичными. Лима и Пуно также подтянули свои знания о мире и теперь были почти на уровне Каспера. Эхо же, марсианский морпех, и так имел высшее офицерское образование, не имеющее, однако, юридической силы на Земле. Хан не затерялся среди них, потому как прошел школу Пустоши, показал себя самым храбрым, находчивым и смекалистым жителем этой грешной земли.
Вот такая нестандартная собралась компания. Но и задача перед ней стояла далеко не самая тривиальная. В комнате управления бункером Каспер и Эхо как раз обсуждали заключительные детали похода.
– Все-таки как вас зовут? Эхо или Иероним? – спрашивал доктор.
– Иероним Шнапса – мое гражданское имя на Марсе. Но в отряде морпехов каждому из нас дали позывные по буквам фонетической азбуки – так проще на поле боя. Я привык к обоим вариантам, можете называть меня как хотите.
– Хорошо, мистер Эхо. Вы знаете, что цели у нас благие, поэтому покажите тот самый «избавитель», ради которого мы проделали такой путь.
Маленькая комната управления располагала стальными шкафами, стоящими у стен, и компьютерным столом в центре. На древнем кинескопном экране светилась заставка с тремя нулями. Рядом с ним на столе лежал необычный дробовик с изящной резьбой на цевье.
– Вот он. – Эхо показал на дробовик.
Каспер присмотрелся к нему и поднял удивленный взгляд.
– Оружие? Мы ведь говорили о специальном веществе, способном открыть запечатанный вход в сталелитейный завод.
– Я объясню, – сказал Шнапса. – Смотрите, в своей радиорассылке по Пустоши год назад вы заявили, что заплатите любую награду за сплав тристронция. Я тогда не придал особого значения этому сообщению, но в памяти оно отложилась. И вот совсем недавно, я от безделья принялся изучать на спектрометре патрон из этого дробовика, и что вы думаете? Его поражающая часть, то есть дробь, состоит не из свинца, а из тристронция!
Каспер удивился и аккуратно дотронулся до оружия, словно опасаясь, что оно ударит током, потом взял его и повертел в воздухе, как редчайший коллекционный предмет.
– Никогда не видел такой красоты. Вы нашли это здесь, в бункере?
– Нет. Позаимствовали у карателей Пророка.
Доктор что-то вспомнил и кивнул:
– Во время того бегства из Пита?
– Да. Дробовиков было четыре, по количеству карателей. И все с искусной гравировкой. Однако тогда мы не знали об их ценности и потеряли три. Даже этот остался у нас совершенно случайно. Словно какое-то провидение заставило…
– Заставило меня сберечь дробовик, – продолжила за него вошедшая в комнату Лима. Она недоверчиво посмотрела на доктора. – Вы правда хотите спасти мир?
– Клянусь своим именем, – ответил Каспер. – Вот только пополним припасы, возьмем этот артефакт и сразу отправимся спасать мир.
– Втроем? – спросила девушка.
– У винтокрыла нас ждет четвертый.
– Все равно этого мало.
Эхо согласился с ней:
– Разумеется, я полечу с вами. Это мой долг как солдата.
Зажатый между ними двумя Каспер вынужден был вертеть головой то в одну, то в другую сторону, как опешившее дитя.
– Вы можете погибнуть, – запротестовал он. – Это самоубийственная миссия.
– Возможно. – Лима заставила его вновь обернуться на сто восемьдесят градусов. – Но мы точно погибнем, если вы не справитесь, а так хоть окажем посильную помощь. Нам есть ради чего стараться.
– Но как же ваши дети? Вон сколько их.
– Именно ради них! Мы вырастили их и поставили на ноги, научили всему, что знаем. Самые старшие уже в том возрасте, в каком мы с Пуно начали взрослую жизнь. Отныне мы не так уж нужны им здесь, как там, в вашей миссии! Мы готовы спасти их даже ценой собственной жизни.
За спиной Лимы показался Пуно, обнял любимую и кивнул в знак согласия с каждым ее словом.
– У нас троих есть опыт дальних странствий, какого нет больше ни у кого, – сказал он. – Не можем же мы просто остаться в бункере и нервно трястись все оставшиеся до конца света дни, мучаясь вопросом, достигли ли вы успеха? А если нет? Если что-то вам помешает? Мы умрем, даже не попытавшись. Мы не простые люди с Пустоши. Может, это и выглядит как ошибка выжившего, но однажды нам уже удалось ее покорить.