– В чем дело? – спросила Роуан. – Вас что-то беспокоит?
– Она говорила вам что-либо об этом?
– А вам кто-нибудь говорил? – спокойно, без вызова задала Роуан встречный вопрос.
– Да так, слышал кое-какие сплетни, – с натянутой улыбкой ответил Райен. Положив футляр на стол перед Роуан, он слегка похлопал рукой по бархату и поднялся:
– Им удалось установить личность того человека в мансарде?
– Скоро все прояснится. При покойнике, точнее при том немногом, что от него осталось, были найдены документы и еще какие-то бумаги.
– А где Майкл?
– Я здесь, дорогая, рядом. Мне остаться или ты хочешь побыть одна? – Руки Майкла в черных перчатках практически сливались с тенью.
– Думаю, нам пора ехать. Я очень устала. Могу я зайти к вам завтра, Райен?
– В любое удобное для вас время.
Райен в нерешительности топтался у двери. Майкл хотел было выйти, но Роуан поймала его за руку, вздрогнув от неожиданного прикосновения к холодной коже перчаток.
– Позвольте сказать вам кое-что напоследок, Роуан. – В негромком голосе Райена явственно ощущалось волнение. – Я понятия не имею, какой чертовщины наговорила вам здесь тетушка Карл и откуда взялся этот мертвец в мансарде, как и когда он вообще оказался в доме и что все это значит. Я не знаю, объяснила ли она, что такое наследие Мэйфейров. Как бы то ни было, важно другое. Вы должны как можно скорее очистить дом от старого хлама, сжечь его на заднем дворе. Пусть и Майкл вам в этом поможет. Позовите людей, попросите их вытащить всякую рухлядь, все эти древние книги и склянки. Проветрите как следует особняк, наймите прислугу. Но только не оставляйте все как есть и не пытайтесь тщательно исследовать каждую пылинку, каждое пятнышко в этом отвратительном и грязном месте. Дом – ваше наследство, но не ваше проклятие. По крайней мере, он не должен таковым стать.
– Понимаю, – коротко ответила Роуан.
Возле входной двери возник какой-то шум, и в холл вошли двое чернокожих парней. Оказалось, они приехали, чтобы забрать бабушку Эухению. Майкл отправился наверх, чтобы помочь ей собраться. Райен и Пирс наклонились и по очереди коснулись поцелуем щеки Роуан. Как будто с покойницей простились, подумалось вдруг ей. Но тут же она поняла, что не совсем права: скорее, они целовали покойников так же, как целовали живых.
За поцелуем последовали теплые рукопожатия, вспыхнувшая на прощание в полутьме белоснежная улыбка Пирса, обещание позвонить на следующий день, чтобы встретиться за ленчем и все обсудить, и так далее, и так далее…
Послышался шум спускающегося лифта… В некоторых фильмах люди спускались в лифте в самое пекло ада…
– У вас есть свой ключ, Эухения. Приходите завтра, послезавтра… В общем, когда захотите или когда вам что-то понадобится. Кстати, милая, как насчет денег? Вам нужны деньги?
– Я получила все, что мне положено, мистер Майк. Спасибо за все, мистер Майк.
– Мы вам очень благодарны, мистер Карри, – сказал один из парней, тот, что помоложе. Речь его была правильной, чувствовалось, что юноша получил неплохое образование.
В дом вернулся полицейский. Судя по всему, он остался стоять возле входной двери, потому что Роуан с трудом могла расслышать его слова.
– Да, Таунсенд… Паспорт, бумажник… Да, все на месте… В кармане рубашки…
Звук закрывающейся двери. Темнота. Тишина. Шаги Майкла в холле.
– Ну вот, мы наконец остались с тобой вдвоем. Больше в доме никого нет, – сказал он, остановившись в проеме двери в столовую.
Роуан промолчала.
Майкл достал сигарету и запихнул пачку обратно в карман. Наверное, нелегко делать это в перчатках, но, похоже, Майклу они не мешали.
– Что скажешь? Не пора ли и нам убраться к чертовой матери из этого дома? Во всяком случае, на сегодняшнюю ночь.
Он постучал сигаретой по стеклу наручных часов, чиркнул спичкой, и его голубые глаза, оглядывающие росписи на стенах столовой, сверкнули в ярком свете внезапно вспыхнувшего огонька.
Какими все же разными могут быть голубые глаза! И неужели его черные волосы могли так быстро отрасти? Или все дело в теплом и влажном воздухе юга, который заставлял их виться, и оттого они казались более густыми?
Тишина звенела в ушах. В доме действительно не осталось никого, кроме них двоих. Он был в полном распоряжении Роуан, и все, что в нем находилось, словно застыло в ожидании. Но ей претила даже мысль о том, чтобы прикоснуться хоть к чему-нибудь. Все эти шкафы, комоды, горки, баночки и коробочки принадлежали не ей – они были собственностью умершей женщины и казались Роуан липкими, вонючими, такими же ужасными, как их прежняя владелица. Роуан продолжала неподвижно сидеть в столовой, не находя в себе сил, чтобы встать, подняться по лестнице, открыть дверцу хоть одного из шкафов…
– Его звали Таунсенд? – наконец спросила она.
– Да, Стюарт Таунсенд.
Майкл с минуту раздумывал, потом смахнул с губы крошку табака и переступил с ноги на ногу.
«Боже, как он все-таки хорош! – подумалось Роуан. – Ну просто образец мужской красоты! И как безумно эротичен!»
– Я знаю, кем он был. – Майкл тяжело вздохнул. – Эрон Лайтнер… Ты помнишь его? Так вот, Лайтнеру известно все об этом человеке.
– О чем ты? Я не понимаю.
– Ты предпочитаешь разговаривать здесь? – Майкл обвел взглядом комнату. – За воротами стоит машина Эрона.
Мы можем вернуться в отель или поехать в центр, посидеть где-нибудь.
Он восторженно рассматривал лепнину на потолке, великолепные люстры. В его восхищении убранством особняка в столь трагический момент было нечто неприличное, и Майкл чувствовал себя виноватым, но не считал необходимым скрывать свои эмоции от Роуан.
– Это тот самый дом? – спросила она. – Тот, о котором ты мне рассказывал в Калифорнии?
– Да, он самый. – Майкл перевел взгляд на Роуан и с печальной улыбкой кивнул. – Тот самый дом, точно.
Он сбросил в ладонь пепел с кончика сигареты, потом медленным шагом прошел к камину. Его тяжелая походка, каждое движение были невероятно эротичными, и Роуан, словно завороженная, следила, как он стряхивает в пустое чрево камина мельчайшие сероватые частички.
– А что ты имел в виду, говоря, что мистеру Лайтнеру известно все об этом человеке?
Майкл выглядел смущенным. Безумно сексуальным и в то же время крайне смущенным. Он нервно затянулся и с тревогой, как будто в нерешительности, оглядел комнату.
– Лайтнер принадлежит к одной организации, – наконец сказал он, потом порылся в кармане рубашки, вытащил оттуда маленькую картонку и положил ее на стол перед Роуан. – Они называют эту организацию орденом. Но никакого отношения к религии их деятельность не имеет. Орден имеет собственное название «Таламаска».
– Что-то вроде общества любителей черной магии?
– Нет, ни в коем случае.
– Но старуха говорила мне…
– Это ложь. Они верят в существование черной магии. Но сами ею не занимаются.
– О, вранья в ее словах было немало. Справедливости ради надо признать, что многое из того, о чем она рассказывала, правда, но зерна истины буквально тонули в потоке злобы, ненависти и отвратительной лжи. – Роуан вздрогнула и поежилась. – Меня почему-то бросает то в жар, то в холод, – пожаловалась она. – Знаешь, а я ведь уже видела точно такую же визитку. Лайтнер сам дал ее мне, еще в Калифорнии. Он говорил тебе, что мы встречались с ним там?
– Да. У могилы Элли, – кивнул Майкл.
– Подожди, но как же это возможно? Я имею в виду, что он твой друг и что он знает, кем был человек, найденный в мансарде. Господи, Майкл, я так устала от всего, что, кажется, вот-вот закричу и никогда не смогу остановиться. И если ты сейчас же мне не расскажешь… – Она не закончила фразу. – Извини, я сама не знаю, что говорю…
– Этот человек… Таунсенд… – Майкл говорил медленно, осторожно подбирая слова. – Он был членом ордена. Он приехал сюда в 1929 году в надежде… установить контакт с семейством Мэйфейр.
– Зачем?
– Они вели наблюдения за этой семьей в течение трехсот лет и составляли досье… Тебе, наверное, трудно понять, но…
– И то, что этот человек стал твоим другом, лишь случайное совпадение?
– Нет, Роуан. Успокойся, пожалуйста. Никаких случайностей не было. Я столкнулся с ним возле этого дома в тот вечер, когда вернулся сюда. А еще раньше видел его в Сан-Франциско, вечером, когда ты приехала за мной. Помнишь? Ты тоже обратила на него внимание, но мы оба решили, что он всего лишь очередной репортер. До того момента я никогда не виделся с ним и тем более не разговаривал.
– Да, я помню…
– Так вот. Когда мы встретились здесь, у ограды дома, я был пьян. Напился еще в самолете, хотя и обещал тебе, что ни капли в рот не возьму. Признаюсь, не выдержал… Я приехал сюда и увидел того… ну, в общем, того человека… в саду… Только он не человек… Тот, кого я прежде принимал за мужчину, на самом деле им не был. Ведь я видел его еще в детстве… Каждый раз, когда проходил мимо особняка. Помнишь, я говорил тебе о нем? Наверное, я должен объяснить тебе…
– Не нужно объяснять, – прервала его потрясенная до глубины души Роуан. – Я это знаю. Потому что сама видела его. Ты продолжай. А когда закончишь, я расскажу тебе кое-что об этом.
Однако Майкл смотрел на нее с тревогой и молчал, словно никак не мог поверить услышанному. Он стоял, облокотившись на каминную полку. Скудный свет, падавший из холла, не позволял как следует разглядеть выражение его лица, но Роуан видела, что он растерян, что он отчаянно ищет способ защитить ее и смертельно боится причинить ей новую боль.
– Продолжай, – повторила она. – Пойми, мне самой нужно рассказать тебе о многом, потому что ты единственный, кому я могу доверить столь ужасные тайны. И твой рассказ только облегчит мне задачу. До сих пор я даже не представляла, с чего начать, как признаться, что после твоего отъезда из Тайбурона я видела его за стеклом собственного дома в ту минуту, когда в Новом Орлеане умерла моя мать, – хотя тогда я об этом даже не подозревала.