– Вам нужно, чтобы я подвез вас?
– Я сама могу доехать.
Фрэнсис нахмурился, колеблясь:
– Не знаю, что на это скажет Вирджиль.
Ноэми пожала плечами:
– Вам не нужно говорить ему об этом. Что, думаете, я не умею водить? Если хотите, покажу водительское удостоверение.
Фрэнсис пробежал рукой по светлым волосам:
– Дело не в этом. У семьи особое отношение к машинам.
– А у меня особое отношение к езде в одиночку. Мне точно не нужна компаньонка. И из вас в любом случае получилась бы ужасная компаньонка.
– Почему?
– Где это слыхано, чтобы мужчина был компаньонкой? Компаньонка – это занудливая тетка. Я могу одолжить вам одну на выходные, если захотите. Но это будет стоить вам машины. Помогите, пожалуйста… Я в отчаянии.
Фрэнсис засмеялся ее белиберде. Он взял ключи с крюка в кухне. Лиззи, одна из служанок, раскатывала тесто на покрытом мукой столе. Она не обратила внимания ни на Ноэми, ни на Фрэнсиса. Слуги в Доме-на-Горе были почти что невидимками, как в одной из сказок Каталины. «Красавица и Чудовище» или нет? Невидимые слуги, готовящие еду и накрывающие стол. Смешно. Ноэми знала всех работающих в доме отца по имени, и им точно не мешали болтать. То, что она узнала имена слуг в Доме-на-Горе, уже казалось маленьким чудом – она спросила Фрэнсиса, и парень вежливо представил всех троих: Лиззи, Мэри и Чарльз; как и фарфор в буфетах, слуг привезли сюда из Англии десятилетия назад.
Они подошли к сараю, и Фрэнсис передал девушке ключи от машины.
– Не заблудитесь? – спросил он, облокотившись на окно машины и глядя на нее.
– Я справлюсь.
Правда. Тут и захочешь – не заблудишься, дорога ведет вверх и вниз с горы. Сейчас Ноэми поехала вниз, в маленький городок. Она опустила окно, чтобы насладиться свежим горным воздухом. Не такое уж и плохое место, мелькнула мысль. Если, конечно, выбраться из дома. Именно дом все портил.
Ноэми припарковала машину вблизи городской площади, решив, что и почта, и клиника должны быть где-то здесь. Она оказалась права и вскоре увидела небольшое зелено-белое строение, на котором была табличка «Больница». Внутри стояло три зеленых стула и висело несколько плакатов, рассказывающих о различных болезнях. Здесь же находилась и стойка администратора, однако за ней никого не было.
Ноэми подошла к двери, на которой значилось имя врача: «Хулио Эусебио Камарильо».
Спустя несколько минут дверь открылась и оттуда вышла женщина, держа малыша за руку. Потом молодой парень высунул голову и приветливо кивнул ей:
– Добрый день. Чем могу помочь?
– Меня зовут Ноэми Табоада, – ответила девушка. – Вы доктор Камарильо?
Для доктора он казался слишком молодым. У него были короткие темные волосы с пробором посредине и маленькие усики. Из-за них он выглядел забавно, словно ребенок, играющий во врача. Белого халата на нем также не было – бежево-коричневый свитер и брюки.
– Это я. Заходите. – Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки.
На стене в кабинете Ноэми и правда увидела сертификат Национального автономного университета Мексики с его именем, написанным элегантным почерком. Тут также стоял шкаф с открытыми дверцами, наполненный коробочками и пузырьками. В углу в желтом горшке росла агава.
Доктор Камарильо сел за стол, а Ноэми заняла место на пластиковом стуле, таком же, как и в коридоре.
– Не думаю, что мы встречались раньше…
– Я не отсюда, – ответила девушка, положив сумку на колени и наклоняясь вперед. – Я приехала навестить кузину. Она больна, и я подумала, может, вы посмотрите ее? У нее туберкулез.
– Туберкулез? В Эль-Триунфо? – удивленно спросил доктор. – Ничего не слышал о таком.
– Не в самом Эль-Триунфо. В Доме-на-Горе.
– В доме Дойлов, – запнувшись, сказал Камарильо. – Вы их родственница?
– Нет. Ну да… Через кузину. Вирджиль Дойл женат на моей кузине Каталине. Я надеялась, что вы сможете осмотреть ее.
Камарильо смутился:
– Но разве ее не наблюдает доктор Камминз? Он их врач.
– Мне бы хотелось услышать еще одно мнение, – сказала Ноэми и объяснила, какой странной ей показалась Каталина, поделившись подозрением, что кузине может понадобиться помощь психиатра.
Доктор Камарильо терпеливо выслушал ее. Когда девушка закончила, он покрутил карандаш в руке.
– Дело в том, что мне вряд ли будут рады в Доме-на-Горе. У Дойлов всегда был свой врач. Они не общаются с городскими… Когда еще работала шахта, они наняли мексиканских работников. Те жили в лагере в горах, и о них заботился старший Камминз. Вы знаете, когда шахта еще была открыта, разразилась эпидемия. Многие шахтеры погибли… У Камминза было много работы, но он никогда не просил помощи у местных врачей. Наверное, Дойлы невысокого мнения о нас.
– А что за эпидемия?
Камарильо трижды постучал по столу резинкой карандаша.
– Было непонятно. Высокая температура, что-то странное… Люди говорили странные вещи, бредили, дергались в конвульсиях, случалось, нападали друг на друга. Многие умерли, потом все снова было хорошо, но несколько лет спустя таинственная болезнь вернулась.
– Я видела английское кладбище, – сказала Ноэми. – Там много могил.
– Это только англичане. Остальные похоронены в других местах. Говорили, что в последнюю эпидемию, а это примерно в начале революции, Дойлы даже не отправляли тела вниз для достойных похорон. Просто кидали в общую яму.
– Такого быть не может, разве нет?
– Кто знает…
В ответе явно слышалось осуждение. Камарильо не сказал: «Ну, я в этом уверен», но, судя по всему, у него не было причин думать по-другому.
– Должно быть, вы из Эль-Триунфо, раз знаете обо всем этом.
– Да, так и есть, – сказал он. – Моя семья поставляла продукты работникам шахты Дойлов, а когда ее закрыли, они переехали в Пачуку. Я учился в Мехико, но теперь вернулся. Мне хотелось помочь людям здесь.
– Тогда вам стоит начать с помощи моей кузине, – сказала Ноэми. – Приедете в дом?
Доктор Камарильо улыбнулся, но покачал головой, словно извиняясь:
– Боюсь, у меня будут проблемы с Камминзом и Дойлами.
– Что они могут вам сделать? Вы же городской врач.
– Клиника общественная, и мне платит государство. Но Эль-Триунфо мал, и здесь много нуждающихся. Знаете, когда испанцы контролировали шахту, мои земляки могли продержаться, торгуя свечным воском для шахтеров. А теперь нет… У нас здесь есть церковь и очень приятный священник, он собирает пожертвования для бедных, – зачем-то сообщил он.
– Бьюсь об заклад, Дойлы кладут деньги в ящик для пожертвований, а священник – ваш друг, – улыбнулась Ноэми.
– Не угадали. Камминз иногда кладет деньги в ящик, но Дойлы – нет. Однако все знают, что у них много денег.
Ноэми сомневалась в этом, ведь шахта была закрыта более трех десятилетий назад. Но на банковском счету Дойлов, должно быть, все же хранился скромный запас, который позволял жить вполне приемлемо в такой глуши.
И что теперь? Она решила воспользоваться театральными уроками, которые ее отец считал пустой тратой денег.
– Тогда вы мне не поможете… Вы боитесь их! А у меня тут и друзей нет… – Губы драматично задрожали.
Мужчины всегда паниковали в такие моменты, опасаясь потока слез. Никому не хочется возиться с истеричной женщиной.
Камарильо сразу же сделал успокаивающее движение:
– Я такого не говорил!
– Значит, вы все-таки приедете? – В голосе Ноэми прозвучала надежда. Она одарила доктора кокетливой улыбкой, которую обычно использовала, если хотела, чтобы полицейский отпустил ее без штрафа за превышение скорости. – Доктор, для меня будет много значить, если вы поможете.
– Но я не психиатр…
Ноэми вытащила из сумочки платок и промокнула глаза – небольшое напоминание, что она в любой момент может расплакаться.
– Я могла бы отправиться в Мехико, но не хочу оставлять Каталину одну. Вы бы спасли меня от длинного путешествия туда и обратно. Поезд ведь даже не каждый день ходит. Ох, доктор, вы бы оказали мне такую услугу…
Ноэми посмотрела на доктора, и тот со вздохом кивнул.
– Хорошо, я заеду около полудня в понедельник.
– Спасибо, – ответила она, быстро вставая и пожимая его руку. Уже направляясь к двери, она вспомнила о просьбе Каталины: – Простите, вы случайно не знаете Марту Дюваль?
– Вы и к ней решили обратиться?
– Почему вы так говорите?
– Она знахарка.
– Знахарка? А вы знаете, где она живет? Моя кузина попросила забрать у нее лекарство.
– Да что вы?.. Ну, наверное, в этом есть смысл. Наши женщины часто обращаются к Марте. Чай гордолобо – популярное приворотное средство.
– Ну и как, помогает?
– Ну, как сказать… Он неплох при кашле.
Они посмеялись вместе, потом Камарильо склонился над листком, нарисовал схему, как пройти к дому Марты Дюваль, и передал листок девушке. По его словам, это было неподалеку.
Ноэми решила обойтись без машины: улицы городка были извилистыми, дома располагались хаотично, и добраться пешком наверняка получится быстрее.
Несколько раз ей пришлось спрашивать направление, несмотря на схему. Мужчины пожимали плечами, зато женщина, стирающая белье во дворе, отложила мыло и уверенно махнула рукой, она точно знала, где найти Марту Дюваль.
Чем дальше Ноэми отходила от центральной площади и церкви, тем очевиднее становилась запущенность городка. Дома сменились хижинами, все казалось серым и пыльным. Некоторые жилища были брошены, в них не осталось ни окон, ни дверей – должно быть, соседи растащили все самое ценное. По улицам бродили худые козы и куры. Когда Фрэнсис вез ее со станции, он выбрал самый живописный путь, теперь она понимала это.
Дом знахарки был очень маленьким и выглядел довольно ухоженным, во всяком случае, стены покрашены белой краской. У дверей на трехногой табуретке сидела пожилая женщина в голубом переднике поверх скромного платья, волосы заплетены в длинную косу. Рядом с ней стояли две миски. Она чистила арахис и в одну миску кидала скорлупу, а в другую – зерна. При этом она напевала что-то себе под нос и на Ноэми даже взгляда не подняла.