– С тобой все в порядке? – спросила Марта.
– Да, – ответила Ноэми, открывая глаза и кивая. – Все в порядке. Просто немного устала.
Она глотнула кофе. Все еще теплый напиток был приятен, хотя и горьковат. Ноэми опустила чашку.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросила она.
– Почти все уже рассказано. Рут наказали, Бенито исчез.
– Его убили?
Пожилая женщина наклонилась вперед, ее затуманенные глаза уставились на Ноэми.
– Еще хуже: исчез, внезапно. Говорили, он сбежал, потому что боялся того, что с ним может сделать Дойл. Но другие говорили, что Дойл просто заставил его исчезнуть.
Тем летом Рут должна была выйти замуж за Майкла, своего кузена, и исчезновение Бенито ничего не изменило. Никто его и не хватился по большому счету. Это происходило во время революции, на шахте работало мало народу, но все же шахта не закрывалась. Кто-то должен был следить за машинами, откачивать воду, чтобы штольни не затопило. Здесь у нас много дождей.
А в доме кому-то надо было менять белье, вытирать пыль с мебели, так что жизнь шла своим чередом. Говард Дойл заказал на свадьбу всякие безделушки, уж для негото исчезновение Бенито не имело значения. Но, очевидно, имело для Рут.
Никто точно не уверен, что произошло, но, говорят, она подсыпала снотворное в их еду. Не знаю, откуда она его достала. Девушка была умна, многое знала о растениях и медицине, так что, возможно, Рут сама и приготовила снотворное. Или, может, Бенито где-то раньше раздобыл… А может, сначала она собиралась усыпить семью и сбежать, но потом передумала, чего уж теперь гадать. В общем, когда Бенито исчез, она выстрелила в отца, пока он спал, – хотела отомстить за то, что он сделал с ее любовью.
– Но она убила мать и других, – заметила Ноэми. – Они-то при чем?
– Не знаю. Может, она и их винила. Может, сошла с ума. Они все там прокляты, говорю тебе, и дом ихний населен призраками. Ты либо глупа, либо слишком храбрая, если живешь в доме с привидениями.
«Мне не жаль», – вот что Рут сказала во сне. Она не испытывала угрызений совести, пока бродила по дому и стреляла в своих родственников? Но то, что приснилось Ноэми, не означало, что так и было на самом деле. Ноэми нахмурилась, глядя на кружку с кофе. Сделала несколько глотков – этот кофе, казалось, не убывал.
– Суть в том, что мало что можно поделать с домами, населенными призраками, – сказала Марта. – Ты что-нибудь слышала о mal de aire?
– Злой воздух? Да, слышала, – кивнула Ноэми. – Это места, где чувствуешь себя плохо.
– Верно. Проклятые места. Места, где сам воздух тяжелый, потому что пропитан злом. Иногда это связано со смертью, может, с чем-то другим, не знаю… Дом-на-Горе весь пропитан этим воздухом, – закончила Марта Дюваль.
Словно кормишь животное мареной: кости окрашиваются красным, и все внутри становится багровым, – подумала девушка.
Пожилая женщина поднялась и начала открывать кухонные ящики. Извлекла из недр браслет из бусинок и протянула Ноэми. Бусинки были голубые и белые, и одна большая – черная.
– Это против сглаза.
– Да, я знаю, – сказала Ноэми, она и раньше видела такие браслеты, но считала их безделушками.
– Эта вещица тебе поможет. И я попрошу святых присматривать за тобой.
Не желая обижать Марту, она надела браслет на запястье. Потом открыла сумочку и положила туда бутылочку со снадобьем.
– Спасибо вам за все, – сказала она, прощаясь.
По пути к центру города Ноэми думала о том, что узнала о Дойлах. Но как это связано с Каталиной? Она пришла к выводу, что призраки, о которых говорила кузина, скорее всего, результат лихорадки. А то, что видела она сама… ну подсознание может выкинуть и не такие шутки. Страх предыдущей ночи прошел, осталось только неприятное послевкусие.
Ноэми подняла рукав кардигана и снова потерла запястье. Иногда оно ужасно зудело. Она увидела, что на коже появилась тонкая красная полоса, словно она обожглась. Девушка нахмурилась.
Клиника доктора Камарильо располагалась неподалеку, и Ноэми решила зайти. Ей повезло, у него не было пациентов. Доктор сидел и ел пирог. На нем был однобортный твидовый пиджак. Увидев Ноэми, он быстро положил пирог на тарелку и вытер рот платком.
– Приехали развеяться? – спросил он.
– Вроде того, – улыбнулась Ноэми. – Я прервала ваш завтрак?
– Ничего страшного, учитывая, что он не особо вкусный. Сам приготовил, и получилось ужасно. Как ваша кузина? Для нее ищут специалиста?
– Боюсь, ее муж не считает, что ей нужен специалист, Артура Камминза им достаточно.
– Думаете, поможет, если я поговорю с ним?
Ноэми покачала головой:
– Честно говоря, станет только хуже.
– Жаль. Ну а вы как?
– Не знаю. У меня тут сыпь. – Ноэми показала запястье.
Доктор Камарильо внимательно осмотрел кожу.
– Странно, – сказал он. – Такое впечатление, что вы вступили в контакт с Mala mujer, но Mala mujer здесь не растет. Вы страдаете аллергией?
– Нет. Мама говорит, что я до неприличия здоровая. В ее детстве считалось модным страдать от аппендицита, и, как она рассказывала, девушки садились на диету из глистов.
– Наверное, она шутила, – засмеялся доктор Камарильо.
– Надеюсь. Значит, у меня аллергия на что-то? На какое-то растение?
– Может быть. Давайте я вам наложу успокаивающую мазь.
Ноэми помыла руки в маленькой раковине в углу, доктор нанес цинковую мазь и перебинтовал запястье. Баночку с мазью он дал ей с собой.
– Чтобы воспаление ушло полностью, нужно несколько дней. Меняйте каждое утро повязку, – сказал он, провожая ее к выходу. – Через неделю все должно быть хорошо. Приезжайте, если не станет лучше.
– Спасибо, – кивнула девушка. – Но у меня есть еще один вопрос… Вы не знаете, отчего человек может снова начать ходить во сне?
– Снова?
– Видите ли… Я ходила во сне в детстве, но это было сто лет назад. А прошлой ночью я снова ходила…
– Да, такое скорее свойственно детям, – удивился доктор. – Вы принимали какие-нибудь новые лекарства?
– Нет. Говорю же, я скандально здорова.
– Может, дело в нервах? – По губам доктора скользнула легкая улыбка.
– Мне снился очень странный сон, – сказала Ноэми и нахмурилась. – В детстве было не так.
– Вижу, я снова не смог помочь вам… – растерялся доктор.
– Не говорите так, – махнула она рукой.
– Знаете, если такое повторится, приходите ко мне обязательно. И следите за запястьем.
– Конечно.
После больницы Ноэми зашла в маленький магазинчик на городской площади. Купила пачку сигарет и игральные карты. Они могут пригодиться. Ей нравилось играть на деньги с друзьями, но теперь она жалела о том, что не умеет гадать на картах. Хозяин магазинчика отсчитал ей сдачу. Он был очень стар, и по стеклу его очков пробегала трещина. У входа в магазин сидела такая же старая собака и пила из грязной миски. Ноэми почесала ее за ушами.
Рядом была почта, и девушка отправила отцу короткое письмо. Написала, что выслушала мнение другого врача и тот сказал, что Каталине нужна помощь психиатра. Она не стала писать, что Вирджиль весьма неохотно позволяет общение с Каталиной, – ей не хотелось волновать отца. Умолчала также о своих кошмарах и блуждании во сне. Кошмары, как и непонятная сыпь на запястье, были неприятными отметинами ее путешествия, но все это можно пережить. У нее оставалось время, и она стала прогуливаться по площади. Тут не было ни кафе, ни сувенирных лавок, ни площадки, на которой по вечерам могли бы играть музыканты. Несколько витрин забиты досками, на фасадах от руки написанные плакатики: «Продается». Церковь впечатляла, но все остальное выглядело довольно-таки печально. Увядающий мир. Во времена Рут все было точно так же? Ей вообще позволялось ездить в город? Или же Рут держали взаперти в Доме-на-Горе?
Фрэнсис приехал пару минут спустя. Ноэми сидела на кованой железной скамейке и собиралась закурить.
– Ты пунктуален, – заметила Ноэми; еще утром они окончательно перешли на «ты».
– Моя мать не признает опозданий, – сказал парень, снимая фетровую шляпу с лентой.
– Ты сказал ей, куда мы поехали?
– Я не возвращался домой. Если бы вернулся, моя мать и Вирджиль начали бы задавать вопросы, почему я оставил тебя здесь одну.
– Ты катался по округе?
– Немного. Потом припарковался вон там, под деревом, и прикорнул. Что с тобой? – спросил он, показывая на забинтованное запястье.
– Сыпь, – коротко ответила Ноэми.
Она протянула руку, чтобы он помог ей встать. Голова Ноэми едва доходила до плеча Фрэнсиса. Обычно при такой разнице в росте она вставала на цыпочки. Ее кузина поддразнивала ее, называя балериной. Не Каталина – та была слишком добра, чтобы дразнить кого-либо, а кузина Марилулу. Ноэми по привычке встала на цыпочки, и это так удивило Фрэнсиса, что он выронил шляпу, которую держал в руке. Порыв ветра тут же унес ее.
– О нет! – закричала Ноэми.
Они вдвоем побежали за шляпой. В узкой юбке это было настоящим подвигом. Собачка, которую погладила Ноэми у магазина, заливисто гавкала на них – не каждый день увидишь такое зрелище. Наконец шляпу поймали, точнее, поймала ее девушка.
– Ну, теперь, полагаю, я выполнила месячную норму физических упражнений, – засмеялась она.
Фрэнсис казался беззаботным, полуденное солнце и быстрый бег окрасили его щеки румянцем. Вирджиль был красив, но Фрэнсис – нет. Его нижняя губа была почти незаметна, брови слишком изгибались, веки казались тяжелыми. И все же он нравился Ноэми.
Пусть парень был странным, но он точно не лишен обаяния.
Девушка отдала шляпу, и Фрэнсис повертел ее в руках.
– Что? – смущенно спросил он, потому что Ноэми все еще глядела на него.
– Не поблагодарите за спасения шляпы, сэр?
– Спасибо.
– Глупый мальчик, – сказала она и поцеловала его в щеку.
Она боялась, что он снова уронит шляпу и придется гоняться за ней, но Фрэнсис покраснел и улыбнулся.
– Ну, все сделала, ради чего приехала в город? – спросил он, когда они сели в машину.