– Высшие и низшие расы, – усмехнулась Ноэми.
– Именно. – Вирджиль пропустил ее иронию мимо ушей. – Старик даже привез землю из Англии, чтобы условия были такие же, как на родине. Он не собирался тесно пересекаться с местными. Но получилось так, что это стало необходимым. Вопрос выживания.
– Поэтому понадобился Ричард, – кивнула Ноэми. – И Каталина.
– Да, верно. Хотя если бы я увидел тебя раньше, то выбрал бы тебя. Ты здоровая, молодая, и ты нравишься дому.
– Думаю, и мои деньги не помешали бы.
– Ты права, это необходимое условие. Ваша тупая революция лишила нас состояния. Мы должны вернуть его. Вопрос выживания, как я уже говорил.
– Слово «убийство» здесь больше подходит. Вы убили всех тех шахтеров. Они заболели по вашей вине, а ваш врач позволил им умереть. Могу предположить, что вы убили и Бенито, любимого Рут. За что она вам отплатила.
– Ты не слишком вежлива, Ноэми, – заметил Вирджиль, раздраженно уставившись на нее. – Мне казалось, ты ей все объяснил. – Это уже относилось к Фрэнсису.
– Ноэми не станет сбегать. – Фрэнсис сжал плечо девушки.
– Ну что же, будем считать, что это первый шаг. Второй – ты напишешь письмо отцу, скажешь, что останешься здесь до Рождества, чтобы составить компанию Каталине. А после Рождества ты сообщишь ему, что вышла замуж и собираешься жить с нами.
– Мой отец будет недоволен.
– Тогда тебе придется написать еще пару писем, чтобы унять его тревоги. Думаю, первое послание мы напишем сейчас.
– Сейчас?
– Да. Садись за мой стол.
Ноэми неохотно пересела в кресло за столом. Сопротивляться бесполезно. Чистый лист бумаги и ручка были уже приготовлены.
– Ну, давай, – сказал Вирджиль.
– Я не знаю, что писать.
– Напиши убедительное письмо. Ты же не хочешь, чтобы твой отец навестил нас и, возможно, слег с таинственным заболеванием?
– Вы не посмеете… – прошептала она.
Вирджиль наклонился к ней:
– У нас на кладбище куча места, и, как ты подметила, наш врач не очень хорошо лечит.
Ноэми вздрогнула, посидела еще немного, взяла ручку и начала писать.
Когда она закончила, Вирджиль прочитал письмо и удовлетворенно кивнул.
– Ты рад? – подал голос Фрэнсис. – Она сделала то, что требовалось.
– Это еще не все, – усмехнулся Вирджиль. – Флоренс обыскивает дом в поисках старого свадебного платья Рут. Мы сами проведем свадебную церемонию.
– Что?! – выдавила Ноэми, во рту у нее пересохло.
– Мой отец большой любитель таких церемоний. Он их обожает.
– Но где вы найдете священника?
– Священника? Зачем? Отец сам вас обручит, он это и раньше делал.
– Меня выдадут замуж в церкви святого инцестного гриба? – спросила девушка. – Не уверена, что это законно.
– Не волнуйся, потом мы потащим вас к магистрату.
– Потащим – правильное слово.
Вирджиль с силой опустил письмо на стол, и Ноэми вздрогнула. Этот выродок нес ее на руках, словно она была легче перышка. Он может убить ее одним щелчком, прихлопнуть как муху.
– Считай, что тебе повезло. Фрэнсис может хоть сегодня ночью привязать тебя к кровати и трахнуть без всяких прелюдий, но отец считает, что это неправильно. Ты все-таки леди. Я позволил себе не согласиться с ним. Леди не похотливы, а ты не невинная маленькая овечка.
– Понятия не имею, о чем…
– Ох, точно имеешь.
Пальцы Вирджиля коснулись ее волос. Легкое прикосновение, от которого по телу пробежали мурашки, а по венам растеклось приятное чувство, словно она выпила шампанского. Такое же чувство, как в ее сне…
Ноэми захотелось укусить его за руку. Свирепый укол желания и ненависти. Она вскочила и зашла за кресло, словно хотела спрятаться:
– Не смей!
– Не смей что?
– Перестань, – сказал Фрэнсис, быстро подходя к Ноэми. Он взял ее за руку, напоминая взглядом, что у них есть план. Затем обернулся к Вирджилю. – Она моя невеста. Прояви уважение.
На лице Вирджиля появилась кислая улыбочка. Он театрально вскинул руки, словно внезапно сдался:
– Ну, кажется, ты действительно отрастил себе яйца, брат. Ладно, я буду вежлив. Но и она должна следить за языком и знать свое место.
– Так и будет. Пойдем, – сказал Фрэнсис и быстро вывел девушку из кабинета, прихватив с собой масляную лампу.
В коридоре Фрэнсис повернулся к Ноэми.
– Ты в порядке? – прошептал он на испанском.
Не ответив, Ноэми затянула парня в одну из пустых пыльных комнат, где стулья и диванчики был накрыты белыми чехлами. И тут же замерла. Впереди смутно прорисовывались какие-то тени. Она же не спит, откуда… Наконец до нее дошло, что она видит их с Фрэнсисом отражение в огромном, от пола до потолка, зеркале. Рама была украшена резными фруктами и цветами, а наверху – кольцо Уробороса; змеи были в каждом углу этого дома.
– Ты сказал, что займешься припасами, – повернулась она к Фрэнсису. – Но что насчет оружия?
– Оружия?
– Да. Винтовки, пистолеты?
– В доме нет оружия после Рут. Хотя… Дяди Говард держит ружье в своей комнате, но я не смогу подобраться к нему.
– Но что-то же должно быть!
В зеркале Ноэми увидела свое встревоженное лицо и отвернулась. По спине забегали мурашки.
– Ноэми? Что такое?
– Я не чувствую себя в безопасности.
– Я пони…
– Нет, ты не понимаешь. Должна тебе признаться, что я не являюсь самой собой, когда Вирджиль рядом, – сказала она, нервным жестом отбрасывая волосы с лица. – Точно не в последнее время. Притягательный – вот как Каталина описывала его. Ну, неудивительно. Однако тут дело не только в шарме, да? Это ты мне говорил, что дом может заставить тебя делать нечто такое…
Она замолчала, не закончив вопроса. Вирджиль ей совсем не нравился, и все же он вызывал в ней порочное возбуждение. У Фрейда она читала о влечении к смерти, об импульсе, заставляющем человека, который стоит на краю обрыва, почувствовать внезапное желание спрыгнуть. Вирджиль пробуждал в ней этот импульс – он тянул за ниточку подсознания, вытаскивая темные желания, играл с ней. Вероятно, то же самое происходило и с цикадами, о которых упоминал Фрэнсис. Они поют брачные песни, а гриб-паразит заживо пожирает их. Возможно, тень смерти вызывает в маленьких телах бурю желания, направляя к разрушению. Провоцируя плотские чувства, Вирджиль разбудил ее жадное импульсивное «я».
– С тобой ничего не произойдет, – попытался успокоить ее Фрэнсис, опуская масляную лампу на стол, покрытый плотным белым полотном.
– Откуда такая уверенность?
– Пока я рядом с тобой, и ты должна быть в этом уверена.
– Но ты не можешь все время быть рядом. Тебя не было в ванной в тот момент, когда он заставлял меня раздеваться.
На лице Фрэнсиса отразились стыд и гнев. Он хотел показать себя рыцарем и… не смог.
– Пожалуйста, Фрэнсис, тут должно быть какое-то оружие, – настаивала она.
– Моя опасная бритва подойдет? Могу отдать, если тебе станет легче.
– Хотя бы и так, станет…
– Тогда она твоя, – попытался улыбнуться парень.
Конечно же Ноэми понимала, что бритва ее не спасет. У Рут была винтовка, и что? Если это действительно влечение смерти, никакое оружие не сможет защитить ее. И все же ее тронуло желание Фрэнсиса помочь.
– Спасибо… – запоздала пробормотала она.
– Надеюсь, ты не против бородатых мужчин? Ведь я не смогу бриться, пока бритва у тебя, – пошутил Фрэнсис.
– Ну, немного щетины никому не помешает.
В Доме-на-Горе все казалось темным и грязным, но Фрэнсис вырос отзывчивым, он был как экзотическое растение, которое по ошибке посадили не на ту клумбу.
– Ты действительно мой друг, да? – Ноэми не совсем в это верила, ожидала подвоха, но, кажется, его не было.
– Неужели ты до сих пор не поняла? – ответил он без злости.
– Просто в этом месте трудно отделить настоящее от фальшивого.
– Да, знаю.
Ноэми стала бродить по комнате, проводя рукой по мебели, закрытой чехлами, чувствуя под тканью узоры, вырезанные на дереве. Фрэнсис наблюдал за ней, засунув руки в карманы. Она сдернула пыльную простыню с дивана и села, подобрав под себя ноги.
Фрэнсис сел рядом.
– Кто научил тебя испанскому? – спросила Ноэми.
– Отец… Ему нравилось изучать что-то новое, языки. Он обучал меня, даже пытался учить Вирджиля, но тому были неинтересны подобные уроки. Когда отца не стало, я немного помогал Артуру с документами. Поскольку он тоже говорит по-испански, я смог практиковать язык. Я думал, что займу место Артура.
– Что ты будешь служить в городе как посредник семьи? У тебя не было других желаний? Кроме как служить семье?
– В детстве я мечтал уехать. У детей часто такое бывает – например, присоединиться однажды к циркачам… Но потом… После случившегося с отцом я подумал, ведь он был сильнее меня, смелее и все равно не смог сопротивляться воле Дома-на-Горе. То есть он пытался, но вот чем все это закончилось…
Фрэнсис потянулся в карман пиджака и вытащил медальон, который Ноэми уже видела. На обратной стороне медальона был узор: золотые ландыши на синем фоне. Девушка провела ногтем по цветку:
– Твой отец знал о Мраке?
– До того как поселиться в Доме-на-Горе – нет. Он женился на моей маме, и она явно не упоминала об этом до свадьбы. Какое-то время он не знал. А к тому моменту, как он узнал всю правду, было уже поздно: дом не отпустил бы его.
– Наверное, тот же сценарий, что и у меня, – вздохнула Ноэми. – Не то чтобы у него был выбор.
– Думаю, он любил маму. Любил меня. Я не знаю.
Ноэми передала Фрэнсису медальон, и он убрал его в карман.
– Они действительно проведут свадебную церемонию? Нарядят меня в платье невесты?
Девушка вспомнила свадебные портреты в комнате Говарда. Представила, как Дойлы приглашают художника, чтобы тот нарисовал два портрета в том же стиле: ее и Каталины. Они ведь тоже сестры. Обе картины повесят над каминной полкой. А потом, что потом?..
Зеркало давало смутное представление о том, какой должна быть свадебная фотография, отражая силуэты Ноэми и Фрэнсиса. Впрочем, ничего в этом зеркале не было видно. Обман, оптическая иллюзия.