– Мисато, моя задача выполнена? – Поинтересовался я, разминая шею внутри кабины пилота. Ответ пришёл только через несколько секунд и несколько осторожным тоном.
– Да…
– Отлично. – Я повёл плечами Евы и левой рукой пару раз сжал правую, та после всего произошедшего сильно зудела. – Ева немного устала, так что я припаркуюсь тут наверху. Эвакуатор пришлёте?
– Ээээ… – Ответил мне вмиг умолкший, даже на фоновые шумы, командный центр.
– Спасибо, командир, я всегда в тебя верил. – И пока Мисато не успела отреагировать, быстро установил Еву в сидячее положение, дополнительно оперевшись руками о землю и активировал процесс извлечения капсулы.
– Стоять паршивец!!! Какой прип… – Капсула мигнула и погрузилась во тьму, одновременно отрубая связь. Упс… Ну допустим, я этого уже не слышал. Не могу же я в глаза врать своему командиру? Я честный и исполнительный пилот! Ведь правда? Из глубины пришло зловещее хихиканье Синдзи. Плохо я на него влияю, плохо…
Дождавшись пока LCL вытечет из капсулы и пережив процесс очистки лёгких, я не спеша выбрался на свежий воздух. Картина с верхатуры Евангелиона, открывалась эпичная, в драбадан перерытые пара квадратных километров почвы, до несуразности огромная, разорванная на части туша Ангела и на фоне всего этого ясное солнышко и приятный чуть тёплый ветерок с запахом листвы. Красота…
Пару минут полюбовавшись видом и позволив тёплому ветру немного просушить влажные волосы, я вытащил из кабины аптечку и стал спускаться вниз. Самому мне было куда проще удерживать полученный объём духовной энергии, но та всё равно упорно стремилась начать регенерировать «фантомную» рану на груди и ожоги на ладонях, чего было никак нельзя допускать. А раз нельзя применить «паранормальные» методы лечения, то приходится действовать обычными, рана то никуда не девается, а очень даже наоборот.
Присев рядом с Евой и облокотившись на покрытую металлом коленку, я начал снимать верхнюю часть комбинезона. Боль от ожогов – фигня, уж по сравнению с несварением желудка точно, пожалуй ничто не способно доставить такие мучения организму как некоторая еда. И хоть я – вампир существо в принципе всеядное, но с этим мнением по-прежнему согласен, уж каково бывает после некоторых видов крови я наверно буду помнить всю оставшуюся жизнь, или скорее – все оставшиеся жизни. Так что содрать с рук перчатки, как и исполнять акробатические трюки по выдиранию рук из рукавов при обожжённой до мяса и кровоточащей груди, я смог без особых проблем и даже почти культурно всё это комментировал. Ну как «почти»? Я разговаривал на чистом гоблинском иногда переходя на простонародный диалект Дроу. Если в первом меня основательно подковал Рунг, можно даже сказать – виртуозно, то во втором… впрочем не будем об этом. Важно, что вселенная, в лице данного конкретного комбинезона, узнала от меня много нового, я бы даже сказал – сокровенного о своей биографии и психологическом портрете. Прониклась. И даже заслушалась.
В такой тёплой, дружеской и душевной обстановке, на фоне мирной, идеалистической картины, я и провёл следующие десять минут совершая над собой все необходимые операции скорой медицинской помощи. Синдзи давно затих и по ощущениям, пребывал в глубоком культурном шоке. Наконец, возможности аптечки себя исчерпали и я слегка поморщившись, окончательно улёгся на траве…
…
Чувствую себя выходцем из клана Нара… Да… А ещё чувствую, что Мисато очень хочет меня побить… И возможно не она одна… Даже скорее всего… Мммм… Облака реально тащат…
Из заслуженной дрёмы меня вырвало появление вертолёта, даже двух. Жуткие чудовища, посмевшие вмешаться в священный процесс созерцания небес заходили на посадку метрах в двадцати от меня, при этом безбожно пыля и шумя. И чёрт бы с ним, с шумом, но когда мне в глаз прилетела то-ли веточка, то-ли высохший стебелёк травы мне сразу захотелось кого-нибудь убить. Состояние релаксации однако всё ещё держалось и мысли об убийстве натыкались на потрескавшуюся, но всё ещё крепкую и даже в чём-то монументальную, стену лени.
Тем временем вертолёты сели и из них выскочили трое человек, вытащив бортовые аптечки все трое лихо ломанулись ко мне, а вот четвёртый пилот кабину не покинул и насколько я мог судить, сейчас активно докладывал ситуацию. Наблюдал я за всем этим не меняя позы и только скосив вниз глаза, при этом тихо и аккуратно офигевая. Причиной офигения были яркие красные звёзды на корпусах обоих вертушек, нарисованные чуть позади крыла, а также подозрительно знакомая форма пилотов. Не то чтобы я был большим специалистом, да и Синдзи таковым не являлся, но отличить российскую форму от японской мы совместными усилиями всё же могли. Медленно, но верно во мне поднимался ряд вопросов к одной милой моему сердцу и душе сероглазой особе…
Наконец лётчики подбежали ко мне и самый резвый, опередивший своих товарищей на пару метров, так как не вынимал аптечку, встревоженно обратился ко мне:
– Пацан, ты как, живой?! – Вопрос был задан на русском, да и сам вопрошавший на классического японца не походил вообще. Вывод? Передо мной русский. Гениально. Однако это… неожиданно.
– Серёга, да он по-нашему не понимает! – Подскочил второй, мужик лет тридцати, с чёрными волосами и лёгкой небритостью, прямо на ходу открывая аптечку и с разгону садясь рядом. – Слав, ты вроде на инглише получше, попробуй а? – Это уже было адресовано третьему пилоту, также успевшему бухнуться на землю с другой стороны от моего тела.
– Ща…
– Не надо, я и так понимаю. – Подал голос я, начав подниматься, лежать уже как-то расхотелось. Получилось правда с акцентом, сказывалось отсутствие у данного тела языковой практики, в принципе убрать его не проблема, но… лучше не надо.
– Ээ…
– Ёп…..
Высказали общую мысль двое пилотов и только третий, оставшийся безымянным, проявил попытку как-то среагировать:
– Э! Куда?…
– Да всё в порядке, царапина. – Махнул рукой я вставая на ноги, видать ребята слишком удивились моему знанию языка, так как оперативно предотвратить моё поднятие всё же не успели, хотя я и не спешил.
– Ну, пацан, даёшь… – Протянул первый, который Серёга.
– Да, блин, малой ты ошалел, куда прыгаешь?! Рана через всю грудь, ща околеешь и чё нам твоим рассказывать?! – Взвился «безымянный».
– Я говорю – нормально всё. – И без перехода: – У вас выпить есть? – Как они на меня посмотрели… Да, ради этого стоило задержаться на поверхности.
– Парень, а тебе можно?
– Конечно нет, я несовершеннолетний. Ну так поделитесь?
– Кхм… Хрена себе самурай… – Как-то сдавленно хрюкнул Слава, то-ли давя смешок, то-ли прокашливаясь.
– Ну на, коль не шутишь… – Сергей полез куда-то во внутренний карман и извлёк на свет плоскую флягу.
– Серёга… – Предостерегающе начал третий.
– Нормально, парень заслужил. – Фляга перешла мне в руки.
Отвентив крышку, я под тремя слегка ошалевшими и удивлёнными взглядами сделал большой глоток. Хм… Коньяк… Хороший коньяк. По телу от пищевода прошла приятная волна тепла и в голове слегка зашумело. Не опасно, запьянеть по настоящему я всё равно не могу, даже в этом теле, только самый минимум, после чего вступает в действие врождённая защита разума, а там уже даже самые тяжёлые наркотики ничего сделать не смогут, не говоря уже о простом алкоголе.
– Хорошо… – Я протянул флягу обратно, разглядывая панораму с убиенным Ангелом. – Жаль командир скоро примчится…
– Это почему? – Спросил Сергей принимая ёмкость и задумчиво окинув её взглядом, сам приложился к горлышку.
– Убивать меня будет… Ну или калечить, это как повезёт…
– Да. Начальство оно такое. – Согласился Слава тоже доставая откуда-то фляжку и сделав глоток, протянул её третьему пилоту.
Тот принял, очень скептически и подозрительно оглядел меня, но всё же выпил, после чего представился:
– Валерий Григорьевич Стогин, старший лейтенант ВВС России.
– Синдзи Икари, лейтенант NERV. – Пожали руки, после чего Валера опомнился и опять взорвался: – Твою мать, лейтенант! У тебя же все руки в ожогах!
– Бывает. – Философски ответил я, опять начав разглядывать вид. Через несколько секунд отборного мата, фляжка вновь была у меня в руках. Выпили…
«Убью!!! Паршивец!!! Скотина малолетняя!!! Шкет ненормальный! Пофигист хренов!!! Я тут чуть от волнения не поседела, а он с русскими бухает! И ладно бы пиво! Коньяк хлещет! Дрянь мелкая! А мне нельзя-я-я-я! УБЬЮ!!!»
Внутренний монолог Мисато мог бы продолжаться ещё долго, но был прерван спокойным и чуть снисходительным тоном:
– Расслабься, Мисато, всё хорошо. Ангел уничтожен, пилот не пострадал, Ева повреждений не имеет, всё отлично.
Кацураги побагровела, слов на то чтобы выразить бушующие внутри эмоции у неё уже не хватало, только отчаянно хотелось, ну хоть чуточку, за горлышко подержать одно мелкое воплощение дьявола, что сидело напротив.
– Значит пилот не пострадал, да? Ты себя в зеркало давно видел!? Да на тебе живого места нет! Как ты вообще ходить можешь?! Ты пластом должен лежать, в бессознанке, а не меня успокаивать! – Синдзи равнодушно пожал плечами и не отрывая прислонённой к стенке вертолёта головы размеренно ответил:
– Вот такой я странный зверёк, Мисато. Все претензии к мирозданию.
– Ты…Ты… – Мисато буквально подавилась воздухом от возмущения, а сидящий напротив парень не показывая ни малейшего беспокойства или неудобства от ран, повернулся к стеклу иллюминатора и стал со скучающим видом разглядывать проносящийся за ним пейзаж. – А ну быстро лёг на койку и не сметь шевелиться! – Взорвалась капитан спустя неполную минуту.
– Между прочим, Мисато, это звучит как сексуальное домогательство. – Не отрывая взгляда от стекла заметил Синдзи. – Не то чтобы я был против, но мы как бы не одни.
Девчонки медики, что до этого старательно вжимались в уголок и притворялись деталями интерьера, отчаянно мечтая о том, чтобы командирский гнев их не затронул, и вообще о них не вспоминали, сжались ещё сильнее. Что не ускользнуло от взгляда разом вспыхнувшей Кацураги.