– Перед вами человек, который так интересуется делами другого человека, что все остальное кажется ему не стоящим внимания.
– Ах, вы мне льстите. Что вы бы хотели обо мне узнать?
– Я бы хотел заглянуть к вам в душу, узнать ваши мысли. Что вы, например, думаете обо мне?
– Я думаю, что вы очень добры, что с самого начала были со мной так учтивы и предупредительны.
– А вы хотите знать, что я думаю о вас?
– Нет. Достаточно того, что вы составляете мне компанию, скрашиваете мои свободные дни.
– Мне этого недостаточно. Скажите, почему вы находитесь здесь?
– Потому что мне здесь нравится.
– Нет, нет. Я имею в виду другое. Почему вы, молодая образованная леди, работаете у такой несносной женщины, как миссис Лавендер?
– Все очень просто. Ей нужна горничная, а мне – работа. Одно с другим сходится… просто и ясно.
– Нет, ничего не сходится.
Мелисанда не ответила, она застыла на месте, глядя, как какая-то пожилая женщина везет по аллее кресло на колесах, в котором сидела другая женщина, молодая.
– В чем дело? – спросил Рендал. – Вы их знаете? Мелисанда молча смотрела вслед удаляющемуся креслу. Ни одна из женщин, ни та, что сидела в кресле, ни та, что его катила, не повернули головы в ее сторону.
– В чем дело? – допытывался Рендал. – Что случилось?
– Это… это мои знакомые, – ответила Мелисанда.
– Но тогда… неужели вы не хотите с ними поговорить? Разве они не рады будут с вами встретиться?
– О нет… они мне не обрадуются. А мне было очень приятно их увидеть.
– Пойдемте, сядем. Вы вся дрожите.
– Благодарю вас.
Они нашли скамейку. Рендал смотрел на Мелисанду с любопытством, но она о нем совсем забыла. Она думала об Уэнне, которая катила кресло с сидящей в нем Каролиной, такой бледной и нездоровой… но живой.
Итак, Каролина не умерла. Мелисанде больше не нужно было прислушиваться к голосу, который шептал ей: «Убийца! Убийца!» Но почему Каролина в кресле инвалидов? Она слишком слаба или искалечена?
И все-таки… все-таки Каролина не умерла, и Фермор принадлежит ей. Что же до Мелисанды, она должна перестать о них думать. Должна выбросить Фермора из головы навсегда, оставить его Каролине.
Она подставила лицо солнцу и подумала, что день просто великолепный.
– Вас расстроили эти люди? – спросил Торольд.
– Нет. О нет! Я была рада их видеть. Я ведь думала, что она умерла.
– Та, которая в кресле?
– Да. Произошел несчастный случай. Я не знала, чем все кончилось.
– Это ваши друзья?
– Хорошие знакомые.
– И, тем не менее, вы не стали с ними разговаривать. Ни о чем не спросили.
– С той частью моей жизни покончено.
– Понимаю…
– Знали бы вы, как я счастлива! Она жива! Мне хочется петь и смеяться, кажется, что жить на свете так хорошо… даже в качестве горничной.
– Вы окутаны тайной. Расскажите же мне, что вы делали, прежде чем оказались у Лавендеров.
– Была в монастыре.
– Об этом я уже знаю.
– Долгое время я провела в сельской местности, в имении, потом уехала оттуда… Я… одним словом, меня хотели выдать замуж за человека, за которого мне выходить не захотелось. Вот я и уехала… Не уйти ли нам из парка? Пойдемте куда-нибудь, где я никогда не была.
– Скажите только, куда вам хочется пойти, и я вас провожу.
Мелисанда вспомнила, как Полли рассказывала ей, что ее отец и мать встретились в парке для увеселений. Она только один раз была в подобном месте, и ей снова захотелось туда.
– Отправимся куда-нибудь, где люди веселятся, – попросила она.
– Значит, в Креморн.
– Я никогда там не бывала, а мне так хочется.
– Повод вполне достаточный, пойдемте!
Для Мелисанды часы, проведенные с Торольдом Рендалом, стали незабываемыми. День, как ей казалось, был восхитительный. Пахло весной, и она давно уже не чувствовала себя такой счастливой. Возможно, она приняла за счастье то облегчение, которое испытала. Ей было весело, безумно весело при мысли о том, что Каролина жива. Каролина, конечно, страдала, но она была женой Фермора, и поэтому Мелисанда не могла ее жалеть.
Торольд Рендал не отводил от нее глаз. Мелисанда была так хороша, как никогда раньше. Весело смеялась, не переставая, остроумно шутила. Создавалось впечатление, что она – совсем другая женщина, а не просто прелестная девушка, которую он знал раньше.
Они посетили американский кегельный салон, послу шали китайский оркестр, осмотрели хрустальный грот и пещеру отшельника.
– Какое восхитительное место! – воскликнула Мелисанда.
– Это вы восхитительны. Вы просто не от мира сего. Я не встречал женщины красивее вас. Я должен с вами говорить, слушать вас, Мелисанда! Нам столько нужно сказать друг другу…
– Но здесь так много интересного, и хочется все осмотреть.
– Что с вами сегодня произошло?
– Просто я поняла, как прекрасно жить.
– Это как-то связано со мной?
– Да… а также с другими обстоятельствами.
– Я не хочу делить вас ни с кем.
– Но вам придется. На свете существует солнечный свет, этот прекрасный парк.
– Это я привел вас сюда.
– Но солнечный свет не зависит от вас. Вы привели меня в парк, но…
– Вы счастливы оттого, что увидели даму в кресле, – развил он ее мысль.
– Да. Видите ли, я думала, что она умерла, и это заставляло меня грустить, – серьезно сказала Мелисанда. – А она жива, о ней заботятся, и, зная это, я счастлива.
– Вас окружает столько тайн, Мелисанда. Откройте мне их.
– Но какое они имеют значение? Мы с вами в этом чудесном месте, солнце сияет, я обнаружила, что живу и что жить хорошо. Мне безразлично, как со мной обращается миссис Лавендер. Она может быть грубой, может бросать в меня головные щетки… Меня это ни сколько не задевает. Жизнь прекрасна, а ведь я думала, что она уже никогда не будет такой. – Глаза девушки задорно блестели. – И еще одно: я уверена, что как бы скверно ни обошлась со мною жизнь, как бы много ни приходилось мне грустить, я сумею добиться счастья для себя и для того, кто согласится разделить его со мною.
– Мелисанда! – воскликнул Рендал, крепко сжимая ее руку. – Вы волшебница.
– Ах, если бы у меня действительно были колдовские силы, и я могла бы использовать свои чары, чтобы, к примеру, превращать людей в свиней. Кажется, Цирцея умела так делать? Нет, я не хотела бы превращать людей в свиней. Не переношу свиней.
– Но вы могла бы превратить их в нечто иное.
– Да, я предпочла бы сделать что-либо более осмысленное.
– Вы могли бы сделать человека, за которого вас хотели выдать замуж, таким, чтобы он вам понравился.
А что это были за люди, которые принуждали вас к браку? Ваши опекуны, наверное?
– Да, у меня был опекун.
– Вы мне не доверяете? Как жаль! Клянусь, все, что вы мне скажете, останется строго между нами.
– Я верю вам, но не стану говорить, кто мой отец. Я решила никому этого не открывать. Я теперь знаю, что он хороший человек и много для меня сделал, и только его положение мешает ему признать меня своей дочерью.
Некоторое время Рендал не произносил ни слова. Потом взял Мелисанду за руку и сказал:
– Вы не должны думать, что я просто любопытен.
– Я этого и не думаю. Впрочем, я и сама любопытна. Мне всегда хочется побольше узнать о людях, которых я встречаю, тем более о вас.
– Но ваше прошлое полно очарования, а мое так не интересно, обыденно. В моем происхождении нет ничего загадочного. Я вам уже говорил, что рано осиротел, жил у тетки с дядей, занятых собственной семьей. Это совсем не интересно.
– Жизнь всегда интересна, – возразила Мелисанда. – Все, что мы делаем, имеет продолжение и влияет на поступки других. Подумайте об этом. Мой отец встретился с матерью в таком же вот парке… совсем случайно, и благодаря этому я сижу сейчас здесь с вами. А между этими двумя событиями определенные люди совершали определенные поступки, и каждый из них является фрагментом одной большой картины.
– Мелисанда, вы выйдете за меня замуж? – неожиданно спросил Рендал.
Девушка оторопела от удивления. Она понимала, что он ею увлечен, но замужество ее не интересовало, поэтому она не позволяла себе об этом думать.
Теперь, однако, она поняла, что еще не свободна от кошмаров. Мысль о замужестве пугала ее. Стоило начать об этом думать, как тут же обуревали воспоминания: о Леоне, у которого была постыдная тайна; об Эндрю Беддоузе, с его меркантильными планами, и о Ферморе – хоть тот и не помышлял на ней жениться.
– Я не собираюсь выходить замуж… по крайней мере, теперь, – сказала она. – Это трудно объяснить, и может показаться, что я неблагодарна. Это не так. Вы мне нравитесь. Я никогда не забуду, как вы были ко мне добры во время той злополучной игры в вист. Но… так много всего произошло. Я совсем недавно изменила привычное течение жизни, чтобы избежать брака. Понимаете, я думала, что тот человек меня любит, а оказалось, что его интересовало только приданое, которое обещал дать за мной отец. Я не могла перенести такого корыстолюбия, такого двуличия. Я зареклась думать о замужестве…
– Вы извините мне бестактность?
– Какая же это бестактность? Это доброта.
– Могу я повторить когда-нибудь мое предложение?
– А вы снова вернетесь к нему? – улыбнулась Мелисанда.
– Буду делать вам предложение снова и снова, пока вы не согласитесь. Вы ведь когда-нибудь это сделаете, правда?
– Будь я уверена, согласилась бы сегодня же. Но как быть уверенной? Мне кажется, со мной слишком много всего произошло, причем за короткое время. Сначала монастырь, где каждый день был похож на последующий и предыдущий… потом он приехал за мной… мой отец… и все изменилось. С тех пор прошло всего два года, но происшествий хватило бы на целую жизнь. Вот почему я нахожусь в некоторой растерянности. Слишком много событий за короткий срок.
– И вам хочется передохнуть. Я прекрасно это понимаю. Мелисанда, доверьтесь мне, положитесь на меня. Если эта ужасная старуха снова станет вас тиранить – уходите из ее дома. Идите прямо ко мне.