Когда он нашел Бруту, на небе уже начинали появляться звезды. Ворбис валялся чуть раньше.
Ом подполз к уху Бруты:
– Эй!
Ни звука, ни движения. Ом осторожно толкнул панцирем голову Бруты, а потом посмотрел на потрескавшиеся губы. Сзади донеслось щелканье клюва.
Это скалби исследовал пальцы ног Бруты, но вынужден был прекратить это занятие, поскольку на его лапе сомкнулись черепашьи челюсти.
– Я же гофорил тебе отфалить!
Скалби в панике что-то проорал и попытался улететь, но в его лапу вцепилась полная решимости довести дело до конца черепаха. Ома проволокло несколько футов по песку, прежде чем он наконец разжал челюсти.
Ом попытался сплюнуть, да только черепашья пасть не предназначена для такого занятия.
– Эти птицы! Ненавижу! Всех до одной! – сказал он ночному воздуху.
Скалби укоризненно взирал на него с гребня бархана. Он взъерошил те несколько сальных перьев, что у него были, с таким видом, будто готов был ждать всю ночь. Да и вообще сколько потребуется.
Ом подполз к Бруте. По крайней мере, паренек еще дышит.
Вода…
Бог обдумал проблему. Можно выжать воду из камня. Это один из способов. Заставить ее течь сюда… нет проблем. Дело только в молекулах и векторах. Вода имеет врожденную тенденцию течь. Главное – позаботиться о том, чтобы она текла сюда, а не туда. Никаких проблем для бога, пребывающего в хорошей форме.
Но как решить эту проблему, если ты – черепаха?
Черепашка сползла к подножию бархана и некоторое время ползала там взад-вперед. Наконец она нашла нужное место и принялась рыть песок.
Как все нелепо. Только что было обжигающе жарко, а теперь он замерзал.
Брута открыл глаза. На него смотрели ослепительно белые звезды пустыни. Язык, казалось, заполнил весь рот. О чем он думал, перед тем как?..
Вода.
Он перевернулся. Сначала голоса звучали внутри его головы. Теперь они раздавались где-то вовне. Они были едва слышны, но тем не менее эхом отзывались в залитых звездным светом песках.
Брута с трудом подполз к подножию бархана. Там он увидел какую-то кучку, вернее, несколько кучек, из-под одной из которых доносился чей-то приглушенный голос. Он подполз ближе.
И увидел дыру в куче песка. Глубоко под землей кто-то ругался. Слов было не разобрать, так как звук отражался от стенок тоннеля, но ошибиться в их смысле было невозможно.
Брута прижался к земле и стал наблюдать.
Через несколько минут из дыры показался Ом, заляпанный тем, что Брута назвал бы грязью – если бы они не находились посреди пустыни.
– А, это ты, – сказала черепашка. – Оторви-ка кусок рясы и дай мне.
Брута, будто бы во сне, повиновался.
– Позволь заметить, – продолжил Ом, – ковыряться там – это тебе не пикник.
Зажав кусок ткани челюстями, он попятился и исчез в дыре. Через пару минут он вновь появился на поверхности, все с той же тряпкой во рту.
Ткань была пропитана водой. Брута направил капли живительной влаги в рот. У нее был вкус грязи, песка и дешевого коричневого красителя, но он готов был выпить целый галлон. Он готов был нырять и плавать в луже такой воды.
Он оторвал еще один кусок рясы и передал его Ому.
Когда Ом опять вылез из дыры, Брута стоял на коленях рядом с Ворбисом.
– Шестнадцать футов, черт побери! Целых шестнадцать проклятых футов! – закричал Ом. – Не трать на него воду! Он разве еще не издох?
– У него жар.
– Избавь его от страданий.
– Мы должны доставить его в Омнию.
– Думаешь, нам это удастся? Без еды? И без воды?
– Но ты нашел воду. Воду в пустыне.
– Никакого чуда в этом нет, – фыркнул Ом. – Здесь, у берега, иногда выпадают дожди. Ливневые паводки. Высохшие русла рек. Водоносные пласты, наконец.
– А мне это кажется чудом, – прохрипел Брута. – И не перестает таковым быть – даже несмотря на то, что у тебя есть ему объяснение.
– Но еды тут точно нет, можешь мне поверить! – рявкнул Ом. – Жрать здесь абсолютно нечего. Даже в море, если мы, конечно, сможем его найти. Кто-кто, а я-то знаю, что такое пустыня. Гряды скал, которые заставляют тебя сбиться с пути. Барханы, перемещающиеся в ночи… львы… и прочие твари…
…Например, боги.
– И что ты предлагаешь? – спросил Брута. – Сам говорил, что лучше быть живым, чем мертвым. Хочешь вернуться в Эфеб? Думаешь, нас там с радостью примут?
Ом промолчал.
Брута кивнул:
– Тогда принеси еще воды.
Идти ночью, пусть даже с Ворбисом на плече и Омом под мышкой, было куда проще.
В это время года…
…Свечение в небе являлось не чем иным, как центральным сиянием – таким образом магическое поле Плоского мира через вершины Кори Челести, центральной горы на Диске, скидывало накопившееся напряжение. В это время года солнце встает над пустыней в Эфебе, а в Омнии – над морем, поэтому огни Пупа должны быть слева, а закат солнца – позади…
– Ты бывал на Кори Челести? – спросил Брута.
Ом, клевавший носом в ночной прохладе, вздрогнул и проснулся.
– А?
– Там живут боги.
– Ха! Я бы мог рассказать тебе про них пару-другую историй! – мрачно ответствовал Ом.
– Что?
– Они считают себя элитой!
– Значит, ты там не жил?
– Нет. Для этого нужно быть повелителем грома или еще какой-нибудь важной шишкой навроде. А еще, чтобы тебя туда хотя бы в гости пустили, ты должен обладать целой когортой верующих. Плюс человекообразное воплощение – это еще одно необходимое условие.
– Но ты же Великий Бог!
Они посреди пустыни, и Брута все равно умрет…
– Почему бы и не рассказать ему? – пробормотал Ом. – Нам ни за что не выжить… Понимаешь, каждый бог по-своему Велик – для кого-нибудь. Лично я никогда не хотел стать чересчур великим. Несколько племен, пара городов. Не слишком большие запросы, верно?
– Империя насчитывает два миллиона жителей, – сказал Брута.
– Ага. Неплохо, правда? Начать с обыкновенного пастуха, которому вдруг почудились какие-то голоса в голове, а закончить двумя миллионами почитателей…
– Но на самом деле ты никогда не заботился о них… – ответил Брута.
– В смысле?
– Ну… Ты не говорил, что убивать друг друга – это плохо. И так далее…
– Да? А с чего я должен был так говорить?
Брута пытался подобрать аргумент попривлекательнее – с точки зрения психологии бога.
– Ну, если люди перестанут убивать друг друга, то количество верующих в тебя будет только расти, – высказал он свое предположение.
– Данная точка зрения не лишена смысла, – согласился Ом. – Любопытно, любопытно… Хитро придумано.
Брута молча шагал дальше. Барханы серебрились инеем.
– Ты когда-нибудь слышал об этике? – спросил он чуть позже.
– Это где-то в Очудноземье, да?
– Эфебы придавали ей большое значение.
– Ага, понятно. И разумеется, строили планы, как бы ее оттяпать себе.
– Очень часто задумывались о ней.
– Это и называется долгосрочной стратегией.
– Ты ошибаешься, это не город и не местность. Скорее, этика имеет отношение к тому, как человек живет.
– В смысле бездельничает весь день, пока рабы выполняют за него всю работу? Эти эфебы – кучка сволочей, которые проводят время в разговорах об истине и красоте, а теперь еще оказывается, что они собирались напасть на бедную Этику… Лично мне эфебы никогда не нравились, я гнильцу за милю чую – несчастные трудяги горбатятся день и ночь, а эти придурки жируют, как твои…
– …Боги? – закончил за него Брута.
Последовала жуткая тишина.
– Вообще-то я собирался сказать «короли», – укоризненным тоном произнес Ом.
– А мне показалось «боги».
– Короли, – решительно отрубил Ом.
– Слушай, а вообще, зачем людям сдались эти боги? – вдруг поинтересовался Брута.
– О, боги просто необходимы, – ответил Ом искренним, не терпящим возражений тоном.
– Но это, скорее, боги нуждаются в людях, – возразил Брута. – Ты сам говорил, что без людской веры вы не можете.
Ом немного помедлил с ответом.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Но людям тоже нужно во что-то верить. Я прав? Иначе, как ты думаешь, откуда берется гром?
– Гром? – повторил Брута, и взгляд его вдруг затуманился. – Понятия не… Возникает в результате столкновения облаков; после удара молнии в воздухе образуется пустое место, так что данный звук генерируется облаками, которые стремятся заполнить эту пустоту и, естественно, сталкиваются.
– Когда ты что-то цитируешь, твой голос звучит так забавно, – заметил Ом. – А что такое «генерируется»?
– Не знаю. До словаря дело не дошло.
– Как бы там ни было, – сказал Ом, – это всего-навсего объяснение, но не причина.
– Бабушка говорила, что гром раздается всякий раз, когда Великий Бог Ом наклоняется, чтобы снять свои сандалии, – вспомнил Брута. – В тот день у нее было хорошее настроение. Она даже чуть не улыбнулась.
– С метафорической точки зрения все правильно, – кивнул Ом. – Но лично я никогда громами не занимался. Разграничение полномочий. Такими штуками имеет право заниматься только этот проклятый Слепой Ио со своим здоровенным молотком, самая большая шишка из всех.
– Кажется, ты говорил, что существуют тысячи богов грома.
– Да. И все эти тысячи – он один. Рационализация. Пара племен решают объединиться, а у каждого имеется свой бог грома, верно? Так вот, эти боги тоже некоторым образом сливаются. Знаешь, как делится амеба?
– Нет.
– Это примерно то же самое, только наоборот.
– Я все еще не понимаю, как один бог может быть сотней других. Они ведь все выглядят по-разному…
– Фальшивые носы.
– Что?
– И разные голоса. Мне как-то довелось узнать, что у Ио в распоряжении целых семьдесят разных молотов. Обычно такая информация не разглашается. То же самое можно сказать о всяческих богинях-матерях. Существует только одна. Просто у нее много париков, а какие чудеса творят набитые ватой лифчики, м-м!..