Эйри поклонился, но мне кажется, скрывает недовольство.
Глаза Джетсета разгорелись страстью. Из него выйдет умелый правитель. Я вспомнил Рилайну. Правитель, который не остановится ни перед чем.
Будто в подтверждение моих мыслей, Джетсет хлопнул в ладоши ещё раз. В кабинет ввалились стражи, нависли позади всех нас, морды – камень ешь.
– Я почти поверил тебе, мелкинд, что судьба соплеменников безразлична! Почти, но не совсем. Но пусть так. Увы, не могу, не имею права рисковать! Слишком многое зависит от тебя. Я знаю, кто точно дорог. Тот, кого спасал раз за разом!
Джетсет развернулся к страже.
– В кандалы его, в отдельные покои и приставьте охрану! – рявкнул Джетсет, показывая на Эритора!
Я не успел слова молвить, как мальчишку обступили. Эритор вывернул голову посмотреть на принца.
– Не-ет! Отпустите! Ты называл братом!!!
Джетсет вздохнул с сожалением, и мне кажется – искренне.
– Быть королевской крови непросто. Брат. Прощай, на всякий случай.
Я метнул взгляд, полный ненависти. О, если бы ненависть могла испепелять!
Эритор поник, сгорбился, попытался вырваться из кольца стражи, но держат стальными руками. Бросил отчаянный взгляд – на меня!
– Отпустите мальчишку. Я сделаю, что должен, – глухо проговорил я.
– Чудесно! – воскликнул принц и делает знак охране. – Будь ты посговорчивей или жаден до золота, искал придворной должности – могли обойтись без ненужных угроз. Но, увы.
Стражи отступили на шаг, всё равно бежать некуда. Губы Эритора крепко сжаты, голубые, почти синие глаза странно расширены, будто видит вдали. Мальчик расправил плечи, проговорил глухо, но в голосе грохот лавины.
– Прости, Виллейн, я… я виноват!
Пальцы Эритора нащупали рукоять, и прежде чем кто-то сделал шаг, он бросился на кинжал.
– Не-е-ет! – услышал я свой голос, рванул с пола Эритора за плечи, такого тяжёлого, перевернул, страшась увидеть кровь.
Навалились разом, я вдарил, но меня оттащили и выворачивают руки, я, не жалея себя, извиваюсь, бью ногами. В кулаке тот самый нож, на серебре лезвия кровь. Перекошенное лицо Хурбиса плывёт совсем близко, глаза выпучены, вельможа завалился куда-то вниз.
Мелькнул кулак в рыцарской перчатке, челюсть взорвалась болью, голоса улетели ввысь и вдаль. Последняя мысль: как рассказать Унрулии?
Потом всё померкло.
Часть третья
Глава 1
Вверх, вниз, вверх, вниз. Я раскачиваюсь как на волнах, в теле приятная истома, веки прикрыты. Если б не челюсть, что болит нестерпимо, можно и вздремнуть.
Я с трудом пошевелил пальцами. Кисти перетянуты слишком туго, пара петель верёвки вокруг луки седла не даёт даже почесаться. Ноги привязаны – к стременам. Подо мной та самая кляча из дворцовой конюшни, серой масти в яблоках, дрожит в коленях при шаге, шея опущена, как хвост побитой собаки.
– Н-но, старая! – долетел возглас спереди, повод дёрнулся, потащил. Кляча сделала полдюжины бодрых шагов и замедлилась вновь. – Так за неделю не добраться! Неужели во всём городе не нашлось доброго коня!
Я приоткрыл веки увидеть чёрный конский круп и, повыше, широкую спину сэра Эйри. Рыцарь по шею закован в блестящий металл, шлем на завязках возле бедра. С другой стороны седла приторочен мой меч, сам Эйри предпочитает булаву и секиру. А вот копьё пришлось оставить вместе с оруженосцами и прочим людом.
– Ваш конь вполне добр. Можем поменяться! – отозвался я. Эйри хмыкнул, не оборачиваясь.
– Наслышан, мелкинды искусные наездники. Пожалуй, оставим как есть.
Беспокойство Эйри напрасно: пара часов пути и лошади не понадобятся – впереди горы! Сизые громады вырастают с каждым часом, склоны, заросшие до половины редколесьем, подсвечены полуденным солнцем. Тёмные треугольники вершин будто вырублены в горизонте и вместо синевы обнажилась гранитная поддёва.
Эйри полез копаться в подсумке, рука не расстаётся с латной перчаткой, выудила неуклюже карту. Рыцарь качнул головой, резко обернулся, грива золотистых волос разметалась по плечам. На лице камнем застыли, высечены раз и навсегда, черты: массивные дуги бровей, усталые складки вниз от кончиков губ, морщинки лучиками от уголков глаз.
– Дорога к вершине одна и ведёт через ущелье Давящих Скал. Хорошо бы миновать засветло, не хочется лазить по кручам впотьмах!
– Название не очень, – заметил я.
– Название древнее. Дальше на карте отмечен замок местного барона, оставим там лошадей. Что-то слышал о нём?
Я усмехнулся. И промолчал.
– Послушай, колдун! У нас общее дело. Мне жаль, что так вышло с мальцом, но нужно думать о будущем. Талисман чрезвычайно важен, слишком, чтобы владел кто-то один! Уверен, уладите разногласия, договоритесь с принцем по возвращении, и тебя ждёт неплохое будущее!
В синих глазах Эйри не прочесть более сказанного, тон ровный. Я окликнул рыцаря.
– Сэр Эйри! Как так, вы, доблестный рыцарь, повидали немало битв под знаменем короля…
– Джерон не вёл войн, случались пограничные стычки. Он был удивительно мирным. Слишком мирным, как показало время, – откликнулся Эйри, дёрнул за повод моей клячи. Та снова выдала бодрых три шага, и мы поравнялись.
– Не в том суть.
– В чём же?
– В том, почему вы до сих пор безземельный, простой баннерный рыцарь?
Эйри поморщился. Выглядит, точно штукатурка потрескалась. Вылизанное солнцем до бронзовелости лицо рыцаря пошло мелкими морщинами и состарилось разом на десяток лет.
– Я дал обет, – нехотя проговорил Эйри. Добавил высокомерно: – Хотя едва ли презренный колдун поймёт, что это значит!
– Ну почему же. Не только рыцарям свойственно держать слово.
Губы Эйри изогнулись в насмешке.
– И какие обеты ты сдержал?
– Ну-у… уничтожить Шестёрку!
Рыцарь заржал, но осёкся, весь воплощение недоверия. От громкого хохота чуть не понесли лошади.
– Скажем так: тебе повезло остаться в живых, пока взрослые дяди делали взрослую работу!
– Это ваше предназначение – тайные битвы, интриги, кинжалы в спине? Смерть Рилайны – не вы ли одарили милосердием? – предположил я.
Рыцарь дёрнул за поводья, удила впились, раздирая конячьи губы. Жеребец встал на дыбы, дикое ржание понеслось вверх и вниз по склону, вернулось почему-то басовитым и рычащим эхом. Всадник резким движением утихомирил коня.
– Как смеешь подозревать в подлости, ничтожный червь! Колдунье отродье! – брызнул слюной Эйри. Глаза безумные, ноздри расширились, вот-вот пар повалит. – Хватит болтать! Н-но, колченогие!
Рыцарь пустил коня вскачь, натянув поводья и моей клячи. Мы понеслись, набирая скорость, Эйри буквально тащит на поводу. Кустарник вдоль обочин слился в мутную зелёную полосу, тропа круто забирает вверх, поодаль справа и слева скалы. Очень быстро лошадь подо мной захрипела, на морде клочья пены. Не успели доехать до первых камней, как ноги клячи ожидаемо подломились, и я со страхом увидел, как приближается дорожная пыль.
Лошадь рухнула на колени, жалобно ржанув, пропахала борозду, валясь на бок. Я бы вылетел из седла, не будь крепко привязан. Едва успел выдернуть ногу из-под туши, но ступня привязана к стремени, проклятая. Плечо взорвалось болью от удара о каменистую дорожку. Кляча дёрнула пару раз копытами и издохла.
Эйри додумался намотать поводья клячи на руку, от рывка назад пролетел вверх тормашками, обрушился тяжко с жестяным грохотом. Конь рыцаря счастливо унёсся вверх по тропе, забрав и скудный припас, и шлем, и оружие, что приторочены к седлу.
Рыцарь зашевелился, кряхтя, встал на четвереньки, доспех на груди исцарапан камнями, лицо порядком ободрано. Тряхнул шевелюрой, над гривой золотых волос облачко пыли, как ореол. Глядит зло вслед далёкому конскому заду, крякнул с досадой и шагнул ко мне с кинжалом в опущенной руке. Я закрыл глаза.
Острый клинок срезал путы с ног, но руки остаются связаны.
– Вставай! Уселся тут! Как по мне, ты совершенно не нужен. Но принц велел тащить с собой – на всякий случай. Так что топай!
Эйри дёрнул за верёвку, пришлось подняться. Едва успел отряхнуть драную-передраную куртку и брюки, рыцарь бодро зашагал наверх, лицо снова камень. Да, такие не признают за собой промахи.
Мы идём уже четверть часа. Издалека раскатистый рык, следом испуганное ржание. Эйри мгновенно присел, напряжённый, и готов метнуться в сторону. Я стою позади, кисти рук связаны.
– Похоже, коней осталось… нисколько! – съязвил я. Эйри не глядя грубо дёрнул, так, что я полетел носом в пыль.
– Ты говори, говори. Люблю умников! – бросил Эйри и двинулся дальше.
Тропа всё круче, поворотов всё больше. Мы сторожко выглянули из-за здорового камня. Шагах в двадцати останки коня в луже крови, рядом никого. На каменистой почве множество красных брызг, но следов монстра нет.
– Ничего не пойму! – воскликнул Эйри, подходя к туше. – Что за зверь разодрал так быстро?
От коня осталось мало. Как говорят, рога да копыта. И – совершенно целое седло с навешанным добром.
Рыцарь подхватил меч и булаву, один из подсумков. Помял в пальцах оборванные ремешки, ими крепились тяжёлый глухой шлем с прорезями для глаз и пудовая секира.
– Слыхал про горных медведей, что задерут, но одёжка целая. Или горное лихо?
Эйри хмыкнул скептически:
– Кто бы ни был, это займёт надолго! Поспешим убраться.
– А как же доблестный подвиг, сразить чудище? – поддел я с невинным видом.
– Э-э, мню я, доблести мало – коварно напасть на скотину после столь, гм, сытного обеда.
И мы зашагали дальше, оглядываясь по сторонам, совсем не по-рыцарски торопливо.
Идти труднее. Тропа карабкается серпантином меж валунов и обломков скал. То и дело нитью по краю обрыва, слева крутая осыпь, справа склон, густо поросли тонкими высокими деревьями, игольчатые листы сухо шумят под свежим ветром. Сквозь заросли, глядя прямо и чуть вверх, проглядывает клин светлого неба, по бокам заметно темнее. Похоже на малый перевал.