Я решил ещё повыпытывать из рыцаря.
– Так вы не ответили про обет. Каков он, или секрет?
После продолжительного молчания Эйри проговорил, выставив челюсть:
– Истребить колдунов!
– Что, всех? Удивительно, вам надо было присоединиться к Шестёрке, а не свергать! Отчего так невзлюбили?
На этот раз молчание чуть не превратилось в вечность, я почти забыл про вопрос.
– Я поклялся избавить мир от колдунов, раз не могу покончить с проклятой магией!
И больше не удалось вытянуть ни слова.
Дорогу преграждает обвал высотой в три-четыре роста, тропа завалена крупными камнями в самом неудобном месте – меж склоном и пропастью. Засыпана давно, из камней пробиваются корявые деревца толщиной в руку. Эйри замер, оглядывается на меня. Преодолеть завал несложно, в одиночку, но карабкаться вдвоём на привязи, когда у одного спутаны руки?
– Лезь первым! – бросил рыцарь, перевязывая конец верёвки скользящей удавкой мне на горло. – Только не балуй! Живо сдёрну обратно! – добавил Эйри и только тогда достал кинжал освободить руки. Я размял изжёванные запястья, зыркнул зло и полез на кручину.
Камни, даром лежат столько лет, качаются под подошвами сапог. Я цепляюсь за редкие стволы, страшно кривые и понизу голые без веток, лишь на вершинах, как шапки, тонкие побеги с листвой. Эйри пыхтит в доспехе ниже, на руку намотан конец верёвки. Я вырвался чуть ввысь, чувствительный рывок заставил захрипеть.
– Слышь, не балуй!
Эйри застрял подле здорового валуна, никак не закинет ногу в недостаточно гибком доспехе.
Я сбавил темп, осмотрелся, пока есть минутка. Мне бы восхититься видом со склона гор на башни Дециара, но на глаза попался беглый камень и деревце, наконец, с короткой веткой, оба в двух шагах выше. Я полез, поставил правую ногу на глыбу, осторожно перенёс вес. Камень послушно подался, я глянул вниз. Эйри прилип к склону, штурмует очередной валун. Я поднажал ногой, камень опасно завис в неустойчивом равновесии, заскользил, обрушился в лавине мелких осколков. Эйри задрал голову, зрачки расширились при виде падающей, как смерть, каменюки. Прильнул всем телом, камень вскользь ударил по наплечнику. Ступня, закованная в тяжёлый с латными накладками сапог, соскользнула, и Эйри обрушился, повис на вытянутой руке, вокруг кисти верёвочная петля. Я едва успел накинуть свою часть верёвки на сук.
Срывая ногти, распутываю хитроумный узел на горле, верёвка рывками скользит по ветке, срывая кору. Снизу забористые проклятья. Я судорожно сорвал ослабшую петлю с шеи и споро полез наверх, наподдав сапогом по суку. Но кривое деревце и не такое видело, осталось цело. Замысел удался наполовину, я свободен, но и Эйри цел, с невиданной для закованного в броню прытью лезет следом.
Я обогнал намного, на верхушке кручи первый, глянул из-за камня вниз. Рыцаря не видать, притаился на склоне. Вот проклятье! Я задумался: что дальше? Бежать по тропе нельзя, догонит на ровном. Лучше остаться здесь. Пока на вершине, у меня преимущество. Вдруг удастся скинуть рыцаря взад?
Я осторожно высунулся. Успел заметить, как что-то бронзово мелькнуло, бешено вращаясь в воздухе. Я невольно отдёрнул голову, недостаточно далеко! Страшный удар в лоб потряс, я отлетел назад, спиной на камни. Время остановилось, сквозь кровь с разбитого лба вижу сапоги Эйри. Рыцарь с усмешкой подобрал булаву.
– А ты крепок. Или слишком лёгок, ишь как унесло! Но не так умён, как я было подумал. Следовало драпать изо всех сил!
Рыцарь поднял меня рывком, споро приладил петлю на горло. Мелькнул кинжал, отхватив конец верёвки, руки заломило за спиной, я аж взвыл.
– Кричи не кричи, это ещё цветочки! Спускайся первым, одно неверное движение – и болтаться тебе в петле!
Не видя от застившей крови, обдирая зад, я кое-как слез по ту сторону обвала, молясь, лишь бы не кувыркнуться вниз головой. Эйри топнул парой сапог рядом.
– Теперь преподам урок. Первый и последний! – проговорил Эйри ледяным голосом, рука потянулась к мечу. Я стою пошатываясь, в голове болезненный звон, без сил бежать или сопротивляться.
Эйри размахнулся, клинок обрушился плашмя мне на бедро. Острая боль стеганула вверх и в стороны, нога онемела и чуть не подломилась, но я остался стоять. Эйри замахнулся вновь, на лице ничего не прочесть. Я невольно отшатнулся, Эйри зло натянул верёвку. Я рухнул на колени, спина взорвалась болью. Эйри тотчас подскочил, верёвка намотана на кулак. Рука вознеслась вверх, и я повис, хрипя и задыхаясь. Третий удар почти не заметил, отчаянно силясь вдохнуть и чувствуя, как уходит жизнь.
Эйри бросил наземь, удавка ослабла. Не успел я обрадоваться, как четвёртый удар чуть не вышиб сознание, кожа лопнула, и горячее потекло по спине, мигом промочило рубаху.
– Встать! – прилетел жёсткий приказ. – Вставай или получишь ещё!
Я заскрёб ногами, только сейчас на глазах злые слёзы. Пятого удара не выдержу! Но выдержал и шестой, и седьмой. Выше пояса не осталось места, что не истекает огнём, не стегает болью. По ногам больше ударов не было, и мне удаётся диким напряжением воли подняться.
– Так-то! – бросил снисходительно Эйри. – В следующий раз возьму булаву!
И это будет конец.
Глава 2
Неутомимо выбивают пыль тяжёлые, в металлических пластинах сапоги. Эйри прёт как бык, а я плетусь с верёвочной удавкой на горле, выше пояса закован в боль. Корка крови на спине впитала частицы, превратилась в броню, но лопается от неловких движений. Наглые мухи бросаются к свежим трещинам, напиться живительной влаги и развести мушат. Прокусывают, проклятые, и сквозь ткань куртки, хотя в той и так одни прорехи. Дежурят возле лица, как ни взбрыкивай, садятся на лоб и лезут в глаз.
Каждый шаг по тропинке даётся с трудом, камни норовят сбежать, обрушиться по склону лавиной. Распухший язык в горле как кляп, но воды нет, баклажка пропала неведомо куда.
Но самое худшее – споткнуться, пасть на колени со связанными за спиной руками. Тогда Эйри не глядя дёргает за верёвку, тащит волоком, куда там – замедлить шаг! И я прощаюсь с жизнью, хрипя с передавленной шеей, но проклятое тело из последних сил умудряется встать, догнать неумолимого рыцаря.
Ради новой порции мук.
Ненависть к жестокому тирану никак не просыпается – слишком устал, мысли тупые и вялые, а в облике Эйри ни следа глумления или торжества. Он буднично тащит, как козу на верёвке. Вся ярость уходит, как в песок под ногами.
Мы почти достигли перевала. Вместо пропасти поднялся склон левой горы, сперва пологий, легко перепутать с холмом, сложен из треснутого изъеденного ветрами камня. Ущелье Давящих Скал – подсказывает карта Эйри.
Звук шагов вдруг изменился, я с трудом разлепил ресницы посмотреть. Под ногами влажный песок, тёмная полоса уходит вверх по тропе, туда, где до стен ущелья рукой достать. У кого руки не связаны.
– Вода… где-то рядом родник! – прохрипел я. Эйри соизволил услышать, присел на корточки, пальцы размяли щепоть.
– В самом деле! А от тебя есть толк. Пожалуй, Джетсет прав…
И мы двинулись дальше. Очень скоро под подошвами захлюпало. Темнеет, стены ущелья всё ближе, с уступчиков свисают пучки травы, навстречу по камню лезет вьюнок. Если смотреть вдаль, видать яркий просвет клином. Вершина перевала близко, за ним маячит склон новой горы. Высоченный пик выжжен безжалостным солнцем и отполирован ветром.
Эйри бросил наземь оружие и поклажу, рядом со скалы стекает вода, где каплями, где тонким прозрачным потоком. У земли камнями заботливо выложена чаша, в ней прозрачно плещется с ведро воды. Латные рукавицы полетели наземь, Эйри встал на четвереньки напиться. Ладони зачерпнули добро, плеснули на лицо, ещё и ещё раз, рыцарь зафыркал как конь, обмывая шею, пыльные волосы, вода в чаше помутнела. Рыцарь поднялся, кивнул милостиво мне.
Я не заставил ждать, бухнулся на колени, на спине лопнула засохшая корка, как кнутом стеганули, но губы жадно прильнули к мутной воде. В глубине чаши странно блестит серебром. Стоит попробовать студёную влагу, время застыло. Мнится, стою на коленях на площадке, склонился к колодцу, руки свободны. Краем глаза видны колонны цвета мёда, те выстроились в круг, сверху давит тёмный купол. Его не видно, но знаю, помню, что есть. Вода колодца похожа на бурлящий металл, поверхность танцует и жадно пьёт неземной серебряный свет из-под купола. Странная вода не даёт отдохновения, напротив, высасывает жизнь, забирает тепло из нутра, даруя смертельный холод.
Я выпрямился, видение пропало. Эйри ничего не заметил, сидит, устало вытянув ноги.
– Привал, – возвестил он. Полез в подсумок, на свет показалась краюха тёмного хлеба, в тряпице кусок сыра, варёных яиц штук шесть, пучок зелёного лука, чеснок, вяленая речная рыбёха, пара яблок и добрый кус сушёного мяса.
Челюсти неутомимо жуют, еда стремительно исчезает в глотке Эйри, как сухостой при пожаре. Я подавился слюной. Рыцарь отряхнул ладонь о ладонь, стук деревянный, как от учебных мечей. Поднялся, рука тянется за проклятой верёвкой.
– Перекусили, пора и… – начал Эйри, осёкся, веки широко распахнулись в удивлении.
Я еле поднялся с колен, на уровне глаз по скале с резким хлопаньем бегут трещины, из тонких бритвенных складок ударил горячий пар. Высоко над головой грохот обвала, камни размером с кулак весело скачут по уступчикам. Эйри прикрылся бронированной рукой, я отпрыгнул, сжался в комок ближе к склону.
Холм за спиной ощутимо дрогнул, меня швырнуло обратно на Эйри.
– Что за… – возопил рыцарь. Я прокричал в грохоте на ухо:
– Бежим! Развяжите руки!
Эйри последовал первой части совета, забыв про вторую. Подхватил булаву и гигантскими прыжками понёсся вниз, на ту сторону перевала, бросив и меня и поклажу! Я бухнулся на спину, наполз, извиваясь как змей, на ножны меча. Пальцы распухли от тугой верёвки, непослушные, еле нащупали рукоять. Лезвие резануло запястье, но почти не заметил, лихорадочно пилю путы, верёвочные жилы лопаются одна за другой.