Воспоминания нахлынули волной эфемерных пузырей. Вот пузырь - Мастер Фитц. Очевидно, предал, ещё тогда, в кабинете башни, прельщая возможным повышением, знал точно - ничего не будет. Знал, минуту назад тайком наложив на меч чары, что приведут тролля в ярость. Слова после - для отвода глаз, а я и поверил, попался!
Ярость и горечь переполняют меня, пузырь надулся и лопнул, Фитц истаял в воздухе.
Вот тётушка, растившая с младенческих пор. Она мертва. Не то чтобы мы были особо близки, но она единственное существо, желавшее безусловно добра, пусть понимала по-своему. Настолько по-своему, что пришлось покинуть дом детства.
Двухэтажный дом в прозрачном пузыре завертелся, стёкла окон потрескались, крыша обрушилась внутрь стен.
С Джетсетом, не сложилось.
Унрулия, принесшая себя в жертву, никогда не простит смерть сына!
Гигантское болото с чавком породило пузырь, за зелёными стенками немо кричит Унрулия, снаружи по кочкам скачет Эритор, но глаза мертвы и уши глухи.
У меня не осталось никого, хоть сколь-нибудь близкого. Будто людское племя отрыгнуло пасынка, пережевав и выплюнув, вместе с тщетными надеждами. Напрасно старался я приспособиться, забыть соплеменников и быть как все... люди.
Я вдруг отчетливо понял, что жизнь близ и среди людей ошибка не только моя, но и соплеменников. Стремление присоседиться к другим на всё готовенькое ставит их в особое положение. О да, они преуспели, иным на зависть! Пока гномы вылазят раз в год из шахт, эльфы отгородились в лесах, а из гоблинов шьют сапоги, мелкиндам живется неплохо в людских городах. Но все имеет цену, и в тяжкие моменты, когда людской гнев ищет выхода, находит сперва инородцев.
Жаль, из-за неприязни Швербе они промешкали. Они. Я по-прежнему думаю - они. Выйди на пару часов раньше, кто знает, удалось бы сбежать. И их судьба тоже на моей совести! Я втянул голову в плечи ещё больше, хотя и так похож на черепаху.
Нет, хватит! Хватит грызть себя! Если я и виновен, лишь в том что наивен и доверился людишкам!
Я окликнул рыцаря.
- Сэр Эйри! Как так, вы, доблестный рыцарь, повидали немало битв под знаменем короля Джерона...
- Джерон не вёл войн, случались пограничные стычки. Он был удивительно мирным. Слишком мирным, как показало время, - откликнулся Эйри, дёрнул за повод моей клячи. Та снова выдала бодрых три шага, и мы поравнялись.
- Не в том суть.
- В чём же?
- В том, почему вы до сих пор безземельный, простой баннерный рыцарь?
Эйри поморщился. Выглядит точно штукатурка потрескалась. Вылизанное солнцем до бронзоты лицо рыцаря пошло мелкими морщинами и состарилось разом на десяток лет.
- Я дал обет, - нехотя проговорил Эйри. Добавил высокомерно: - Хотя едва ли презренный колдун поймёт что это значит!
- Ну почему же. Не только рыцарям свойственно держать слово!
Губы Эйри изогнулись в насмешке.
- И какие обеты ты сдержал?
- Ну-у... уничтожить Шестёрку.
Рыцарь заржал было, но осёкся, весь воплощение недоверия. От громкого хохота чуть не понесли лошади.
- Скажем так: тебе повезло остаться в живых, пока взрослые дяди делали взрослую работу!
- Это ваше предназначение - тайные битвы, интриги, кинжалы в спине? Смерть Рилайны - ваших рук дело? - предположил я.
Рыцарь в ярости дёрнул за поводья, удила впились, раздирая конячьи губы. Жеребец встал на дыбы, дикое ржание понеслось вверх и вниз по склону, вернулось, почему-то, басовитым и рычащим эхом. Всадник резким движением утихомирил коня.
- Как смеешь обвинять в подлости, ничтожный червь! Колдунье отродье! - рассвирепел Эйри. Глаза безумные, ноздри расширились, вот-вот пар повалит. - Хватит болтать! Н-но, колченогие!
Рыцарь пустил коня вскачь, натянув поводья и моей клячи. Мы понеслись, набирая скорость, Эйри буквально тащит на поводу. Кустарник вдоль обочин слился в мутную зелёную полосу, тропа круто забирает вверх, поодаль справа и слева скалы. Очень быстро лошадь подо мной захрипела, на морде клочья пены. Не успели доехать до первых камней, как ноги клячи ожидаемо подломились, и я со страхом увидел, как приближается дорожная пыль.
Лошадь рухнула на колени, жалобно ржанув, пропахала борозду, валясь на бок. Я бы вылетел из седла, не будь крепко привязан. Едва успел выдернуть ногу из-под туши, ступня привязана к стремени, проклятая, плечо взорвалось болью от удара о каменистую дорожку. Кляча дёрнула пару раз копытами и издохла.
Эйри додумался намотать поводья клячи на руку, от рывка назад пролетел вверх тормашками, обрушился тяжко с жестяным грохотом. Конь рыцаря счастливо унесся вверх по тропе, забрав и скудный припас и шлем и оружие, опрометчиво притороченные к седлу.
Рыцарь зашевелился, кряхтя встал на четвереньки, доспех на груди исцарапан камнями, лицо порядком ободрано. Тряхнул шевелюрой, над гривой золотых волос облачко пыли, как ореол. Глядит зло вслед далёкому конскому заду, крякнул с досадой и шагнул ко мне с кинжалом в опущенной руке. Я закрыл глаза.
Острый клинок срезал путы с ног, но руки остаются связаны.
- Вставай! Уселся тут! Как по мне, ты совершенно не нужен. Но принц велел тащить с собой - на всякий случай. Так что топай!
Эйри дёрнул за верёвку, пришлось встать. Едва успел отряхнуть драную-передраную куртку и брюки, рыцарь бодро зашагал вверх, лицо снова как камень. Да, такие не признают за собой промахи.
Мы идём уже четверть часа. Издалека раскатистый рык, следом испуганное ржание. Эйри мгновенно присел, напряженный, готов метнуться в сторону. Я стою позади, беспомощный, кисти рук связаны.
- Похоже, коней осталось... нисколько! - съязвил я. Эйри не глядя грубо дёрнул так, что я полетел носом в пыль.
- Ты говори, говори. Люблю умников! - бросил Эйри и двинулся дальше.
Тропа всё круче, поворотов всё больше. Мы осторожно выглянули из-за здорового камня. Шагах в двадцати останки коня в луже крови, рядом никого. На каменистой почве множество красных брызг, но следов монстра нет.
- Ничего не пойму! - воскликнул Эйри, подходя к туше. - Что за зверь разодрал так быстро?
От коня осталось мало. Как говорят, рога да копыта. И - совершенно целое седло с навешанным добром.
Рыцарь подхватил меч и булаву, один из подсумков. Помял в пальцах оборванные ремешки, ими крепились тяжёлый глухой шлем с прорезями для глаз и пудовая секира.
- Слыхал про горных медведей, что задерут, но одёжка целая. Может, оно?
Эйри хмыкнул скептически.
- Надеюсь, это займёт его надолго! Поспешим убраться!
- А как же доблестный подвиг, сразить чудище? - поддел я с невинным видом.
- Э-э, мню я доблести мало, коварно напасть на скотину после столь, гм, сытного обеда.
И мы зашагали дальше, оглядываясь по сторонам, совсем не по-рыцарски торопливо.
Идти труднее, тропа карабкается серпантином меж валунов и обломков скал. То и дело нитью по краю обрыва, слева крутая осыпь, справа склон, густо поросли тонкими высокими деревьями, игольчатые листы сухо шумят под свежим ветром. Сквозь заросли, глядя прямо и чуть вверх, проглядывает клин светлого неба, по бокам заметно темнее. Похоже на малый перевал.
Я решил ещё по-выпытывать из рыцаря.
- Так вы не ответили про обет. Каков он, или секрет?
После продолжительного молчания Эйри проговорил насмешливо:
- Истребить колдунов!
- Что, всех? Удивительно, вам надо было присоединиться к Шестёрке, а не свергать! Отчего так невзлюбили?
На этот раз молчание чуть не превратилось в вечность, я почти забыл про вопрос.
- Я поклялся избавить мир от колдунов, раз не могу покончить с магией!
И больше не удалось вытянуть ни слова.
Дорогу преграждает обвал высотой в три-четыре роста, тропа завалена крупными камнями в самом неудобном месте - меж склоном и пропастью. И засыпана давно, из камней пробиваются корявые деревца толщиной в руку. Эйри озадаченно замер. Преодолеть завал не сложно, в одиночку, но карабкаться вдвоём на привязи, когда у одного спутаны руки?
- Лезь первым! - бросил рыцарь, перевязывая конец верёвки скользящей удавкой мне на горло. - Только не балуй! Живо сдёрну обратно! - добавил Эйри, и только тогда достал кинжал освободить руки. Я размял изжеванные запястья, зыркнул зло и полез на кручину.
Камни, даром лежат столько лет, качаются под подошвами сапог. Я цепляюсь за редкие стволы, страшно кривые понизу и голые без веток, лишь на вершинах, как шапки, тонкие побеги с листвой. Эйри пыхтит в доспехе ниже, на руку намотан конец верёвки. Я вырвался чуть ввысь, чувствительный рывок заставил захрипеть.
- Слышь, не балуй!
Эйри застрял подле здорового валуна, никак не закинет ногу в недостаточно гибком доспехе.
Я сбавил темп, осмотрелся, пока есть минутка. Мне бы восхитится видом со склона гор на башни Дециара, но на глаза попался беглый камень и деревце, наконец, с короткой веткой в двух шагах выше. Я полез, поставил правую ногу на глыбу, осторожно перенёс вес. Камень послушно подался, я глянул вниз. Эйри прилип к склону, штурмует очередной валун. Я поднажал ногой, камень опасно завис в неустойчивом равновесии, заскользил, обрушился в лавине мелких осколков. Эйри задрал голову, зрачки расширились при виде падающей, как смерть, каменюки. Прильнул всем телом, камень вскользь ударил по наплечнику. Ступня, закована в тяжелый с латными накладками сапог, соскользнула, и Эйри обрушился, повис на вытянутой руке, вокруг кисти верёвочная петля. Я едва успел накинуть свою часть верёвки на сук.
Срывая ногти, распутываю хитроумный узел на горле, верёвка рывками скользит по ветке, срывая кору. Снизу забористые проклятья. Я судорожно сорвал ослабшую петлю с шеи и споро полез наверх, наподдав сапогом по суку. Но кривое деревце и не такое видало, осталось цело. Замысел удался наполовину, я свободен, но и Эйри цел, с невиданной для закованного в броню прытью лезет следом.
Я обогнал намного, на верхушке кручи первый, глянул из-за камня вниз. Рыцаря не видать, притаился на склоне. Вот проклятье! Я задумался: что дальше? Бежать по тропе нельзя, догонит на ровном. Лучше остаться здесь. Пока на вершине, у меня преимущество. Вдруг, удастся скинуть рыцаря взад?