— Господи!.. — испуганно проговорила она.
— Только не волнуйся так! А то опять сляжешь!
— Ты собираешься показать ему эту газету? — не реагируя на слова мужа, обеспокоенно поинтересовалась Анна Степановна. — Я тебя спрашиваю!
Анатолий Федорович пожал плечами.
— Не знаю... А ты как думаешь?
— Я думаю, не стоит, Толя, — взмолилась Анна Степановна. — Зачем ему лишние переживания?
— Хорошо, посмотрим, — угрюмо согласился Анатолий Федорович. — А вообще-то он хоть знает, где его жена и сын?
Маша стояла перед дверью в свою... в Сережину... нет, всетаки в свою квартиру и не находила сил нажать на кнопку звонка.
Где-то наверху хлопнула дверь. Загудел лифт. Маша решилась. Рука придавила кнопку. Дома никого не было.
Убедившись в этом, Маша торопливо достала из сумочки ключи, открыла дверь и, осторожно оглядываясь, вошла в квартиру.
В беспорядке наваленные Юлькой журналы мод, ее собственные выкройки, скомканные вещи Сергея на спинке кресла, Машина фотография за стеклом «стенки». На глазах у Маши появились слезы.
Так и не сняв пальто, она бросилась убирать вещи Сергея в шкаф. Повесила брюки, рубашку. Вдруг осознала, что сама еще не разделась.
Вернувшись в прихожую, Маша разделась, с сумками прошла в кухню.
Зазвонил телефон. На секунду замерев, подавив инстинктивный порыв снять трубку, Маша начала вынимать продукты из сумки.
Надорвавшийся звонок наконец не выдержал и смолк.
Юля, а это она звонила домой, вышла из автомата.
— Ну? — встретила ее вопросом Инга Бабич.
— Отца нет, но все равно надо домой зайти, — деловито объяснила Юля.
— Придумаешь тоже...
— Я кассету послушала... — перебила приятельницу Юля. — Ну ту, что ты мне дала!..
— А! Мадлен! — сообразила Инга. — Отпад, да?!
— Такое ощущение, что она очень несчастна, — задумчиво произнесла Юля. — Ладно, пойдем.
Юля решительно двинулась в сторону своего дома.
— Это Мадлен-то?! — едва поспевая за ней, удивленно проговорила Инга. — Ну ты скажешь! Когда твои песни полстраны распевает — нельзя быть несчастной!
— Посмотреть бы на нее...
— А как?! У нее еще ни одного концерта не было. Только кассеты.
— Жаль... — с грустью заключила Юля.
Сделав огонь под кастрюлей поменьше, Маша направилась в комнату.
Взяла листок бумаги, ручку, села за письменный стол и аккуратно, словно старательный первоклашка, вывела: «Родной мой Сереженька!»
Как всегда обворожительный, Имас вошел в приемную Шведова и широко улыбнулся Регине. — Здравствуй, Региночка!
— О, какие люди! — радостно воскликнула «душехранительница». — Проходите, проходите...
— Шеф у себя?
— Нет, — словно она была в этом виновата, развела руками Регина, — с утра был, а теперь в бегах. Вы договаривались?
— Да нет, — расстроенно проговорил Имас, — я случайно, на удачу зашел...
— Ну, без кофе я вас не отпущу! — Регина вскочила и бросилась накрывать на стол.
— Региночка, золотая моя, в следующий раз — обязательно. Кофе у тебя как ты сама, а сама ты — прелесть. Но сейчас не могу. Дела! Надо бежать. Да вот, — Имас протянул Регине конверт. — Тут пригласительные. У нас на следующей неделе три концерта в «России».
— Спасибо большое, —благодарно проговорила Регина. — Что ж вы сами? Можно же было кого-нибудь послать...
— Ничего... Я же думал с Игорь Андреичем пообщаться... Собственно, это он хотел со мной поговорить...
— Об Иннокентии? Продюсере Мадлен?! — с жаждой узнать новую сплетню поинтересовалась Регина.
— Регина!.. О конкурентах или хорошо, или никак! — лукаво улыбнулся смущенной «душехранительнице» Имас.
Закончив писать, Маша сунула листок бумаги в конверт Положила его на середину стола. Вернулась на кухню.
Появись она там на минуту позже, кастрюля бы наверняка выкипела. Уменьшив огонь, Маша взяла мусорное ведро и вышла с ним на лестничную площадку, к мусоропроводу.
Опустошив ведро, она уже собиралась подняться, когда услышала голоса из остановившегося лифта.
— Успеем, не волнуйся, — проговорила Юля. — Я только сапоги поменяю, и все.
— Слякоть на улице, а ты в замшевых пойдешь?! — удивилась Инга Бабич.
Маша испуганно отшатнулась, прячась за шахту лифта.
— Ну, отец дает! — открывая дверь, изумленно проговорила Юля.
— В каком смысле?
— Да дверь закрыть забыл! Ну, папашка гуляет! Налетай друг грабитель!
— Да ладно тебе... Девушки скрылись в квартире.
Проводив их взглядом, Маша в растерянности села на подоконник.
А Юля носилась по комнатам, вытряхивая из ящиков вещи.
Саркастически глядя на приятельницу, Инга, не раздеваясь, стояла у двери.
— Тебе помочь?!
— Ладно издеваться! — отрезала Юля и вдруг замерла, удивленно посмотрела на сложенные стопочкой журналы мод. — Господи! Да кто его просил убираться-то?! Все мне перепутал! Как я теперь что найду?!
— Мы теперь журналы смотреть будем? — недовольно поинтересовалась Инга.
— Сейчас не будем... — снова устремляясь на поиски нужных ей вещей, пробормотала Юля.
— Ты собиралась поменять только сапоги!
— Не могу же я с этими сапогами в теплых колготках остаться!
— Ну-ну!
— А это что? — Юля наконец заметила лежащий на столе конверт. Взяла его, удивленно покрутила в руке.
— Юль. А поесть у тебя ничего нет? — поняв, что это все надолго, спросила Инга.
— Поесть?! Откуда?! Отец обещал вечером что-то принести, у них там заказ. А мне некогда, ты же знаешь. — Так и не разобравшись с конвертом, Юля положила его на место и выбежала в прихожую. — Ладно, как-нибудь перебьюсь. Пойдем.
Дождавшись, когда Инга выйдет из квартиры, Юля заперла дверь.
— Ну вот, на все про все — две минуты. А ты боялась!
Убедившись, что Юля с Ингой сели в лифт, Маша торопливо поднялась по лестнице. Взялась за ручку — закрытая Юлей дверь не поддалась.
В ужасе посмотрев на свои тапочки на босу ногу, на ведро в руках, Маша принялась лихорадочно ощупывать свои карманы... Ключа, естественно, не было.
— Марь Петровна?! Рад видеть! Чем могу помочь?! — весело окликнул Машу спускавшийся по лестнице Сорокин.
Маша испуганно вздрогнула.
— А... Это ты, — безрадостно проговорила она. — Ты проходи, проходи...
— Вы чего?! Ключ забыли?
— Да захлопнулась... понимаешь... Сорокин склонился над замком.
— Понимаю, — с ехидной улыбочкой проговорил он через мгновенье, — эти замки сами не захлопываются, у нас дома такой раньше был.
— Вот и иди домой! — раздраженно бросила Маша. — Давай, давай! Как-нибудь без тебя разберусь!
— А зачем без меня-то? Я эти замки на раз открываю, — уверенно заявил Сорокин.
— Ты думаешь, что у тебя получится? — засомневалась Маша.
— А то! Я раньше, когда у нас такой же стоял, все время ключи забывал, так натаскался. Вообще, взломщиком быть несложно. Надо только захотеть.
— Надеюсь, что ты еще не захотел? — с подозрением спросила Маша.
— Да вроде нет... — возясь с замком, проговорил Сорокин и, словно спиной почувствовав Машино нетерпение, добавил: — Сейчас, сейчас. Не нервничайте. Уже почти открыл.
— А почему ты не в школе?
— Ну я же вас не спрашиваю, почему вы здесь? Ведь вы же, кажется, переехали?..
Маша растерялась.
— А я... Я... кое-что из вещей забыла.
— Ну, а я тогда больного товарища навещаю.
— Таню? С седьмого этажа?
— И все-то вы знаете...
Раздался какой-то щелчок, и дверь открылась.
— Прошу, — Сорокин широким жестом пригласил Машу в квартиру. — Это большое счастье случайно встретить такого выдающегося человека, как я. И это счастье выпало на вашу долю.
— Спасибо, — почему-то неуверенно входя в квартиру, проговорила Маша. — Спасибо тебе.
— Спасибом сыт не будешь, — деловито ответил Сорокин. — Мне б пятерочку.
Маша в изумлении подняла глаза на парня.
— Да не деньгами же. За сочинение...
Видимо, Машин взгляд выразил столько... что Сорокин поспешил ретироваться.
— Все. Понял. Неудачная шутка. — И с этими словами он исчез из квартиры.
Пройдя на кухню, Маша поставила на место ведро и выключила газ под кастрюлей.
Странно, как это Юля не заметила. Наверное, на кухню не зашла...
Вздохнув, Маша направилась в прихожую. Медленно, нехотя оделась, но не вышла. Одетая еще раз заглянула в комнату.
Уже не валялись на спинке кресла вещи Сергея. Аккуратной стопочкой сложены были Юлины журналы. Лежал на столе конверт.
Ревниво и ностальгически Маша оглядела убранную ею квартиру.
Вдруг, словно наконец решившись, она вернулась в комнату, взяла со стола конверт, положила его в сумочку и столь же решительно вышла из квартиры.
— Что у вас тут за дурдом! — Лена Ползунова вошла в приемную Шведова и, не дожидаясь Регининого приглашения, села. — Все куда-то мчатся! Орут!
— Ой! Леночка! Рада вас видеть! Кофе?!
Ползунова благосклонно кивнула.
— Шведова, конечно, нет.
— Уехал, — занявшись приготовлением кофе, ответила Регина. — Уехал. У нас срочная работа. Делаем Мадлен!
— Что делаем?!
— Мадлен, — восторженно пояснила Регина. — Ну как же, как же!.. Новая поп-звезда. За создание стиля согласился взяться лично Шведов.
— Мадлен? Первый раз слышу, — Лена пожала плечами.
— Через полгода Мадлен станет первым словом, которое будут произносить новорожденные. Раньше чем «мама». Ее сейчас так раскручивают... Вы себе представить не можете! Бешеные деньги вкладывают...
— А более интересных тем у нас нет? — перебила Ползунова Регину.
— Вы о Шведове и Марии Петровне?
— Кто говорил: «У меня на контроле! У меня на контроле!»? И чего же стоит ваш контроль?! А ведь я, Регина, на вас полагалась, между прочим!
— Это так неожиданно случилось, — смутилась «душехранительница».
— И что теперь делать? — Ползунова, не скрывая своего недовольства, с угрозой посмотрела на Регину.
—Я... Я даже не знаю. Ползунова огляделась.