Юноша пополз прочь, не оборачиваясь. Впереди дверь-мост тонула в кромешной тьме, но тьма не пугала так, как туман, все быстрее приближающийся к нему. В какой-то момент краешек дымки коснулся пятки и обжег ее, точно крапива. В панике Реми крутанул рукоять в противоположную сторону, услышал треск и прыгнул в темноту.
За его спиной раздался хлопок и отчаянный визг монстра, упустившего добычу.
Позади была бездна.
Впереди – неизвестность.
Кто-то копошился в темноте. Реми сделал шаг. Другой. Казалось, ему удалось обойти скрывающееся во мраке существо и двинуться дальше. Он развернулся, чтобы пуститься в бег, как вдруг что-то горячее и шероховатое схватило его за руку. Реми попытался закричать, но губы его не размыкались. Попытки вырваться ни к чему не привели. Чудовище вцепилось в него мертвой хваткой и потащило в свое логово. На полпути оно подняло короля на руки и прибавило скорости. Реми охватило ощущение полета. Страх постепенно выветрился, остались лишь любопытство и приятная невесомость.
Он не заметил, когда тревожный мотив стал мелодичным, тягучим и напевным. Тьма рассеивалась, Реми начал различать контуры крыльев над головой. В какой-то момент он понял, что зловещим существом был человек. Мощные прозрачные крылья, будто состоящие из хрустальных перьев, разливались серебристым перезвоном… Только тут Реми разглядел, что на чудовище нет одежды – лишь костяная маска, украшенная драгоценными подвесками. Она скрывала верхнюю половину его лица. Свисавшие с нее длинные полупрозрачные перья украшали волосы. Рот под маской скалился в хищной улыбке. В прорезях маски сверкнули яркие лиловые искры, человек осклабился еще больше, обнажив два ряда острых зубов.
Сам Реми, оказывается, был одет ненамного лучше. Он помнил, что, когда шел по коридору, одежда казалась удобной и привычной. Сейчас же на нем была только легкая батистовая рубашка. Когтистая рука существа касалась кожи, едва не раня ее.
Не говоря ни слова, лишь время от времени издавая звуки, похожие на утробное рычание, похититель нырнул в неприметную нору в потолке. Сверху оказалась просторная пещера, единственным выходом из нее была та самая дыра, сквозь которую они влетели. Стены состояли из грубого мутного стекла, отколотого как попало, и изнутри светились мягким бирюзовым.
В центре логова были свалены шкуры. Крылатое чудовище опустило на них короля и уселось чуть в отдалении, оглядывая добычу и, наверное, прикидывая, как ее лучше съесть. Казалось бы, это должно было пугать Реми, но он отчего-то, наоборот, успокоился. Что-то знакомое таилось в каждом жесте, в каждой ужимке, в том, как существо задумчиво наклоняло голову. Острозубый оскал даже в какой-то мере очаровывал. Реми посетила смутная догадка. Он встал на четвереньки, оперся одной рукой о пол, а второй потянулся к маске на лице зверя.
Монстр отшатнулся, будто испугался. Он так стремительно махнул когтистой лапой, отбрасывая ладонь юноши, что на белоснежной коже сразу появились красные полосы. Шкуры окрасились королевской кровью. Учуяв ее запах, зверь повел носом и протяжно взвыл. Забыв об осторожности, он подскочил к Реми и принялся остервенело зализывать непреднамеренно нанесенные им же самим раны.
Боли не было. Только шершавость языка, обжигающее дыхание и виноватое урчание. Воспользовавшись моментом, Реми запустил пальцы под маску и осторожно снял ее.
Глаза светились знакомым лиловым, вертикальные зрачки сузились в щелочки, уши оказались вытянутыми кверху и заостренными на кончиках, вместо зубов красовались сплошные клыки, и все же…
…И все же это определенно был Микель.
Реми вдруг совершенно отчетливо осознал, что спит. Микель протянул к нему когтистую лапу и певуче муркнул.
Раз это всего лишь сон, фантазия, значит, тут можно творить все, что захочется, никто не узнает, с каким-то злорадством подумал Реми и толкнул Микеля с такой силой, что тот повалился на спину. Прозрачные крылья распластались на шкурах, слегка подрагивая. На лице зверя отразились удивление и настороженность.
С этого момента монарх взял бразды правления всем происходящим, каждая мелочь в этом сне стала ему подвластна. Реми впервые познал всю прелесть превосходства, это вскружило ему голову.
– Ну теперь-то ты у меня за все ответишь! – заявил он, зловеще потирая руки.
Первой мыслью было желание навалять шерьеру по пятое число, за все хорошее, особенно за унижение, испытанное во время дуэли на фьютиях. Уже занеся кулак, Реми увидел, как зверь весь сжался и зажмурился, предчувствуя удар. Он вспомнил выражение лица шерьера, когда тот вбежал в комнату морского царя, а затем в голове всплыли слова Микеля о том, что Реми был для него достойным противником.
– Вот же… – Король уселся на шкуры рядом с Микелем и душераздирающе вздохнул. – Получается, что я не могу побить тебя даже во сне, да, приятель?
Он слегка толкнул бедром развалившегося рядом зверя и услышал недовольное рычание, в котором, однако же, слышались нотки одобрения.
Взгляд Реми зацепился за острозубый оскал, и внезапно ему нестерпимо захотелось проверить, каково это – быть укушенным, почувствовать, как клыки прокусывают кожу. Раз уж это сон, можно было попробовать все, ведь на реальности это никак не должно было отразиться, верно?
Стоило подумать об этом, как запястье его оказалось во рту зверя, а острые иглы впивались в тело, пронзая плоть, пробирая до костей. Слюна смешивалась с кровью, оставляя ощущение дежавю.
Реми завороженно смотрел на алые капли, сползающие по светлой коже, и понял, что не чувствует боли.
Что еще он мог бы сделать, пока этот сон развязывает ему руки? Что же, что…
Реми вдруг вспомнил одну сомнительную байку, рассказанную Мальтруем. В некой прибрежной деревушке рос редкий фрукт под названием хурхур. Имел он необычную продолговатую форму, и его почитали как священный. Употреблять его в пищу строго-настрого запрещалось. Бытовало поверье, что плоды его способны открыть великую непостижимую истину. Однако плод этот имел дурную славу, так как плотностью и упругостью напоминал он человеческую плоть, а сок его был похож по вкусу на кровь. Говорили, что тот, кто съест хурхур, никогда более не сможет позабыть его. Растение это было капризно, встречалось исключительно в той самой деревне и плодов давало немного, потому отведавшие его сходили с ума от желания съесть еще и начинали бросаться на людей, полагая, что эффект будет тот же и истина вновь им откроется.
Реми посчитал эту байку глупой и бессмысленной, по его мнению, никто в здравом уме не захотел бы пробовать фрукт с такой дурной славой. Тогда Мальтруй рассмеялся и объявил короля невинной овечкой и незамутненным разумом. Когда Реми обиженно надулся, сказочник рассказал, что и сам поддался искушению, но хурхур на вид оказался омерзительным, на вкус гадким, да к тому же соленым. Никакой истины ему не открылось. Мальтруй не просто не горел желанием съесть еще, ему даже видеть эту мерзость больше никогда не хотелось.
Реми обозвал Мальтруя простаком, неотесанным мужланом и вкусовым извращенцем и выставил вон. Однако через пару дней природное любопытство взяло свое. Вконец измученный бессонными ночами и яркими картинами в мозгу, король попросил одного из слуг раздобыть ему хурхур.
На удивление это не заняло много времени. К вечеру того же дня перед юношей лежал фрукт настолько неаппетитного вида, насколько только было возможно. Хурхур напоминал нечто продолговатое, розовато-коричневое, покрытое мелкими темными точками, похожими на поры, и редкими волосками. Реми хладнокровно вонзил в него нож, с трудом проткнув упругую кожицу, и на тарелку хлынула бордовая, почти черная жижа, в нос ударил резкий запах пота и залежавшегося сала.
Глядя на открывшееся ему зрелище, король почти расхотел пробовать экзотический фрукт, сомневаясь, что он вообще съедобен. Он уточнил у повара, и тот заверил, что хурхур не ядовит, но настолько специфический, что приходится по вкусу лишь одному человеку из сотни, тогда как остальные сочтут его отвратительным.
Король был почти уверен, что фрукт будет неприятен и для него. Практически жалея о своей неуемной любознательности, он отрезал малюсенький кусочек волокнистой красной мякоти, нехотя поднес к губам, скривился и поскорее сунул его в рот. В следующую секунду ему показалось, будто все знания мира попытались втиснуться в его золотую голову, а затем обрушилась тьма.
Он пришел в себя от неприятного звука, повторяющегося с ужасающей периодичностью. Над ним возвышался незнакомый деревянный потолок, руки были накрепко привязаны к кровати, а рядом на стульчике сидел Мальтруй и как ни в чем не бывало читал книгу.
– Что это было… – прохрипел Реми и не узнал свой голос.
– Вы попали в число тех немногих, кому начисто снесло голову от дурмана хурхура, – ответил Мальтруй. – К счастью, я вовремя заметил вас, когда вы неслись в сторону города с похищенной с кухни индюшкой, и успел перехватить прежде, чем вы наворотили дел. Кстати, ее зовут Кларис, знакомьтесь. – Он указал на птицу, клюющую что-то в углу и издающую тот самый раздражающий звук.
После этого случая Реми дал себе зарок никогда больше не прикасаться к этим дьявольским фруктам, но где-то внутри тлело сожаление о том, что он абсолютно не запомнил его уникальный вкус. И вот сейчас словно сама судьба давала ему шанс попробовать нечто похожее.
Утопая в воспоминаниях, Реми совсем забыл о том, что спит. Воздух подернулся дымкой, и юноша не мог понять, это действительно туман или просто он теряет сознание. Но разве возможно потерять сознание во сне? Откуда-то потянуло мускусом с цитрусовыми нотками.
В голову пришла совершенно дурная идея, которую король тут же решил воплотить в жизнь. Юноша бросил на Микеля мимолетный взгляд и понял, на что никогда бы не осмелился в реальности. Но сейчас… Сейчас было можно все. Он опустился перед шерьером на колени, высвободил руку и вытянул ее вперед ладонью вверх.
– Дай лапу!
Зверь помедлил всего секунду, а затем его когтистая пятерня удобно легла в ладонь, согревая и добавляя азарта. Не теряя времени, Реми схватил его запястье обеими руками и от души цап