– Предоставь это мне. – В голосе шерьера послышались стальные нотки, пустота и холод.
Выражение его лица испугало короля. Он положил руку на плечо Микеля и произнес:
– Нет. С ним поговорю я.
Микель втолкнул разбойника в чулан, привязал к стулу и наотрез отказался оставлять короля с ним наедине. Реми устало вздохнул и приступил к допросу:
– Кто тебя нанял?
Разбойник ухмыльнулся и отвел глаза, делая вид, что его чрезвычайно интересуют соленья на полках.
Король надел перчатки и подошел ближе.
– Что ж, я и не ждал, что ты сразу ответишь на все мои вопросы. Давай начнем заново. – Реми размахнулся и от души врезал пленнику по лицу. – Кто твой наниматель и чего он добивается?
– Хоть весь день меня лупи, королек, я тебе ничего не скажу, – отплевываясь от крови, выдавил разбойник.
Допрос занял несколько часов и ни к чему не привел. Такое упорство даже восхищало. Реми вспоминал страдания и боль, пережитые из-за покушения, начиная с прилетевшей в него дубины в захудалом трактире и заканчивая унизительной вонючей головой принцессы. Он вложил в удары всю свою злость и обиду. Костяшки пальцев уже саднили. Что делать дальше, он не знал.
Наконец Микель не выдержал.
– Так мы ничего не добьемся, – сказал он. – Если хочешь что-то узнать, оставь меня с ним наедине.
– Почему ты думаешь, что справишься лучше меня?
Микель помолчал и поднял взгляд на короля:
– Потому что тебя никогда не пытали.
Глава 35, в которой много крови и ран
Выйдя во внутренний дворик, король прошелся вдоль воларьевых клумб до сада и обратно, не в силах успокоиться.
Микель не хотел, чтобы Реми смотрел. Да Реми и сам не хотел смотреть. Он мерил шагами уложенную изящной плиткой тропинку и думал о том, сколько довелось испытать шерьеру, чтобы сейчас он стал таким.
Решив, что ничто так не расслабляет и не отвлекает, как горячая ванна, король велел согреть воду, а сам направился к оранжерее. Вскоре на пороге пристройки показалась дочь смотрителя. Она была ненамного моложе королевы, обладала непримечательной внешностью и покладистым, спокойным характером. Реми тоже знал ее с детства и воспринимал как любимую тетушку.
– Доброго дня, ваше величество, – кивнула женщина, принимаясь за полив растений.
Король, погруженный в свои мысли, любовался ее спорой работой. Она была близка с королевой, во всей свите не нашлось бы человека преданнее. Раз в две недели она приезжала во дворец, чтобы встретиться с ее величеством. В голову Реми пришла идея.
– Скажи, давно ли ты навещала матушку? – спросил он.
– Ее величество посетила нас десять дней назад, когда возвращалась из путешествия, – смиренно ответила женщина.
– Тогда тебе надо непременно съездить к ней! – воскликнул Реми.
Он объяснил, что волнуется за мать и хочет убедиться, что с ней все в порядке. Кроме того, не лишним было бы разведать, как обстоят дела во дворце, прежде чем соваться туда самому. Поскольку дочь смотрителя виделась с королевой регулярно, ее визит не должен был вызвать подозрений.
Верхом от Воларьевого коттеджа до дворца можно было добраться часа за четыре. Если женщина отправится после обеда, то к вечеру окажется у городских ворот. Разумеется, королева оставит ее ночевать в замке.
– Мы будем ждать тебя завтра после полудня, – сказал юноша. – Если что-то пойдет не так, немедленно возвращайся. Ни в коем случае никому, кроме матери, не рассказывай, что видела меня или Микеля. – Реми неловко переступил с ноги на ногу, затем сделал шаг и тепло обнял женщину. – Береги себя.
Та в ответ погладила его по спине – как прежде, в детстве, когда он разбивал коленки и в слезах прибегал к ней.
– Все будет хорошо, ваше величество. Я позабочусь о вашей матушке.
Она ушла собираться, а Реми решил пройтись до пруда с карпами. Не успел он сделать нескольких шагов, как тишину прорезал истошный крик. Король кинулся к дому и ворвался в чулан. Представшая взору картина заставила его похолодеть. Привязанный к стулу разбойник вопил, в ужасе глядя на свои окровавленные пальцы. Его босые ноги тоже были в крови. Микель стоял чуть поодаль, сжимая в руках кортик. Алые капли падали на пол, оставляя темную лужицу. Лицо шерьера было точь-в-точь как тогда, на ярмарке, – лишенное всяких эмоций. Сердце Реми сжалось от боли, как будто в него только что вонзился этот самый кортик. И зачем он только позволил Микелю вести допрос!
Не говоря ни слова, Реми схватил шерьера за руку и выволок из чулана. Смотрителю, который при виде его шарахнулся в сторону, он бросил:
– Микелем я займусь сам, а вы позаботьтесь о нашем госте.
Пинком распахнув ближайшую дверь, король затолкал парня в ванную комнату, забрал у него нож и заглянул в глаза:
– Ну же, приди в себя!
Тот совершенно ни на какие слова не реагировал. Ни пощечина, ни щипки, ни другие резкие выпады не возымели эффекта. Реми почти минуту простоял в задумчивости, как вдруг его осенило.
– Как же там было…
Он набрал в грудь побольше воздуха и запел:
– В краю русалок, среди кораллов в пучине вод
Морская дева из сказок древних одна живет.
По мере того как колыбельная разносилась по комнате, застывший взгляд шерьера начал наполняться жизнью. Однако когда он заговорил, король услышал совсем не то, что ожидал:
– Я должен вернуться. Он почти…
– Нет! – оборвал его Реми. – Ты не можешь! Ты не должен! Я тебе не позволю! – Он почти кричал.
Микель слегка растерянно уставился на него:
– Но мы должны узнать, кто за всем этим стоит.
– Плевать мне, кто за этим стоит! Ты себя со стороны видел? Я… Я…
– Ты испугался.
Из глаз короля хлынули слезы. Он заколотил кулаками по груди шерьера.
– Кто тут испугался? Да ты просто стоял там весь в крови и пялился в пустоту! Я думал, ты уже перестал понимать, где ты и кто перед тобой! Ты мог убить его!
– Прости.
Они молча стояли еще какое-то время.
Немного успокоившись, Реми отошел на пару шагов и велел:
– Раздевайся.
– Зачем?
Король сердито посмотрел на него:
– Тебе нужно смыть с себя кровь, дуралей! И одежду сменить не помешает.
Шерьер не стал спорить. Отвернулся к стене, стянул заляпанные рубашку и брюки. Король, засучив рукава, переливал из ведер подогретую воду в большую белоснежную ванну на золоченых львиных лапах.
– Забирайся, – приказал он.
Микель молча послушался. Попытка шерьера помыться не увенчалась успехом: мыло выпало из ослабевших рук, а когда он наклонился, чтобы поднять его, тут же поскользнулся и чуть не вылетел из ванны. Благо Реми успел его поймать.
– Э-э-э, приятель, давай-ка лучше я.
Реми взял мочалку и принялся отмывать Микеля от крови. Когда дело дошло до оттирания пальцев, юноша ощутил знакомую грубость кожи, ту шероховатость, которая раньше казалась ему результатом усердных тренировок с фьютией, показателем мужественности и трудолюбия Микеля. Он развернул руку ладонью к себе. Вода давно перестала быть прозрачной, все вокруг пропиталось едким запахом крови. Шерьер сидел там с виду такой равнодушный, но на самом деле как никогда уязвимый. Реми вдруг увидел то, что заставило его вздрогнуть и невольно отшатнуться. Однако вскоре он уже вновь вглядывался в отметины, которых прежде не замечал.
– Что это?! – с болью воскликнул он.
– Последствия непослушания, – тихо ответил Микель.
Реми в ужасе смотрел на шрамы между его пальцев, где кожа была особенно тонка и чувствительна. Шерьер казался безучастным, но король чувствовал, почти слышал отчаянный стук его сердца.
– Это сделал тот учитель?
Микель задумчиво кивнул. Реми захлестнула ярость.
– Тварь!
Реми понял, что из глаз его текут слезы, только когда увидел пару прозрачных капель на руках.
– Все это давно в прошлом, – сказал Микель, пытаясь освободиться.
– Будь это так, ты бы не впадал в транс при каждом удобном случае, – серьезно ответил Реми и удержал его. – Может, телесные раны и зажили. Но те, другие, – он положил ладонь на грудь, – те, что глубоко внутри, постоянно напоминают о себе. И с этим надо что-то делать.
Теперь уже Микель вцепился в его ладонь, словно боялся остаться один.
– Откуда ты всегда знаешь, что надо сказать? – спросил он. – Кто научил тебя смотреть прямо в душу? Каким-то образом ты читаешь те мои чувства, которых я сам не понимаю… Спасибо.
Они сидели в молчании, пока вода окончательно не остыла. Говорить не хотелось. Любые слова казались лишними.
Когда они вернулись в комнату короля, Реми посадил приятеля на скамью, сам сел рядом, будто боялся, что, если выпустит шерьера из виду хоть на мгновенье, тот снова потеряет связь с реальностью. Чувствуя это, Микель смог наконец расслабиться, прекратил дрожать, и на лице его появилась едва заметная улыбка. Так, в молчании, погрузившись в свои мысли, они просидели около часа, ограничиваясь осознанием, что рядом находится понимающий человек. Им обоим не хотелось сейчас ничего другого.
На закате, так и не проронив больше ни слова, король и его шерьер уснули.
Наутро Реми взял с Микеля слово, что тот никогда, ни при каких обстоятельствах не будет никого пытать. За завтраком разбойник, приведенный в порядок смотрителем, сидел напротив них и как ни в чем не бывало уплетал за обе щеки горячие тартинки. Он будто не помнил о вчерашнем, и лишь повязки на кривых пальцах не давали забыть, что все случившееся не было дурным сном. Покончив с едой, Реми увлек Микеля в сад, где они долго и подробно обсуждали, как действовать дальше. Юноши как раз продумывали, что делать с разбойником, когда старик позвал их к обеду.
Королю кусок в горло не лез. Дочери смотрителя пора было вернуться, но она так и не появилась. Не пришло никакой весточки ни от нее, ни от королевы. Тревога за мать не давала Реми покоя, а теперь к ней добавилось беспокойство за жизнь женщины, которую он втянул во все это. Хорошей женщины. Реми нетерпеливо расхаживал вокруг стола, время от времени открывая дверь и вглядываясь в горизонт.