– С вами весело, господа, но мне пора откланяться. А это я прихвачу с собой. – Он забрал из рук короля заветную шкатулку. На секунду остановился и кивнул своему слуге. – Королева тоже с нами.
– Я вам не позволю! – Реми бросился к матери, но тут же оказался на полу, с сапогом Антуана на горле.
– Я немножко поиграл с тобой, мой маленький королек, и ты немедленно возомнил о себе невесть что? Я мог бы прямо сейчас сломать тебе шею, и, поверь мне, она уже не срослась бы.
На лице побледневшей королевы отразилась холодная решимость. Она покорно последовала за похитителями, легким жестом остановив Реми.
– Я буду в порядке. Найди его, – сказала она и покорно последовала за разбойником, грубо дернувшим ее за руку.
Антуан усмехнулся:
– Я бы на твоем месте не отвлекался на посторонние вещи. Даю тебе пять часов, чтобы убедить Элизабет вернуться ко мне.
– Но как?..
– Мне плевать. Теперь это твоя проблема. Ты же как-то умудрился запудрить ей мозги. Теперь будь добр, докажи ей, что я единственный человек, который ее достоин. Если к закату Элизабет не будет со мной, все этуайцы в мгновение ока превратятся в моих послушных рабов, не сомневайся.
Антуан развернулся и направился к выходу.
– Постой! – воскликнул Реми. – Куда мне привести ее, когда я ее найду?
Тот небрежно бросил через плечо:
– Она знает, где меня искать.
Когда он вышел, в зале повисла гнетущая тишина. Осмотревшись по сторонам, король понял, в каком разладе его двор. Вот советники, которым он всегда доверял, почти как собственной семье. Теперь же это бездушные марионетки шкатулки. Морской царь, несмотря на страшную рану, куда-то пропал, и лишь кровавый след, тянущийся к окну, наводил на некоторые мысли. Льёненпапиля тоже нигде не было видно. Оставалось только надеяться, что он в очередной раз не сбежал. Реми легко мог себе представить, как его предок пытается незаметно выскочить в окно, а Шелестиаль, зажимая рану, ковыляет следом. Карл и его шерьеры выглядели изрядно потрепанными и вряд ли выдержали бы еще одно сражение с Антуаном. Мать Микеля сидела рядом с возлюбленным и ласково поглаживала его по спине, что-то нежно нашептывая. Остальные невольные зрители и участники были перепуганы насмерть и думали лишь о том, как бы поскорее покинуть это проклятое место.
На плечо Реми опустилась ладонь. Он обернулся и увидел встревоженное лицо Мальтруя.
– Как вы, ваше величество? – спросил он. – Держитесь?
Сам Мальтруй был бледным и потерянным, Реми никогда раньше его таким не видел. И в этом состоянии он еще нашел силы поддержать его. Юноша обернулся и стиснул друга в объятиях.
– Ну-ну, тише, мы справимся. Всегда справлялись, – растерянно пробормотал торговец, похлопывая короля по спине.
– Мальтруй, как ты умудряешься держать себя в руках? Ведь мама… Она, конечно, сильная и смелая, с ней все будет в порядке. Но…
Торговец вздрогнул, крепче прижал к себе Реми и тихо сказал:
– Это моя вина. Мне не следовало отходить от нее ни на шаг. Клянусь, что спасу ее. Чего бы мне это ни стоило.
У короля защемило сердце. Этот человек был для него опорой и поддержкой в трудные времена, наставником и другом. Вот и сейчас он ни словом не упрекнул Реми, как бы ни был подавлен сам.
– Нет, Мальтруй, твоей вины здесь нет, – сказал король, отходя на пару шагов. – Но сейчас самое время собрать волю в кулак и использовать по назначению то, чем одарила нас природа. Нам нужен план действий. Воистину гениальный, без сомнения, идеальный. И придумать его надо быстро. Иначе как мы будем смотреть в глаза нашему будущему родственнику, а, папуля? – И король лукаво подмигнул.
Мальтруй на миг потерял дар речи. Напряжение, пронизывающее воздух, лопнуло как мыльный пузырь, и торговец от души расхохотался. И смех его был прежним – заразительным, солнечным, добрым. Тем, что так нравился Реми. Легко было понять королеву, уступившую обаянию Мальтруя.
– Это можно расценивать как королевское одобрение? – Торговец потрепал юношу по голове.
– Расценивай как хочешь, – увернулся Реми. – Только помоги мне придумать жизнеспособный план.
– Есть парочка хороших идей, если ты понимаешь, о чем я. – Мальтруй хитро улыбнулся. – Но для начала нам нужно найти Лиззи.
Глава 57, в которой Микель теряет надежду
Доверие, которое так сложно было заслужить и которым так бескорыстно и открыто одарил его Реми, едва не прожгло черную дыру в груди Микеля.
Ситуация, в которой он оказался, без сомнения, была безвыходной. Сердце рвалось к другу, но тело не слушалось и подчинялось чужой воле. Нужно было как можно скорее вернуть свою вьевию. Только тогда он освободится, только так получит шанс объясниться с Реми, только после этого у него появится будущее.
Все надежды рухнули, когда Микель увидел своего старого учителя. Едва он услышал знакомый стук каблуков с металлическими набойками, у него внутри что-то оборвалось. А когда скрюченная фигура показалась в проеме, он сразу понял, что его вьевия у этого чудовища.
Будущее? Как он посмел мечтать о таком? Отныне его ждали только боль и страх.
И пустота.
«Ты сильнее».
Эти слова звенели в ушах и отдавались тупой болью в затылке, когда Микель, словно покорная скотина, шел за чудовищем, державшим его жизнь в своих когтистых лапах. Как хотелось верить словам Реми! Шерьер отдал бы все, чтобы они были правдой! Но король ничего не знал о вьевиях. Микель не мог ему рассказать: Элизабет запретила.
Оставалось только следовать за учителем, подчиняясь его приказам.
И он следовал. И подчинялся.
Накинув плащ с капюшоном, он вышел из дворца, молча сел в кэб. Учитель мало кому доверял, потому не нанял кэбмена, а правил экипажем сам. Почти час Микель провел в удручающих размышлениях.
Откуда-то потянуло затхлой гнилью, плесенью и мертвечиной. Неподалеку захлопали крылья, донеслось дребезжащее карканье ворон. Экипаж остановился.
– Добро пожаловать в твой новый дом, мышонок, – сказал учитель, спрыгивая с повозки, и расхохотался.
В дороге у Микеля было время продумать план действий. И он подошел к этому вопросу со всей серьезностью. Нет, он не надеялся на то, что Реми примчится его вызволять. Король сейчас и сам нуждался в помощи. Да и мысли о нем вызывали у шерьера чувство вины и муки совести.
Микель решил, что будет сопротивляться как только может, тянуть время и искать лазейки в приказах, а попутно попытается выведать, где сейчас его вьевия. Поэтому парень остался сидеть в повозке, даже не думая шевелиться.
– Ты чего там расселся? Вылезай! – гаркнул учитель.
Микель выбрался из кэба и вновь замер. На полпути к крыльцу учитель обернулся и увидел, что его игрушка не двинулась с места.
– Хочешь меня разозлить? – спросил он, сощурившись. – Ничего не выйдет. Сегодня у меня слишком хорошее настроение. Шагай за мной.
Усадьба, облюбованная стариком, оказалась сырой и серой, полной плесени, пищащих грызунов, сколопендр и прочей живности. Вонь там стояла несусветная, до такой степени сильная, что щипало глаза, но учитель словно не чувствовал ее: то ли привык, то ли запах ему нравился. Когда-то дом, вероятно, принадлежал богатому человеку: этаж был всего один, комнаты просторные, потолки высокие. Кто довел его до такого упадка, оставалось только догадываться. Возможно, владелец спился и умер, так и не обзаведясь наследником, или бросил усадьбу из-за ее удаленности от города. Какой бы ни была причина, сейчас все здесь кричало о том, что лучше держаться отсюда подальше. А еще лучше сровнять проклятое здание с землей и больше никогда не вспоминать о нем.
– А вот и твоя любимая комната, мышонок. Заходи, не стесняйся. – Учитель открыл дверь, и из прохода пахнуло свежей кровью.
Не в силах сопротивляться хозяину вьевии, Микель через силу шагнул на порог и обмер. Чем-то это помещение напоминало то отвратительное место, которое учитель во времена учебы Микеля называл «оплотом смирения». Но это было во много раз хуже. Круглое углубление в центре было выстлано железными плитами. Похоже, раньше оно служило хозяину чем-то вроде ванны. Теперь же на дне его валялись какие-то ошметки, издающие тошнотворную вонь. На стенах тут и там висели инструменты самых разных форм и размеров. В полу, стенах, а кое-где и в потолке были надежно закреплены цепи. Все эти ужасающие инструменты вплоть до самого мизерного были покрыты бурыми пятнами. Чья эта кровь – угодившего в ловушку животного или какого-нибудь бедолаги, не вовремя забредшего в лес, – Микель знать не хотел.
– Как тебе моя коллекция? – спросил старик. – Что-то приглянулось?
Некоторые из орудий были хорошо знакомы Микелю со времен учебы. Другие он видел впервые и мог только догадываться об их предназначении. Юноша сглотнул подступивший к горлу ком.
– Похоже, ты хорошо их помнишь. Но самые интересные малышки находятся здесь. – Учитель похлопал по крышке сундука. – С ними ты еще не знаком, но вы просто созданы друг для друга!
Он отпер замок ржавым ключом, откинул крышку, и взору Микеля предстали новые отвратительные приспособления. В отличие от тех, что висели на стенах, они были начищены до блеска и казались нетронутыми.
– Я обзавелся этими крошками совсем недавно, – с упоением продолжал учитель. – Еще ни разу не испытал их в деле, все ждал подходящего кандидата. А вот этот шедевр, – он выудил из сундука нечто напоминающее цветок, – нашел буквально на днях. Жемчужина моей коллекции. Ждала тебя. Но не все сразу, мышонок, не все сразу. Сегодня мы пройдемся по привычному пути. Хочу посмотреть, что изменилось в тебе за годы нашей разлуки.
От одного вида содержимого сундука Микель покрылся холодным потом и задрожал. Шерьер начал погружаться в липкое предобморочное состояние, которое привычно манило его, обещая забытье и отсутствие боли. Но тут он вспомнил данное Реми слово. Ему нельзя было уходить в себя, как бы того ни хотелось. Иначе однажды он рисковал просто не вырваться из сладостного бесчувствия. А значит, теперь он должен был оставаться в сознании. И постараться при этом не сойти с ума.