– Ой, какие мы нежные, – пробурчал Наполеонов.
Больше они не обменялись ни единым словом.
Про себя следователь подумал, что если алиби Дорина подтвердится, то ему останется только сделать себе харакири.
«Интересно, Морис согласится быть при этом моим помощником? Всё-таки, как-никак, он в некотором роде мой товарищ по оружию, – грустно вздохнул он про себя. И добавил полушутя-полусерьёзно: – Хотя, кто их знает, этих литовцев, ведь им кодекс самурая не писан».
Передав дежурному задержанного, Наполеонов набрал телефон Надежды Гусенковой.
– Алло, – отозвался звонкий девичий голос.
– Надежда Гусенкова?
– Она самая.
– Здравствуйте, вас беспокоит следователь Александр Романович Наполеонов.
– Что-нибудь с Володей? – сразу забеспокоилась девушка.
– Нет, вернее, ничего страшного. Вы могли бы сейчас подъехать для разговора ко мне?
– Да! Я прямо сейчас выезжаю!
– Минуточку! – остановил её следователь. – Запишите хотя бы адрес.
– Ах да. Диктуйте.
И он продиктовал, добавив:
– Скажете, что вы к следователю Наполеонову.
– Я всё скажу! – выкрикнула она и отключилась.
Наполеонов вздохнул:
– Любит его, должно быть, сильно.
И он был прав, Надежда Гусенкова на самом деле очень любила Владимира Дорина. Он не скрыл от неё, что находится в острой стадии тоски по утраченной первой любви.
Художник не только рассказывал ей об Инессе Бессоновой, но и показывал её портрет, с которым он практически не расставался. А Надя слушала и смотрела, стараясь вести себя так, чтобы он не догадался, какую причиняет ей боль своими воспоминаниями.
Она очень надеялась на то, что его сердечная рана со временем перестанет кровоточить и он не будет терзать Надину душу своими воспоминаниями. Она давала себе отчёт в том, что Бессонова красивее её и на самом деле выглядит как принцесса. Но себя Надя считала умной и терпеливой. К тому же она вовсе не была дурнушкой.
«И Володя должен это всё заметить и оценить, – думала она, – ведь он сам говорил, что никогда и ни с кем ему не было так комфортно, как со мной».
Надя ворвалась в помещение, как вихрь, и настолько стремительно подлетела к дежурному, что он даже вздрогнул от неожиданности и привстал.
– Мне к следователю Александру Романовичу Наполеонову.
– Да, – сказал дежурный, успокоившись, – на вас есть пропуск, проходите.
По лестнице Надя бежала бегом, дважды она с кем-то столкнулась, но, не поднимая головы и не останавливаясь, всего лишь пробормотав: «Извините», – мчалась дальше.
Кабинет Наполеонова она нашла быстро и решительно ударила пару раз по двери.
«Господи, – подумал Наполеонов, – медведь, что ли, ко мне ломится?»
– Заходите!
В кабинет вошла или всё-таки вломилась запыхавшаяся девушка.
– Я Надя, – выдохнула она и тут же поправилась: – Надежда Гусенкова, вы сказали…
– Да-да, проходите, садитесь, – взгляд следователя невольно задержался на её высоко вздымающейся груди.
«Бегом она, что ли, всю дорогу бежала?» – подумал он. И был недалёк от истины.
– Вы, Надежда Сергеевна, успокойтесь.
– Просто Надя.
– Хорошо, просто Надя. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Задавайте, – с готовностью ответила она.
– Вы помните, что вы делали и где были, – следователь назвал дату и время убийства Екатерина Терентьевны.
– Мне нужно подумать, – сказала Надежда и закусила нижнюю губу. Лоб её при этом наморщился.
Наполеонову так и хотелось сказать ей, что за мимикой нужно следить с раннего возраста, чтобы потом не делать в сорок лет уколы ботокса. Но он воздержался от реплик, не относящихся к делу.
«В конце концов, пусть Дорин следит за её мимикой», – подумал он сердито.
– Да, я вспомнила, – оторвала его от озабоченности о будущем её внешности Гусенкова.
– Я вас слушаю, – проговорил Наполеонов официальным тоном, заполняя шапку протокола.
Надежда бросила на него несколько удивлённый взгляд и сказала:
– В этот день мы были на годовщине свадьбы моей подруги Веры и её мужа Анатолия.
– А фамилия у супругов есть?
– Конечно, есть. Харитоновы они. – И добавила поспешно: – Сначала-то Вера была Дуброва, но после замужества стала Харитонова.
– Теперь, пожалуйста, их адрес.
– Зачем? – спросила Надежда и уставилась на следователя.
Он поднял голову и посмотрел на неё долгим пристальным взглядом.
– Да-да, всё поняла, – быстро проговорила она, – в этом кабинете вопросы задаёте вы.
Наполеонов в ответ многозначительно кивнул, а Надежда, выдавив покорный вздох, продиктовала адрес супругов Харитоновых.
– Вы отмечали у Харитоновых дома или в ресторане?
– Шутите?
– С чего вы взяли?
– Потому что подумайте сами, – она выразительно постучала костяшками пальцев по лбу и, изучив озадаченный взгляд Наполеонова, добавила: – На какие шиши в ресторане-то отмечать?
– Ах, да! – хлопнул он себя ладонью по лбу, – ведь ваши друзья ещё студенты?
– Вот именно!
– Так, перейдём к самому главному вопросу: во сколько вы собрались на квартире у Харитоновых?
– Назначено было на двенадцать, но где-то уже без десяти все были в сборе.
– Почему вы решили, что двенадцати ещё не было?
– Потому что Вера сказала, что мы, видать, все сильно голодные, иначе не слетелись бы раньше двенадцати.
– А что, в вашей компании принято опаздывать? – спросил Наполеонов.
Надя пожала плечами:
– Да не, вообще-то мы особо никогда не опаздываем, если минут на десять-пятнадцать, – проговорила она задумчиво.
– А в этот раз, – уточнил следователь, – вы как раз на эти десять-пятнадцать минут пришли раньше?
– Выходит, что так, – кивнула Гусенкова.
– И что дальше?
– Как что? – удивилась Надежда.
– Ну, вся честная компания собралась. Что вы стали делать дальше?
– Мы помогли Вере накрыть на стол, я имею в виду девчонок, а парни в это время гоготали на балконе.
– Гоготали? Как гуси?
– В смысле, смеялись. Наверное, Тимка, как всегда, травил анекдоты.
– Тимка это кто?
– Парень Люды.
– Перечислите мне всех, кто был на вечеринке.
– Да, пожалуйста, – пожала плечами Надежда и принялась перечислять: – Даша Умнова со своим парнем Валерой Гурамовым. Ляля Светикова с Жорой Турчиным, Люда Серпуховская с Тимом Аксёновым, Лара Плотникова с Андрюшей Фатимовым.
– Это полный список гостей?
– Полный.
– Теперь адреса и телефоны каждой пары.
Надежда вздохнула:
– Я могу назвать вам только адреса и телефоны своих подруг. А адреса их парней я не знаю. Зачем мне?
– Хорошо.
Записав всё, что ему было нужно, Наполеонов попросил Гусенкову прочитать написанное и поставить свою подпись на каждой странице.
Выполнив его поручение, она спросила:
– А что теперь?
– Вы можете идти домой.
– Одна?! – изумилась она.
– Я сопровождать вас не могу, – сухо ответил Наполеонов, – так как очень занят.
– Я не о провожатых спрашиваю! Разве вы не отпустите Володю?
– Пока нет.
– Но почему? Я же вам всё сказала!
– Пока это только ваши слова.
– Что же вам ещё нужно?!
– Мне ещё нужно опросить других свидетелей и, если они подтвердят алиби Дорина, вы сможете его забрать.
– Он не посылка и не бандероль! – рассердилась Гусенкова.
– Извините…
– И для чего ему нужно алиби? В чём вы обвиняете Володю?
Наполеонов пристально посмотрел на девушку и решил всё-таки ответить на её вопрос:
– Убита Самсонова Екатерина Терентьевна.
– И кто это такая?!
– Бабушка Инессы Бессоновой.
– Бабушка Инессы? – удивилась Гусенкова. – Но при чём здесь Володя? Он сто лет с ней не общается!
– Свидетели слышали, как Дорин угрожал Самсоновой.
– За что?!
– За то, что она попросила его оставить её внучку в покое.
– И всё? – недоверчиво спросила Гусенкова.
– Сказано это было в несколько грубой форме.
– Вот, видите!
– Что я должен видеть? – спросил Наполеонов.
– Ничего, – буркнула Гусенкова и тотчас спросила: – А когда это произошло?
– Убийство?
– Да нет же, – нетерпеливо махнула она рукой, – когда ваши свидетели слышали их перебранку?
– Давно.
– Вот видите, давно!
– Он мог дождаться удобного момента.
– Какая ерунда! Да вы любого спросите! И все скажут, что Володька незлопамятный.
– Надежда Сергеевна! Просто Надя! Раньше, чем я не поговорю с вашими друзьями, отпустить вашего жениха я не могу. Не имею права.
– А я могу увидеть его?
– Пока нет.
– Ладно, – буркнула она, – я пошла.
Наполеонов облегчённо вздохнул, когда за свидетельницей закрылась дверь.
«Не попрощалась, – подумал он запоздало, – а на первый взгляд воспитанная девушка. Что там Сократ говорил про современную молодёжь? – стал вспоминать он и вспомнил: «Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей».
– Вот именно, – проговорил Наполеонов вслух, и засобирался домой.
Завтра с утра он решил приступить к опросу свидетелей по списку Гусенковой.
Глава 12
Все свидетели были опрошены до обеда наступившего дня, и все они подтвердили алиби Дорина. Наполеонову ничего не оставалось, как отпустить художника. Но мог ли он предполагать, что его эпопея на этом не закончится? Владимир Дорин уже на следующее утро поджидал Наполеонова возле входа в управление.
– Что это вы тут делаете, гражданин Дорин? – искренне удивился следователь.
– Не гражданин, а товарищ, – весело поправил его Дорин.
– Ну, хорошо, – согласился следователь, – пусть будет товарищ. И тем не менее, чего вы здесь отираетесь? – следователь подозрительно посмотрел на художника.
– А вы не догадываетесь? – весело спросил тот.
– Я не гадалка, чтобы гадать тут с вами на кофейной гуще!