Со временем появления широкого круга клиентуры она вполне могла позволить себе нанять садовника. Но Миндаугас об этом и слышать не хотел.
Почему она прислушивалась к его мнению, Мирослава ответить не могла, ведь он был всего лишь её помощником, наёмным служащим, которому она ежемесячно выплачивала зарплату и, надо сказать, не такую уж маленькую.
Не могла или не хотела, это тоже большой вопрос.
Она успела привязаться к умному, красивому парню, профессионально грамотно справляющемуся со своей непосредственной работой. Плюс ещё Морис кормил их с Доном и гостей коттеджа разнообразными вкусными блюдами.
Была ли она влюблена в него?
Тоже вопрос сложный. Сама она на него однозначно ответить не могла.
Уж если кто и был безоговорочно влюблён в Мориса Миндаугаса, так это друг её детства Шура Наполеонов.
Влюблён в хорошем смысле слова, без всяких оттенков пошлости.
Причиной влюблённости послужило совпадение двух хобби: хобби Шуры – хорошо и вкусно поесть и хобби Миндаугаса – изобретать и готовить самые разные блюда.
Листая каталоги, Мирослава думала о том, как бы поговорить с Виктором.
Дозвониться до него в прямом смысле слова было, как правило, нереально. Вот и теперь телефон Виктора Романенко был отключён.
Брат, окончив училище, стал военным и не просто военным. Он служил в различных горячих точках. И никто не знал, ни мать его Зоя Петровна Романенко, ни тётя Виктория, ни сестра Мирослава, ни друг Шура, куда на этот раз Виктора забросила судьба, а вернее, его непосредственное начальство. Или долг военного человека.
Немного подумав, Мирослава встала с дивана, сунула под мышку каталоги, подхватила на руки кота, поднялась в свой кабинет, включила компьютер и написала на электронную почту брата, с которой изредка приходили письма, длинное письмо.
Она старательно записывала русские и латинские названия деревьев и кустарников, которые она хочет посадить на его участке, описывала их характеристики и вкусовые качества плодов. Текст она набирала с удовольствием.
Волгиной казалось, что она видит Виктора, читающим её письмо. Глаза брата лезут на лоб. А потом он грозит ей пальцем и укоризненно качает головой.
Мирослава прыснула со смеху. Дон поднял голову и удивлённо посмотрел на хозяйку: «Мол, ты чего?»
И она ответила:
– Это я так, сама с собой. Продолжай дремать дальше.
– Тогда ладно, – ответил ей кот успокаивающимся взглядом и снова прикрыл лапой половину мордочки.
Одним глазом он всё-таки время от времени приглядывал за хозяйкой, считая это своим долгом. Часы, которые Мирослава проводила дома, были самыми счастливыми для него.
Будь его воля, он никогда бы ни за что на свете не разлучался с ней. Но, увы, коты не властны всегда удерживать своих хозяев привязанными к хвосту.
Мирослава как раз нажала на кнопку «отправить», как в дверь тихо постучали.
– Морис, заходи, – сказала она.
– Я узнал то, что вы хотели.
– Прочитай, пожалуйста.
Он пожал плечами и принялся читать вслух распечатанный текст:
– Гипертония – это болезнь, главным симптомом которой является повышение артериального давления. Это заболевание часто называют болезнью осени, так как развивается она обычно после сорока лет. И бывает как у мужчин, так и у женщин…
– Вот-вот, Розалия Витальевна как раз и говорила, что Аркадий Семёнович стал болеть после сорока лет. Послушай, а там не написано, от чего она развивается?
– Написано. От неправильного образа жизни, злоупотребления фастфудом, алкоголем, курением.
– Он вроде не курит и не пьёт. Питается на гастролях, наверное, совсем не так, как советуют врачи.
Морис пожал плечами.
– А ещё?
– А ещё нужно больше двигаться!
– Так саксофонист работа не сидячая, а стоячая.
– С одной стороны, да, но кто знает, может, просто стояние это – тоже малоподвижный образ жизни.
– Может. Это всё?
– Нет, не всё. Какая вы нетерпеливая! – мягко укорил он.
– Извини, – виновато улыбнулась Мирослава.
– Главным фактором, провоцирующим гипертонию, является постоянная нервозность, когда один стресс следует за другим.
– Значит, и тут виноваты нервы.
– Значит.
– А там не сказано, что же делать?
– Сказано.
– И что?
– Не нервничать.
Она весело рассмеялась:
– Выходит, гипертония грозит и мне, и тебе, и Шуре!
– Типун вам на язык! – вырвалось у Мориса.
Она посмотрела на него укоризненно и покачала головой.
– Извините, – пробормотал он.
– Да ладно, – отмахнулась Мирослава и добавила: – Лично я думаю, что дело не в самих стрессах как таковых, а в отношении к ним самого человека.
– Так тут и сказано, что нужно научиться жить в мире с самим собой. И постараться ладить с окружающими.
– А профилактика этой бяки есть?
– Есть. Советуют заниматься йогой, медитацией и аутотренингом.
– Интересно. А лечат таблетками?
Морис кивнул:
– И тьма народных средств.
– Парить пятки в стакане с молоком?
Морис посмотрел на неё недоумённо и спросил:
– Как пятки могут влезть в стакан?
– Никак! Я пошутила. – И кивнула на кота: – Вот, посмотри, Дон ведёт правильный образ жизни.
– В смысле?
– Часто гуляет и ещё чаще медитирует, – рассмеялась Мирослава.
– Если люди будут вести такой же правильный образ жизни, то их уволят с работы.
– А ещё, – мечтательно проговорила Мирослава, – прекратятся войны.
– Ага, развалится экономика!
– И мы будем жить подсобным хозяйством.
– В пещерах!
– Почему сразу в пещерах? Построим печи, ветряки.
– Так это опять же труд! И немалый!
– Так ты предлагаешь оставить всё как есть? – она почесала ладошкой нос.
– Не просто предлагаю, – улыбнулся Морис, – а даже настаиваю на этом.
– А как же профилактика гипертонии?
– Будем пить травы, работать в саду и заниматься медитацией в ночное время суток.
– А я думала, что для ночного времени суток есть занятие поинтереснее, – проговорила она, стрельнув в него лукавым взглядом.
– Да, – ответил он невозмутимо, – крепкий сон также укрепляет нервы и, значит, не даёт развиться гипертонии.
– Брейк! – сказала Мирослава, – вернёмся к Аркадию Бессонову.
– А что к нему возвращаться? – удивился Морис. – Ясное дело, что работу музыканта с бесконечными репетициями, выступлениями и перелётами сложно назвать не нервной.
– И ему теперь пожизненно нести этот крест?
– Какой ещё крест?!
– Гипертонию!
– Ну, живут же люди с ней годами.
– Живут, – согласилась Мирослава и добавила: – Вот если бы была жива его тёща, она следила бы за его питанием и травки бы ему заваривала.
– Да уж.
– Только вот я думаю, не было бы проживание с тёщей ещё одним дополнительным стрессом для Аркадия?
– Это нам не известно. Но ведь он сам решил, что тёще лучше переехать к ним.
– Скорее всего решила Антонина, и Инесса присоединила свой голос к материнскому. К тому же и Екатерина Терентьевна хотела жить с дочерью.
– Но если бы он был против…
– Был бы скандал, – перебила его Мирослава.
– Не знаю, не знаю.
– Придётся во всём этом разобраться…
– Ага. Только у Аркадия Бессонова стопроцентное алиби. Вы, надеюсь, не забыли, что на момент убийства он лежал в гостинице с гипертоническим кризом.
– Кстати, ты не объяснил мне, в чём он выражается.
– Резко подскакивает давление, ухудшается мозговое и почечное кровообращение, возникают перебои и боли в сердце. Нужно срочно вызывать врача.
– Да, Бессонову и впрямь можно посочувствовать.
И тут зазвонил телефон в приёмной.
Морис быстро вышел из кабинета и снял трубку. А спустя полминуты крикнул:
– Идите скорее сюда! Вас Шура спрашивает.
Мирослава нехотя сползла с кресла:
– Ну, чего ему ещё надо?..
Глава 15
– Слава! – закричал в трубку Наполеонов. – Слава, я звоню тебе из машины!
– К чему такая секретность?
– В подъезде Бессоновых вчера вечером было совершено нападение на подростка!
– Его ударили молотком?
– Нет! Столкнули с лестницы.
– Он жив?
– Жив, но врачи говорят, что состояние тяжёлое. Ему ещё повезло, что его бабушка с дедушкой хватились. Он позвонил им и сказал, что уже подходит к дому. Они ждут, а его нет и нет. Вот и вышли в подъезд, а мальчик лежит на площадке весь в крови. Вызвали «Скорую» и полицию.
– А вы до этого с ним разговаривали?
– Нет.
– Почему?!
– Потому, что мальчик не живёт постоянно в этом подъезде, а только приходит к бабушке с дедушкой.
– Плохо.
– Ты думаешь, он кого-то узнал?
– Не знаю. Но предполагаю. Иначе зачем преступнику было толкать ребёнка с лестницы?
– Эксперт сказал, что они встретились лицом к лицу, и преступник толкнул мальчика в грудь.
– Это плохо.
– Ты думаешь, он кого-то видел?
– Иначе зачем на него надо было нападать?
– Знаешь, я просто в отчаянии!
– Шура! Тебе нужно успокоиться и заниматься делом.
– А мальчик?
– Ты ведь ничем не можешь ему помочь.
Наполеонов тяжело выдохнул в трубку.
– Нам только остаётся надеяться на врачей и на небеса.
– Слава! Ты думаешь, он выживет?
– Я же не пророк! И не гадалка!
– Всё равно, скажи хоть что-нибудь, – жалобно попросил он.
– А что говорят врачи?
– Они говорят, что надежда есть.
– Значит, он выживет, – уверенно сказала Мирослава.
– Слава, спасибо тебе!
– За что? – удивилась она.
– За то, что не стала подливать масла в огонь и указывать мне на мои ошибки.
– Так ты уже и сам себя истерзал, – тихо проговорила она.
– Я и говорю, что ты настоящий друг.
– Ладно, Шур, как говорили наши предки: по коням!
– Да, я побежал. Пока.
– Пока.
– Что случилось? – спросил Морис, когда она положила трубку.
– В подъезде, где живут Бессоновы, кто-то столкнул с лестницы подростка.