«Кулаками вообще-то не душат, – подумала Мирослава, – ну, да ладно».
Получается, что у Ивашовой она выяснила только одно – Аркадий жили с тёщей душа в душу. И теперь после её смерти и замужества дочери он останется ещё более одиноким и заброшенным. Так как, судя по всему, Антонина Георгиевна, чтобы убежать от своего горя, ещё больше погрузится в работу. А Клары Шляхтиной, чтобы подзарядиться хотя бы на время, рядом у него нет. И что делать бедному Дениске, сыну Бессоновых? До женитьбы ему далеко…
Спрашивать об изменах Аркадия жене у Светланы Филипповны Мирослава, по понятным причинам, не стала.
Если об изменах мужа не знала жена, а она, судя по всему, даже и не догадывалась о том, что муж ей не верен, то откуда могла о них знать подруга жены?
Вот если бы Аркадий гулял от Антонины в своём городе, то имел бы все шансы попасться, а так…
Умён саксофонист.
К тому же Волгина была уверена на сто процентов, что Аркадий разводиться с женой не собирался. Впрочем, так же, судя по имеющимся данным, и Клара со своим Фёдором.
Хотя мама Клары Софья Михайловна Пушкарская могла иметь на сложившуюся ситуацию прямо противоположный взгляд. И она могла всё-таки прилететь сюда и встретиться с Екатериной Терентьевной, чтобы каким-то образом договориться с ней и о разводе Аркадия. Вот только Самсонова Бессонову не мать. Хотя… Говорят же, что тёща – вторая мать.
А дальше? А дальше разговор двух женщин зашёл в тупик. И Софья Михайловна решила поставить точку в споре ударом молотка по затылку несговорчивой тёщи.
«Или всё было совсем не так? – подумала Мирослава, – одно ясно, теперь мне нужен Наполеонов».
Глава 23
– Шур! Привет! Я прилетела.
– На крыльях мечты? – сардонически поинтересовался он.
– Нет, на самолёте.
– И не сегодня!
– Извини…
– В тебе проснулась совесть или тебе чего-нибудь от меня надо? – спросил он.
– Не поверишь, – проговорила она с необычайной ласковостью в голосе и замолчала.
– Во что я не поверю? – не выдержал он.
– У моей совести началась бессонница.
Наполеонов хмыкнул.
– И мне действительно нужна твоя помощь.
– Вот с этого и надо было начинать!
– Но помощь будет обоюдной.
– В смысле?
– Шур, это разговор не телефонный. Ты приедешь, и я тебе всё расскажу.
«Насчёт всего она, конечно, мягко говоря, преувеличивает, – быстро промелькнуло в голове Наполеонова, – но что-то толковое я смогу от неё узнать».
– Когда? – спросил он.
– Что, когда?
– Приехать?!
– Сегодня вечером. А пока…
– Что пока?
– Узнай, пожалуйста, не прилетала ли к нам из приморского города Волчеморска в день или в ночь перед убийством Самсоновой гражданка Софья Михайловна Пушкарская и не вылетала ли обратно?
– Кто это?
– Вечером расскажу.
– Какого она года рождения?
– Не знаю, но примерно такая же пожилая, как и Екатерина Терентьевна.
– Ты её в чём-то подозреваешь?
Ответом ему было молчание.
– Слава! Ты где? – завопил следователь.
– Здесь я, здесь. Шур, хорошо бы раздобыть её фотографию. А то у меня только фото её дочери.
– Что у тебя? – не понял он.
– Фото дочери Пушкарской Клары Шляхтиной.
Наполеонов со всего размаха грохнул трубку на рычаг.
– Рассердился, – улыбнулась Мирослава.
Рассердился, это было мягко сказано. Он был вне себя от злости!
Побегав по кабинету, Наполеонов понял, что Мирослава напала на след или идёт по нему на ощупь. Но это неважно. Раз она что-то учуяла, то непременно раскопает до конца. Значит, и ему надо действовать.
Наполеонов поднял все свои связи, и к концу дня он уже знал всё или почти всё и о Пушкарской, и о её дочери.
Он даже упросил выслать ему из Волчеморска факсом фотографии обеих женщин. А вот зачем Пушкарская приезжала в их город и к кому, предстояло выяснить.
Вечером он помчался в коттеджный посёлок. И, переступив порог дома Волгиной, произнёс не привычное: «Что у нас на ужин?», а выпалил прямо с порога:
– Кто такая Пушкарская? И в чём ты её подозреваешь?
– Она была в нашем городе в день убийства Самсоновой?
– Была! – он хлопнул на стол пакет с фотографиями.
– Шура! Ты гений! – воскликнула Мирослава.
– Кто бы в этом сомневался, – пробормотал он себе под нос.
– Ужинать будем? – спросил Морис.
– Да погоди ты со своим ужином! – отмахнулся Наполеонов.
Морис пожал плечами и вышел.
– Он уже всё знает? – обиженно кивнул в сторону ушедшего Шура.
– Всё даже я не знаю, – успокоила его Мирослава, – и раз тебе кусок в горло не лезет из-за желания выслушать меня немедленно, то садись и слушай! – она подтолкнула его к креслу и села напротив него сама, так близко, что их колени соприкасались.
Начала свой рассказ Волгина с того, что к ней обратился клиент с просьбой найти убийцу Екатерины Терентьевны Самсоновой.
– Кто это? – быстро спросил следователь.
– Имени его я тебя не назову! – отрезала Мирослава.
Наполеонов заёрзал в кресле, но потом сказал:
– Ладно, рассказывай дальше.
И она рассказала ему, как полетела в Волчеморск, остановилась в гостинице «Чайка», в той самой, где останавливался Аркадий Бессонов и его друзья. И дальше изложила по порядку все события.
– Почему ты не стала искать убийцу здесь, а полетела в Волчеморск? – спросил Наполеонов.
– Не знаю, – призналась она, – если я сошлюсь на интуицию, ты опять будешь фыркать.
И в подтверждении её слов он на самом деле фыркнул.
– Ну вот!
– Извини. Но всё-таки признайся, ты с самого начала предположила, что у саксофониста в городе на море есть любовница, и она пришлёпнула его тёщу, перепутав Екатерину Терентьевну с его женой Антониной.
– Нет, ничего такого я не предполагала. Просто хотела изучить обстановку.
– Ага, так я тебе и поверил!
– Шура…
– Помнишь, – перебил он её, – у Чехова есть рассказ «Супруга»?!
– Ну?
– И там, сейчас, погоди, – он прижал руку ко лбу и стал цитировать: «Тёща… безумно любящая свою дочь, и во всём помогающая ей; если бы дочь душила человека, то мать не сказала бы ей ни слова и только заслонила бы её своим подолом». А тут! – воскликнул Наполеонов, вскочив с кресла и, больно стукнувшись своими коленями о колени Мирославы, забегал по комнате, – она, то есть тёща…
– Шура! Чья тёща?
– Неважно! Мать убила ради дочери.
– Погоди! Сядь.
Наполеонов плюхнулся в кресло.
– Друзья Аркадия, по-видимому, давно знали о наличии у Аркадия любовницы и покрывали его. По крайней мере они все трое признались в этом.
– И подтвердили, что Аркадий лежал с гипертоническим кризом, доченька дежурила возле любовника, а у матушки руки были развязаны.
– Не забывай, что соседи Пушкарской из «Удачного» говорят, что они видели её в этот день на собрании.
– Сказать можно всё! – отмахнулся Наполеонов.
– Но нам всё равно нужно быть предельно осторожными, чтобы не наломать дров, – предостерегла Мирослава. – Пока у нас нет никаких доказательств.
– А её прилёт в наш город и поспешный отлёт?
– Нужно найти такси, на котором она ехала из аэропорта.
– Если только она не воспользовалась автобусом.
– Но не может же быть так, чтобы никто её не заметил…
– Представь, никто так и не вспомнил, что видел в этот день кого-то незнакомого…
– Наверное, надо заново обойти квартиры и предъявить жильцам фотографию.
– Сделаем.
– И потом её отпечатки в квартире Бессоновых! Они просто обязаны были там остаться! Она же не могла войти в квартиру в перчатках?!
– С ручки молотка отпечатки стёрты.
– И ты думаешь, что она больше ни до чего не дотрагивалась?
– Не знаю…
В дверях снова появился Морис и заявил:
– Или вы сейчас же идёте ужинать, или я всю еду складываю в мешок и несу к контейнеру.
С криком: «Нет! Нет!» – Наполеонов вскочил с кресла, снова стукнувшись о колени Мирославы.
– Шура! У меня от тебя синяки будут! – проговорила она недовольно.
– А нечего было ко мне свои коленки прижимать.
– Придушу! – погрозила она ему кулаком.
– Но не сегодня и не сейчас! – бросил он и почти бегом устремился к двери.
Морис покачал головой и тоже вышел. На колени к Мирославе запрыгнул Дон и стал переминаться, массируя мягкими лапками с едва выпущенными коготками ушибленные места.
– Один ты меня жалеешь, – нежно проговорила Мирослава и запустила пальцы в длинную шелковистую шерсть. Потом подхватила любимца на руки со словами:
– Идём, а то Морис изволит гневаться.
Кот что-то муркнул ей в ответ и спрятал голову у неё на груди.
После ужина Наполеонов намеревался вернуться к обсуждению дела Самсоновой, но Мирослава категорически отказалась, сказав, что нужны новые факты.
Рано утром Наполеонов укатил на работу. А Мирослава взяла телефон, забралась с ногами в кресло и позвонила в Волчеморский театр драмы.
Ей любезно ответили и перенаправили к администратору.
Мирослава объяснила, что ей нужно переговорить с режиссёром театра Альфредом Фёдоровичем Гульновым.
– Извините, – ответили ей, – но наш театр ещё не вернулся с гастролей. И Альфред Фёдорович тоже, – потом голос уточнил: – А вам нужен именно Гульнов?
– Наверное, не именно он, – подумав, ответила Мирослава, – возможно, вы сможете мне помочь?
– К вашим услугам.
– Скажите, а фамилия актрисы по имени Раиса, которая подменяет иногда Клару Шляхтину, Анишина?
– Ну, что вы! Вас кто-то ввёл в заблуждение. У нас есть актриса Раиса Матюхина. А Анишина Вероника Валерьевна – наш гримёр.
– Простите, – сказала Мирослава, – но почему, когда заболела Анишина, вызвали Клару Шляхтину?
– Потому что до того, как с боем прорваться на сцену, Кларочка работала гримёром, – любезно ответили ей.
– О! – вырвалось у Мирославы, но тотчас, взяв себя в руки, она поблагодарила: – Большое вам спасибо!