Хелен немного помолчала.
— Если я чему-то и научилась, пока Клаус был маленький, так это тому, что быть спокойной и терпеливой проще.
Он шевельнулся на кровати.
— Завтра я непременно встану на ноги.
— Я знаю, что это дерзко с моей стороны советовать вам, врачу, но постарайтесь ни о чем не беспокоиться.
— Мне скучно, — сказал он.
— Если хотите, я принесу вам книг…
— И одиноко.
Их взгляды встретились.
— А… хорошо, — сказала Хелен, быстро принимая решение. — Я сейчас доделываю очередного змея, так что после ужина, если вы чувствуете себя в состоянии подняться, можете мне помочь. Обычно это делает Клаус, но сегодня он ночует у приятеля.
— С превеликим удовольствием. А что сегодня на ужин?
— Вот это добрый знак! — смеясь, сказала Хелен.
Когда она ушла готовить ужин, Майкл поймал себя на том, что обдумывает сразу несколько проблем. Например: дом этот принадлежит ему, но сейчас он практически стал домом Хелен. Ее личность наложила на него свой неповторимый отпечаток. Она поддерживает в нем порядок, ведет хозяйство. И дом, и сад процветают, хотя она практически ничего в них не изменила.
С какой стороны это характеризует Хелен как человека, как женщину? Она с такой настороженностью отнеслась к его предложению помочь ей, но так и осталась жить здесь…
Ужин был простым, но красиво сервированным и вкусным. Жареная атлантическая семга, картофельное пюре и китайский салат с черными маслинами, приправленный мелко накрошенным испанским луком. Потом Майкл перебрался вслед за Хелен на террасу, куда она поставила рабочий стол и перенесла все необходимое для изготовления бумажных змеев. Там он понял, что это занятие требует гораздо больше мастерства, чем ему представлялось. А когда Хелен рассказала, сколько выручает за свои работы, сколько покупателей обращаются к ней повторно, он понял также, что этот вид заработка оказался более прибыльным, чем он предполагал.
Майкл наблюдал, как она аккуратно делает замеры, склеивает края, обтесывает планки. Хелен надела поверх желтого платья большой фартук, а волосы перехватила на затылке заколкой, открыв стройную шейку с прилипшими к ней влажными завитками — вечер был душным и теплым.
Майкл поинтересовался, где она научилась своему искусству. Хелен взглянула на него, и в ее глазах вспыхнули золотистые искорки, но тут же в этих выразительных глазах промелькнула тень.
— Меня научил отец. Мы часто запускали змеев.
— Это счастливые для вас воспоминания, Хелен?
— Я, кажется, рассказывала вам, что моя мама умерла, когда мне едва исполнилось десять лет. А с мачехой мы были абсолютно разными людьми. Только когда родился Клаус, я поняла, почему она так ревниво относилась к нашим с папой занятиям… Она не могла иметь собственных детей.
Хелен некоторое время молчала, вглядываясь в прошлое. Затем встряхнула головой, и ее проворные пальчики вновь принялись за работу. Да, подумал Майкл, это отчасти объясняет ее неуверенность в себе, болезненную чувствительность…
— Расскажите о вашей работе, — попросил он и увидел, как ее лицо прояснилось. Хелен увлеченно принялась рассказывать, как ей удается помогать детям, страдающим заиканием, и некоторое время они обсуждали эту тему, как профессионалы. Он сказал: — Вы явно прирожденный воспитатель, Хелен.
Она метнула на него взгляд из-под опущенных ресниц.
— Мне кажется, это можно сказать и о вас, Майкл.
— Почему вы так считаете? — пожал он плечами.
— Клаус с первого взгляда почувствовал к вам доверие. Если учесть, что он принял вас за моего очередного знакомого… — Она сморщилась. — Вы просто сотворили чудо.
Он с усмешкой посмотрел на нее.
— Я всегда считал, что работа с детьми или крайне благодарное, или, наоборот, жутко мучительное занятие.
Поблагодарив Хелен за приятный вечер, он вскоре удалился в свою спальню. Его тронуло то, что постель была заново перестелена, а на тумбочке стоял графин с соком.
В один из последующих дней Хелен приготовила себе чай и спустилась на террасу. Майкл сидел дома уже неделю и стабильно поправлялся, и она начала размышлять о том, что будет дальше. Но неделя выдалась такой утомительной, что Хелен, откинув голову на спинку кресла, только и могла, что думать о том, какой чудесный месяц октябрь в Калифорнии. Джакаранда в дальнем конце сада стояла в полном цвету, африканское тюльпанное дерево у дорожки медленно роняло в траву свои алые лепестки, а живую изгородь из кустов гибискуса вокруг бассейна сплошь усыпали бутоны. Правда, сейчас в темноте нельзя было любоваться красочным зрелищем, но лиловые цветы на кустарнике «вчера, сегодня, завтра», который она своими руками посадила у террасы, наполняли вечерний воздух сладостным благоуханием.
Майкл в холле в очередной раз разговаривал по телефону, убеждая чиновников авиакомпании активнее заняться розысками его пропавшего саквояжа. Хелен скинула туфли и загляделась на хрустальную голубую воду бассейна, освещенную подводными фонариками. Неожиданно она ощутила рядом его присутствие.
— Садитесь, — пригласила Хелен, не поворачивая головы. — Налить вам чаю?
— Спасибо, нет. — Он сел и устало сжал руки коленями.
Хелен подобрала под себя босые ноги.
— Есть что-нибудь новое?
— Ничего. Нужная нам пассажирка еще не вернулась домой по адресу, указанному в их списке. Но, благодаря вам, они названивают ей каждый день.
— Думаю, большего от них требовать уже невозможно.
— Увы. — Он с непонятным выражением уставился на свои руки, потом повел плечами и заглянул ей в глаза.
— Так что вы думаете, Хелен?
Хелен не стала притворяться, что не поняла вопроса.
— О нас с вами? Но я еще не знаю, что вы предлагаете, — медленно выговорила она.
— Сохранять статус-кво до поры до времени.
— Майкл, это очень непросто.
— Не вижу, почему.
Она бросила на него иронический взгляд.
— Я подозреваю, что мои старания подружить Клауса с кем-то из моих знакомых мужчин только пропадут впустую после того, как в его жизни появились вы.
Он откинулся на спинку кресла и подложил руки под голову.
— Хелен, тут дело скорее в том, что вы делаете неудачный выбор.
Хелен допила чай и осторожно опустила чашку на блюдце.
— А вы пробовали просто полюбить снова, вместо того, чтобы стремиться обогатить жизнь сына?
Хелен молчала.
— Я полагаю, вы испытывали подобное чувство к Гарри и значит, представляете, что это такое.
Хелен проглотила комок в горле.
— Я не думаю, что это может повториться.
— Почему же нет? — улыбнулся он. — Любовь, как известно, поражает нас неожиданно.
Не нужно так улыбаться мне, Майкл, подумала она бессильно и вслух сказала:
— Я одного не могу понять — зачем это нужно вам?
Она увидела, как он сосредоточенно сдвинул брови. Свет, струившийся из окна холла, освещал его лицо. Он обвел глазами террасу.
— Честно говоря, сейчас я ощущаю себя немного не в своей тарелке…
— Вы жалеете, что вернулись?
Он смущенно, как ей показалось, пожал плечами.
— Нет. Но на то, чтобы привыкнуть к моей теперешней жизни после прежней, требуется время. Что мне остается на данный момент? С вами и Клаусом я чувствую себя, как дома.
У Хелен потеплело на сердце. Может быть, она сможет отблагодарить Майкла таким путем? Но она тут же насупилась.
— Вы только что подвергли критике мою личную жизнь, вернее, ее отсутствие, — сухо сказала она. — Ну а вы сами? Прежде чем вы уехали в отдаленные места, у вас, конечно же, были романы?
— Может быть, — произнес он. — Но брак и образ жизни, который я вел до сих пор, едва ли совместимы.
— Действительно, — подтвердила она сдержанно. — Если только вы не отыщете избранницу среди коллег.
Он откинулся на спинку кресла.
— Может быть, мы оба предпочитаем одиночество. Я из-за моей работы, а вы потому, что потеряли Гарри.
— К чему вы клоните? — Она замолчала, услышав шаги по дорожке. Чей-то голос негромко окликал ее по имени.
Майкл нахмурился и поднял голову.
— Кто?..
— Это Люк Эскью, — пояснила Хелен. — Помните людей, живших здесь по соседству? Люк — их сын, он работает на буровой вышке и иногда приезжает к ним погостить. Привет, Люк! — Хелен помахала рукой высокому плечистому юноше, направлявшемуся к ним через газон. — Помните Майкла Чесмена? Он вернулся домой.
Оказалось, что они прекрасно помнят друг друга, и после обмена рукопожатиями Люк тоже устроился в кресле на террасе. Ему было двадцать шесть лет, и за последние годы он и Хелен стали друзьями. Приезжая к родителям, Люк всегда заходил к ней. Судя по всему, он обрадовался встрече с Майклом и принялся расспрашивать его о работе. Сам он в настоящее время трудился на буровой вышке в Тирренском море.
Когда он собрался уходить, дело приняло неожиданный оборот. Он пожелал Хелен доброй ночи, а Майкла попросил уделить ему несколько минут. Майкл явно удивился, но предложил пройти на кухню.
Хелен, нахмурившись, смотрела им вслед, затем, будучи не в силах справиться с любопытством, тихо обошла вокруг дома и заняла наблюдательный пост под кухонным окном. Она успела вовремя — Люк Эскью как раз говорил Майклу:
— Я приглядываю за Хелен, когда бываю дома.
— И хорошо делаете, Люк, — ответил Майкл.
— Кстати, — проговорил Люк одновременно смущенно и решительно, — хотя я и не говорил об этом Хелен, она помогает мне сохранить здравый рассудок. Сами знаете, какая тоска иногда разбирает на этих буровых скважинах, но у меня над койкой висит ее фото, — сказал он, заставив Хелен приоткрыть рот от удивления. — Я решил поставить вас в известность, старина. Мой контракт скоро кончается, и я собираюсь осесть в Беркли и сделать ей предложение. Теперь, когда Клаус подрос, для нее это просто необходимо.
Хелен закрыла рот, клацнув зубами, и поспешила назад, не дослушав ответ Майкла. Через минуту мужчины вышли на террасу, и Люк зашагал по дорожке, помахав на прощание рукой.