– Питер, я буду самой счастливой! – засмеявшись, Элизабет повисла на шее у Питера и поцеловала его в щеку.
– Отец, можно к тебе? – постучавшись, Питер открыл дверь в кабинет Герцога и заглянул внутрь. Помещение находилось на втором этаже в самом конце коридора.
Аластор Блэк стоял у рабочего стола и разбирал какие-то бумаги. На первый взгляд могло показаться, что Герцог не в настроении: его брови были сдвинуты к переносице, горбатый нос, как у ястреба, покраснел, а глаза готовились стать настоящей пушкой для убийств. Но на деле – это было его обычное выражение лица. Гнев, который накопился у него в сердце, отражался и внешне.
Оторвав взгляд от бумаг, Блэк холодно спросил:
– Чего тебе? Не видишь, я занят?
– Я не займу много времени. Это срочно, но очень быстро.
– Сегодня вечером мне снова нужно уехать. Давай, что там у тебя?
Питер зашел в просторный кабинет своего отца и закрыл за собой высокую дверь. Маркизу никогда не нравилось это помещение замка, поэтому он слегка поморщился, прежде чем подойти ближе к Герцогу. Преодолев расстояние между ними, Питер поклонился и начал говорить:
– Отец, мне уже 18 лет. Думаю, мне пора жениться.
Аластор Блэк перевел любопытный взгляд с бумаг на сына и приподнял одну бровь.
– Есть кто-то на примете?
– Да, отец.
– Кто?
– Дочь Графа Беркширского, Леди Элизабет Феррарс.
Лицо Блэка в миг изменилось. Оно не стало мягче. Наоборот – губы слегка приоткрылись в волчьем оскале, а и без того темные глаза стали напоминать густой мазут.
– Леди Элизабет Феррарс? – процедил Блэк, смотря на сына из подобья. – Я правильно расслышал? Дочь Томаса?
– Да, отец, – Питер снова поклонился, уже понимая, что сейчас начнется.
– Выметайся.
– Но, отец…
– Я сказал – выметайся! – заорал Аластор, наблюдая, как Питер пятится назад. – Что ты так на меня смотришь?! Несколько месяцев назад ты не принял предложение из резиденции Герцога Девонширского, а тут какая-то смазливая дочь Графа! Ты вообще знаешь, в каких условиях она росла? Не знал, что она с семи лет убегала из дома и шаталась по деревням? У тебя вообще есть гарантии, что она целомудренная? Ты – сын Герцога Болтон, Питер. Ты не деревенский мальчишка, который может жениться на вертихвостке. Я не позволю какой-то чернушке запачкать наш род и титул!
– Она чиста, я знаю это. А то, что она убегала из дома и общалась в деревенскими, мне все равно, отец, – Питер перестал пятиться и остановился, грозно смотря на мужчину.
– Ему все равно! – наигранно засмеялся Аластор. – Так давай, приведи сюда еще и деревенскую девушку. Женись на ней! Пусть она родит тебе сына, будущего наследника. Вот я тогда обрадуюсь!
– Как тебе когда-то? – не выдержал Питер. – Что, хочешь, чтобы я пошел по твоим стопам?
– Что ты сказал?
– Что слышал!
– Ах ты маленький мерзавец, – багровея от злости, Аластор подошел к Питеру и взял его за грудки. – Еще раз я услышу от тебя такие слова, и ты пожалеешь об этом!
– Правда глаза колет? – просипел Питер.
– Не тебе меня судить, сосунок! – выплюнув последние слова, Аластор отпустил сына. – Сейчас я напишу Герцогу Девонширскому и буду кланяться в извинениях. Через неделю, дай Бог, к нам приедет посол, и мы договоримся о твоем венчании с его дочерью. Это мое последнее слово.
– Делай что хочешь. Через неделю меня здесь не будет, – спокойно произнес Питер из вышел из кабинета Герцога.
Когда за юношей захлопнулась дверь, Аластор со всей силы ударил кулаком в стену, даже не замечая, что на коже образовалась ссадина. Мужчина не чувствовал ни боли, ни жжения.
– Ну погоди, вы у меня еще попляшите.
Самым нелепым в этой ситуации было то, что за 18 лет своей жизни Питер так и не понял, почему все так сильно боялись его отца. С детства Маркиз видел только его суровое лицо, слышал нечеловеческие крики, а еще знал о «каких-то там похождениях». Остальное оставалось для мальчика тайной, спрятанной за сотней замков. Он даже подумать не мог, что за более привилегированное место в Королевском дворце Аластор Блэк мог убить человека, не дернув бровью. На счету мужчины уже было два убийства, которые в графстве считались несчастными случаями. Несколько лет назад Герцог отравил двух Графов, которые вели невыгодную для Аластора политическую деятельность. Питер не боялся своего отца только потому, что ничего не знал о нем.
– Элизабет, нам срочно нужно бежать! – тараторил Питер, когда они с Элизабет встретились через несколько часов в лесу. – Отец в ярости! Он хочет женить меня на дочери Герцога Девонширского и даже слушать ничего не хочет о тебе! Тем более ты… ты, Элизабет…
– Что? Что я? – девушка с жалостью смотрела на Питера, не понимая, в чем перед ним провинилась, ведь кроме жалости в его голосе прослеживались нотки осуждения.
– Я не знаю как, но отец знает, что ты общалась с деревенскими. Он считает, что ты нечиста и…
– Питер, ты тоже так думаешь? – тихо спросила Элизабет. – Питер, да все это глупости!
– Да, да, я знаю, – взяв кукольное лицо Элизабет в свои ладони, прошептал Маркиз. – Я знаю, что я твоя первая любовь.
Он поцеловал девушку и крепко прижал ее к себе:
– Поэтому нам нужно бежать.
– Но Питер, через неделю в замке Беркшир у отца официальный прием. Если мы сбежим, я опозорю его. Нет, я не могу. Давай подождем. Хотя бы неделю? Бал пройдет, и мы убежим. После этого я напишу отцу, чтобы он считал меня мертвой. Если он скажет всем, что его дочь умерла – никто ничего не заподозрит.
– Ты права, – задумчиво произнес Питер и начал мерить шагами расстояние между двумя соснами. Они стояли друг от друга в двух метрах и тянулись далеко-далеко в небо. – Элизабет, мой отец сегодня вечером уезжает на три дня. И я хотел бы пригласить тебя к себе, чтобы решить, куда там бежать. У отца есть подробная карта Англии, Франции и Германии. Мы могли бы проложить себе путь уже сейчас. Элизабет, ты придешь сегодня ночью? Наш дворецкий Стивен оставит твой визит в тайне, я поговорю с ним.
– Если мне удастся сбежать, Питер, – вздохнула девушка и взяла в ладони левую руку Питера. Поцеловав ее, она прошептала: – Но я постараюсь.
Эта июльская ночь в отношениях Элизабет и Питера стала самой значимой. Разложив перед собой стопки карт, молодые люди стали решать, где они будут жить, когда сбегут из дома. Пока вся резиденция Герцога пребывала в беспробудном и холодном сне, в одной из комнат двое влюбленных рушили свои жизни, полагая, что на самом деле спасают их. Они говорили друг другу слова любви и заверяли их клятвами, которые были бы нерушимы даже после их смерти.
«Моя любовь к тебе – вечна».
Элизабет понимала, что совершает самую большую глупость в своей жизни, убегая с мужчиной до брака. Но жизнь без Питера казалась ей еще большим безумием, чем самовольное отречение от семьи и отца. Тем более девушка никогда не чувствовала себя настоящей Леди. Она лишь играла роль аристократки, чтобы не опозорить свой род. Она готова была отказаться от всего, лишь бы быть с любимым мужчиной.
– Я не опозорю родителей, для всех в Англии я умру, – думала Элизабет, обнимая Питера.
Следующим же утром в поместье вернулся Аластор Блэк. Герцог должен был приехать не раньше, чем через три дня, но его планы изменились. Аластор переступил порог поместья, когда двое возлюбленных крепко спали, видя красочные, приятные сны. Ни Элизабет, ни Питер даже и мысли не допускали о том, что Блэк вернется так скоро.
У Герцога всегда была волчья чуйка на странные вещи и события. Только пройдя в холл, он сразу уловил в воздухе что-то необычное, инородное и тут же направился к дворецкому, чтобы узнать – что произошло в его недолгое отсутствие. Ощущение, что в поместье был чужой человек, не покидало его ни на минуту.
– Ваша Светлость, уверяю, ничего необычного в ваше отсутствие не произошло, – заверил мужчину Стивен, чуть ли не падая ему в ноги.
– Мой инстинкт никогда меня не обманывал! – рявкнул Аластор. – Говори все, что было за время моего отъезда, иначе ты вылетишь от замка прямо сейчас!
– Ничего, Ваша Светлость, я же уже сказал, – взмолился дворецкий в черно-белом одеянии. – Только если приехала дочь Графа Беркширского этой ночью. Ее пригласил ваш сын, Питер. Я лично готовил для нее гостевую комнату.
– Элизабет Феррарс?!
– Так точно, Ваша Светлость.
– Какого черта тут понадобилось этой графской шавке? – взревел Аластор, напугав при этом слугу. Тот весь сжался, того и гляди готовясь слиться с белой стеной – настолько сильно побледнело его уже не молодое лицо. Дворецкий сглотнул подступивший к горлу ком страха, глядя на разъяренного Аластора глазами несчастной овечки.
Ни слова не говоря, Герцог покинул комнату слуги, оставляя его в страхе перед неизвестным – тот уже начал гадать, что будет с милейшей Элизабет, которая, как думал неотесанный простолюдин, приехала к ним в поместье только из хороших побуждений и крепкой дружбы с Питером.
Поднявшись на второй этаж поместья, Аластор не спеша подошел к закрытой двери гостевой комнаты, за которой, обняв друг друга, спали Элизабет и Питер. Ни один из них не просыпался, хотя солнечные лучи уже проникали в помещение, весело играя на их сонных лицах. Погода была на удивление причудлива – еще вчера небо заволокло тучами, на земле густым полотном простирался туман, а сегодня вовсю светило летнее, июльское солнце.
Отварив запасным ключом дверь, Герцог заглянул в комнату, где в это время на большом ложе спали молодые люди. Их вещи были разбросаны по полу рядом с какими-то партитурами. Но, к сожалению, издалека Аластор не видел, что это.
Сжав зубы в волчьем оскале, он так же тихо закрыл дверь и быстро пошел прочь. Только глухой стук его каблуков отдавался в мертвой и грозной тишине старого поместья.
Когда он зашел в свой кабинет и не обнаружил рабочей карты, Герцогу все стало понятно. Дернув колокольчик, он присел за стол в ожидании дворецкого. Тот прибежал буквально через секунду, будто уже стоял под дверью, ожидая, когда Аластор пожелает его видеть.