Я хмыкнул. Не говорить же мне Арону, что я брякнул первое, что пришло в мою уставшую голову. В это утро мне только и хотелось, что без умолку говорить о всякой ерунде, лишь бы окружающие не поняли, что на самом деле творится у меня на душе. Мне чудилось, что, если я буду молчать и тупо поедать свой завтрак, мое состояние станет открытой книгой, которую сможет прочитать даже тот, кто только выучил алфавит. Мне казалось, что Арон поймет, как мне плохо и больно. Я боялся, что мои чувства окажутся всем ясны и понятны. Я страшился быть уязвленным, поэтому играл роль совсем несвойственную моему характеру – я перевоплотился в глупого болтуна.
– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – спросил Арон, покорно выслушав тот несусветный бред, что я нес на протяжении всего завтрака. Только когда принесли кофе, я умолк.
– Неплохо, – пожав плечами, ответил я и начал пить кофе большими глотками.
Странно покосившись на меня, Арон больше ничего не сказал. Видимо, понял, что выбрал не лучшее время для откровенных разговоров. Кажется, еще в нашей переписке в Интернете он как-то заметил, что умеет чувствовать настроение людей. До завтрака я считал это его умение положительной чертой. Но совсем скоро плюс превратился в минус. Арон видел меня насквозь, что не особо мне нравилось. Из-за этого атмосфера в столовой давила. Мне хотелось как можно скорее расправиться с кофе и выйти вон. Что, собственно, я и сделал. После завтрака я отправился гулять в парк. В одиночестве. Как два века тому назад Питер Паулет.
Пока я гулял по парку, меня одолевало то безумие, то неописуемая тоска. Сидя напротив фонтана, и наблюдая за брызгами воды, я не знал, как мне поступить в сложившейся ситуации. Я сердцем чувствовал, что не смогу просто так взять и уехать домой, оставляя Элизу без будущего. Внутри все съеживалось и переворачивалось, когда я представлял ее через несколько десятков лет. Все время, что Элиза прожила в обличии призрака, она не жаловалась на свою «жизнь» только по одной причине – ее знали, ее помнили, о ней думали и порой даже заботились. Двести лет она прожила, как личность, а теперь ей было суждено навсегда стать забытой. Думая обо всем этом, я все больше и больше понимал, что не просто так оказался здесь этим летом. Меня привела судьба. Что самое необычное: она дала свои корни еще в далеком прошлом, когда я впервые увидел Арона в школе и захотел с ним дружить…
В этой жизни все происходит не просто так. Даже самые незначительные моменты настоящего способны очень сильно повлиять на наше, казалось, еще такое туманное будущее. Судьба действительно существует, и не в наших интересах это опровергать.
Весь день я провел наедине с собой. Арон этому не препятствовал. Он понимал, как мне плохо, поэтому занимался своими делами – читал книги из программы второго курса Кембриджа.
Но вечером я устал от одиночества и отправился к Элизе, хотя смотреть в ее искренние и чистые глаза мне было сложно. Я чувствовал себя неловко из-за сложившейся ситуации. Пусть я рассказывал о своих планах и не давал Элизе обещаний и клятв, мне казалось, я – подвел ее. Не вернул Эдварда в Беркшир и подвел.
Поэтому пару часов мы провели за разговорами на отстраненные темы. Я рассказал Элизе о Лондоне, о его жителях и туристах, а еще упомянул вкусный кофе, который, казалось, до сих пор чувствовал на кончике языка.
Глава №27
Следующим утром Мэри оторвала от настенного календаря еще один лист. На дворе стояло утро двадцать седьмого июля. У меня оставалось ровно пять дней и одна ночь, а после все должно было измениться навсегда. Но я не знал – в лучшую или худшую сторону.
После завтрака я снова решил прогуляться по парку в одиночестве и увидел вдалеке задумчивого мистера Феррарса. Он, не спеша, огибал фонтан с юношей, смотря себе под ноги. Его руки были спрятаны в карманах брюк, а губы сложены в тонкую линию. Я решил поздороваться с ним, думая, что будет не очень красиво, если Рональд вдруг заметит, как я разворачиваюсь и ухожу в противоположную сторону. Хотя в тот момент я желал сделать именно это – свернуть и остаться в одиночестве.
– Доброе утро, – улыбнулся я, поравнявшись с мужчиной.
– А, ДжонгХен, – Рональд словно вернулся в реальность, когда увидел перед собой мою физиономию. Он даже слегка встрепенулся от неожиданности. – Доброе утро.
– Решили прогуляться? – спросил я, не понимая, зачем.
– Да, погода сегодня на удивление прекрасная. Сидеть в кабинете совсем не хочется, вот решил подышать свежим воздухом.
– Согласен с вами, – я вновь улыбнулся, и мы пошли с мистером Феррарсом вдоль замка. – Не против, если я составлю вам компанию?
Потребовалось меньше полминуты, прежде чем желание уединиться сменилось на полностью ему противоположное.
– Что ты, ДжонгХен, – Рональд бросил на меня удивленный взгляд, который, помимо этого, наполняла глубокая печаль. – Я буду только рад, если ты прогуляешься со мной. Тем более мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
– А если точнее, то не о «чем», а о «ком»? – уточнил я.
– Да.
– Хорошо.
– ДжонгХен, я в курсе того, как сильно ты привязался к Элизе, – спустя минуту молчания, произнес Рональд. – Но, думаю, ты в курсе, что ни к чему хорошему это не приведет? Я о ваших с Ароном планах. Мой сын не тот человек, который способен прислушиваться к просьбам. Он делает только то, что считает нужным, и возвращение в Беркшир в его планы явно не входит.
– Но мы ведь его даже не успели ни о чем попросить, – вздохнул я, вспоминая недавние события. – Арон просто сказал, кто мы и откуда приехали.
– Да? Арон так тебе сказал? – удивился Рональд, но вдруг понял, что брякнул лишнее, и неуверенно продолжил: – Думаю, Эдварду хватило даже просто вашего появления.
– Да, Арон мне сказал именно так. Мы назначили встречу с Эдвардом на время после работы, но он не пришел, – недоверчиво протянул я и взглянул на мистера Феррарса. Мужчина в этот момент смотрел на замок, будто бы наслаждаясь его величием и красотой.
«Наверное, я просто мнительный, Арон и Рональд ничего от меня не скрывают. Они не могут. Нет, только не они», – подумал я и устало вздохнул.
– Сколько вы не общались с Эдвардом? – следом спросил я.
– Как отец с сыном – шестнадцать лет, – не думая ответил мистер Феррарс, словно держал на языке ответ на этот вопрос круглые сутки. Он не думал ни секунды. Ответ вылетел так же стремительно, как стрела из тетивы лука. – Это огромный срок. Я не думаю, что Эд вернется сюда через десятки лет. Тебе так не кажется?
– Да, но… – просипел я, стараясь найти оправдание недавнему поступку Эдварда. Я хотел убедить Рональда в том, что еще не все потеряно и время не играет тут никакой роли, но была проблема – я не мог убедить в этом даже себя.
– ДжонгХен, не возводи замки из песка, они недолговечны и в них невозможно жить, – сказал Рональд, твердо ступая по гравийной дорожке парка. Обойдя вдоль замка, мы уже приближались к его главным воротам. – Думай логически, не обращая внимание на орган, который отвечает за эмоции и чувствительность. В данной ситуации сердце тебе не советчик.
Я молчал, глядя себе под ноги. Ответов в моей голове на замечание Рональда не оказалось. Там гулял только ветер. Самое сокровенное находилось именно в сердце. Я старался прислушиваться именно к этому органу. Мне казалось, сердце уже давно нашло все ответы.
– Сам посуди, – тем временем продолжал говорить Рональд, – если бы ты и вернул Эдварда, разве веришь в то, что он смог бы остаться в Беркшире навсегда? До самой смерти? Я с самого начала сказал Арону, что ваш план не будет успешным, но он настаивал, и я ничего не мог сделать. Прости, что так все вышло.
– Это вы меня простите, – сказал я и пристально посмотрел на Рональда. – Но я не верю ни единому вашему слову. Я верну Эдварда, чего бы мне это не стоило. И он проживет со своей семьей столько, сколько положено, а после – это сделает и его сын. До свидания.
Попрощавшись с Рональдом, я развернулся и уверенным шагом направился в замок. Я делал вид, что знаю, как мне поступить, хотя был полностью потерян. Оставалось пару дней, за которые я должен был как-то связаться с Эдвардом и уговорить его переехать с семьей в Беркшир.
Только существовала проблема, еще более горькая, чем просто нежелание Эдварда возвращаться домой. Он не мог иметь детей, и у него не было никакой семьи. Только девушка.
В то утро Рональд знал об этом, но ничего не сказал. От меня в очередной раз утаили правду и сделали дураком. Что самое горькое – они работали на пару с Ароном.
– Арон, у тебя есть номер Эдварда? – ворвавшись в комнату друга, с порога спросил я.
– Откуда? – удивился Ли.
Арон полулежал на кровати, держа в руках роман, похожий на том «Войны и Мира» Льва Толстова. На переносицу Ли сползли очки, создавая при этом какой-то особый, писательский образ. На какой-то момент я увидел в Ароне персонажа романа. Зажмурившись, я вновь вернулся к вопросу.
– Черт, мне срочно нужно с ним связаться!
– Так, ДжонгХен, выдохни, – спокойно попросил меня Арон, закрывая книгу, предварительно заложив страницу, на которой остановился. – У нас ничего не выйдет. Все намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. Нет смысла возвращать Эдварда.
Именно тогда Арон рассказал мне, что Феррарс младший не может иметь детей. Что я почувствовал, узнав это? Пустоту. Меня словно засасывало в яму, где не было ничего, кроме кромешной тьмы и цепляющей за душу вязкой жижи.
Я слушал рассказ Арона, который тот, якобы, услышал от Рональда пару часов назад, и в изнеможении осел на пол, не веря ни единому слову.
В голове тарабанило: «Нет. Этого не может быть. Это неправда». Слова отторжения крутились у меня в голове как юла. Я снова не верил Арону. Я снова считал его рассказ ложью. То же самое произошло и с историей Элизы. Спустя недели жизни в замке, я так и не научился слышать в словах друга правду, хотя ничего другого он мне и не давал. Я постоянно пытался повесить ярлык лжи на истину.