– Мы еще не доехали до Беркшира? – спросил я по-английски у женщины в летнем, красном берете. Она сидела напротив меня и читала какую-то книгу, время от времени бросая короткие взгляды в окно. От ее персикового цвета волос мне стало очень тепло на душе. Впервые за последнее время.
После моего вопроса, незнакомка вновь посмотрела на улицу, на этот раз задержав свой взгляд намного дольше обычного.
– Через одну станцию будет Беркшир, – повернувшись ко мне, произнесла женщина и вновь уткнулась в книгу, возвращаясь в мир фантазий и грез.
Вздохнув, я вновь стал глядеть на уходящие вдаль пашни. Мир из окна поезда был совсем другим, не тем, что я видел из машины, когда только приехал в эти края. И если из машины мне хотелось поскорее выбраться, чтобы покинуть ее душный салон, то в поезде я готов был провести еще какое-то время. Час езды в вагоне показался мне минутой, если не секундой. Тогда я пришел к выводу, что часы в поездах – не мука. Часы в поездах – маленькая жизнь.
И покинув вагон, я еще долго смотрел на удаляющийся от меня состав. Он мчался к своему пункту назначения, а я все стоял на перроне, пустым взглядом наблюдая за его исчезновением. Когда поезд поглотил туман, я тяжело вздохнул. Где был мой пункт назначения? Где меня ждали? Не получив ответа на свой немой вопрос, я медленно побрел к замку. Как бы я не тянул время своего прибытия туда, вернуться мне все равно предстояло. Я не мог вторую ночь подряд ночевать на улице. Тем более и так выглядел хуже чучела. Мне нужно было как можно скорее помыться, привести себя в порядок и нормально поесть, ведь в желудке уже умирали киты.
Времени, по моим подсчетам, было около шести. В общем, начало седьмого. В воздухе уже чувствовалось умиротворение и спокойствие вечера, хотя еще даже не темнело. Тусклое солнце еще мягко ласкало кожу. Оно заходило в Англии только к девяти часам. Самое волшебное время суток, которого ждать оставалось еще не так долго.
Но вот ведь дело! До замка я так и не дошел, случайно свернув не на ту лесную тропинку. Заблудившись, я вышел на небольшое круглое поле, которое по форме напоминало школьный стадион, только вместо сетчатого ограждения его огибали со всех сторон огромные вековые деревья. Они тянулись ввысь, будто вот-вот готовясь проткнуть небо насквозь. Я оказался на заброшенном кладбище.
Вдали, на противоположной от меня части овала, стояла маленькая и, кажется, заброшенная английская часовня, а по всему периметру опушки были хаотично расставлены монументы и надгробные кирпичи. Старые и заплесневелые они рождали внутри страх и отвращения. Одни – расколотые пополам, другие – валявшиеся на земле, покрытые мхом. Кладбище было древним. На одном из первых надгробных кирпичей я увидел то ли дату рождения, то ли смерти – 1783 год. В этот момент у меня внутри все сжалось и похолодело. Я понял, что набрел на кладбище 18 века.
Набрав в легкие как можно кислорода, а после резко выдохнув его, я пошел мимо развалин, вглядываясь в надгробные плиты и пытаясь прочесть на них потертые и заплесневелые имена. Я стал ходить меж старых могил без ограждений, «вставал» на чьи-то тела из-за отсутствия тропинок, чтобы найти захоронение, которое снилось мне уже не одну ночь подряд – я искал могилу Леди Элизабет Феррарс.
В тот момент я даже забыл, что у меня сильная непереносимость кладбищ. Я чисто физически не мог находиться в местах, где лежали чьи-то останки. Но в той ситуации мной руководила конкретная цель. Она помогла мне выдержать несколько часов, которые я провел в компании мертвецов.
Глава №31
Я понял, где покоится Элиза, не сразу. Блуждая между старых могил и оглядываясь по сторонам, я вспомнил, что титулованных людей не хоронили вместе с крестьянами. «Мне нужен склеп. Она может находиться только там», – пронеслась мысль в моей голове.
Я подошел к заброшенной часовне и заметил чуть дальше от нее небольшое грязно-серое сооружение, покрытое черной плесенью и ядовито-зеленым мхом. Склеп стоял в самой гуще деревьев – они обступили его как телохранители, защищая от внешнего мира. Я нашел Элизу.
Когда я подошел к заброшенному зданию ближе, перед моими глазами начали появляться какие-то странные картинки. Они сменяли друг друга как по щелчку, словно мои глаза стали телефоном или фотоаппаратом. Щелк. Щелк. Щелк. В своих мыслях – хотя все походило на какое-то видение или галлюцинации, – я оказался в другом веке. Мое воображение рисовало необъяснимые вещи, а я шагал им навстречу, не понимая, что происходит.
Откуда? Почему? Как я мог такое представить? Время и энергетика смешались воедино, давая то, чего я и не просил. Я не хотел этого видеть, но видел – все, что происходило здесь два века тому назад. Со стороны я наблюдал, как около склепа стоят родители Элизы, а рядом с ними маленький трехлетний Гай и осунувшийся Питер. Все они плакали. Они заливались слезами. И все это время… все время, что они провели рядом с местом, где была похоронена их дочь, сестра и любимая, девушка-призрак стояла
позади них, не моргая, глядя на место, где лежало ее тело. Ее некогда живое тело.
По моей спине пробежал холодок. От представлений сделалось только хуже, и заходить в склеп расхотелось. Но только на пару секунд. Я все-таки зашел внутрь, вдыхая запах сырости и смерти. Казалось, мной руководят, как куклой – голова кружилась, сердце билось как ненормальное, но я все
равно грезил оказаться там, где лежали останки девушки, которую я любил.
Я зашел внутрь, и в мой нос ударил острый смрадный запах. Это показалось мне странным, ведь, насколько мне было известно, уже через двадцать лет от человека ничего не остается и таких зловоний он источать не может. Зажав нос пальцами, я поморщился, но все-таки продолжил идти вперед, мысленно отсчитывая шаги и слыша, как подошва обуви соприкасается с маленькими камушками, разбросанными по раздробленному и грязному полу. Раз. Два. Три. Мне потребовалось ровно двенадцать шагов, чтобы дойти до каменного гроба, рядом с которым стояла небольшая статуя слегка почерневшего ангела. Этот ангел смотрел на гроб, а по его мраморному лицу текли слезы. Присмотревшись, я разглядел в статуе ребенка, который сложил ручки в молитве за усопшего. Это было дитя. Маленькое, чистое и прекрасное дитя. Оно молилось за Элизу.
Я сглотнул, переводя взгляд на само захоронение. Каменная глыба была заляпана грязью, но в моем представлении она сияла ярче небесных звезд. И когда-то, я был уверен, гроб, и правда, блестел. Родители Элизы позаботились о теле своей дочери. Они позаботились о том, чтобы ей было хорошо. Но хорошо ли лежать в холодном месте, где бегают жуки, и образовываются личинки?
Когда я подумал о том, что тело Элизы уже давно истлело, оставляя после себя лишь пыль, осадок и плесень, мне стало плохо до тошноты – в животе что-то забулькало, кишки сцепило в тугой узел, а в голове болезненно зазвенело. Я разжал пальцами нос и неосознанно оперся рукой о гроб. Согнувшись пополам, я попытался ровно дышать, но сделал себе только хуже. У этого места была страшная и очень сильная энергетика. Тут обитало не только добро, но и темное, как трясина и склизкая дрянь, зло. Отпрянув от гроба, я часто задышать, разрешая смраду проникнуть в мой организм. И тут я почувствовал, с какой силой забилось мое сердце. Приоткрыв рот в немом ужасе, я попятился назад. Перед глазами снова начали мелькать картинки из прошлого. Только теперь они были четкие, резкие, реальные…
Я увидел перед собой высокого, крупного мужчину в черном парике. Он наворачивал круги у гроба и о чем-то размышлял. Его черные густые брови были сдвинуты к переносице, а указательный палец правой руки прижат к губе. Присмотревшись, я заметил на его темно-синем камзоле25 вышивку из серебристых нитей. Из уроков истории в школе я знал, что такие дорогие вещи носили только Пэры. Передо мной ходил никто иной, как Аластор Блэк.
– Чертова девка! – вдруг воскликнул мужчина и со всей силы ударил кулаком по гробу. В этот момент я перестал дышать, чувствуя, как леденеет от страха все мое тело. С каждой минутой я видел Блэка все отчетливее. Белая дымка рассеивалась, перемещая меня из настоящего времени в 19 век. Опустив голову вниз, я заметил, что стою на гладком, мраморном полу. Никакой плесени, мха и разрухи.
Сглотнув, я медленно поднял голову и посмотрел на Аластора. Мужчина стоял около «ног» Элизы и сжимал в руке какую-то маленькую вещь. Он закрывал ее пальцем, поэтому я не мог разглядеть, что именно находилось в его руках, подрагивающих от гнева.
Аластор вновь начал ходить взад-вперед, скрестив руки за спиной. Что-то явно не давало ему покоя. Кажется, именно эта вещица в руках. Он то и дело сжимал ее в кулаке.
– Должен ли я помочь тебе? – процедил Аластор. – Как глупо! Хотел убить, а теперь думаю спасать!
Блэк разжал кулак перед собой и посмотрел на ладонь. На трясущихся ногах я подошел к нему. Все это время Аластор держал пузырек из толстого стекла. Его крышечка была накрепко завязана тонкой бечевкой. Если в нем находился яд, то им явно еще не успели воспользоваться.
– Ты здесь? – Послышалось у входа, и мы вместе с Аластором испуганно повернулись на голос. На пороге склепа стояла женщина в черном плаще. Из-под ее капюшона виднелись только ярко-зеленые глаза и рыжеватая прядь выбившихся из прически волос.
– Медея! Не пугай меня так! – воскликнул Аластор и положил пузырек в карман камзола. – Почему ты здесь?
– Гляжу, так и мучаешься от моего подарка, – хмыкнула ведьма и начала приближаться к Блэку. – Я пришла тебе кое-что рассказать.
– Но тебя могут найти!
– Тише, – шикнула Медея и подошла вплотную к мужчине. Я стоял рядом с ними, вслушиваясь в каждое слово. Я понимал все, что они говорили, без переводчика. – Я пришла сказать тебе, кто убийца Леди Элизабет. Я нашла его.
– Нашла?! Кто он? – встревоженно спросил Аластор. Мужчина стоял ко мне в пол-оборота, и я не мог разглядеть выражение его лица. Но я заметил, как напряглась его шея. На ней даже выступили синие вены.