– яд. Когда Леди Элизабет его выпьет, проклятие рассеется. Другими способами ее не спасти. Даже достав другой яд, ничего не получится. У Руны особенная магия. С ней, как оказалось, не так просто совладать. И берегись Графа Томаса. Кажется, он понял, чем я занимаюсь, и хочет меня убить. Это пока только мои догадки, но сегодня, когда я ездил в Уэльс, за мной следили. Питер, если со мной что-то случится, беги. Пожалуйста, спаси Леди Элизабет и беги. Иначе, он убьет и тебя.
Твой отец, Герцог Болтон Аластор Паулет.
P.S. Проклятый яд– это специальный заказ Графа. Томас сделал так, чтобы Леди Элизабет стала пленницей родного дома. Это урок, который отец преподал дочери. «Больше не сбежишь»,– вот, какой посыл был у того яда. Будь осторожен, сынок. Томас – страшный человек.
Арон закончил переводить и сложил листок пополам. В кабинете стало непривычно тихо.
– Письмо распечатал ты? – спокойно спросил я.
– Да. Питер ничего не читал.
Я медленно закрыл глаза, сдерживая внутренний крик, который по своей мощи напоминал турбину самолета. Еще чуть-чуть, и я бы снова заорал. Только на этот раз – от отчаяния. Если бы Питер не отвернулся от отца, а пришел в замок и поговорил с ним, Элиза давно была бы спасена.
– Получается, Аластор не самоубийца. Его убили, – прошептал я. – Иначе бы он сам спас Элизу. Он просто не успел.
– Скорее всего. Тем более он писал, что заметил «хвост», когда ездил в Уэльс. Видимо, кому-то не понравилось, что Герцог ковыряется в причине смерти Элизы.
– Не «кому-то», а Томасу Феррарсу.
– Ну, или так.
Я молчал, глядя на письменный стол. Если пузырек сохранился, мы с Ароном могли снять проклятие.
– Что будем делать? – спросил Арон, прерывая ход моих мыслей. – Я ничего не понимаю. Я даже не знаю, где находится склеп с останками Элизы.
– Зато я знаю. Идем.
Я резко развернулся к двери и пошел прочь из кабинета Аластора, мысленно говоря хозяину замка спасибо. Герцог меня на подвел. Я заранее знал – он обязательно поможет.
Но когда я вышел за порог, дверь за мной внезапно с грохотом захлопнулась. Арон остался внутри кабинета.
– Арон! – закричал я, припадая к закрытой двери. – Арон, зачем ты закрыл дверь?
– ДжонгХен, это не я, – услышал я глухой стон друга. – ДжонгХен, что произошло? Я не могу открыть дверь.
Я схватился за круглую ручку и толкнул ее от себя. Она не поддавалась, как бы я не дергал.
– Дверь заперта! – Крикнул я в замочную скважину. – Арон, попробуй повернуть ключом, как в прошлый раз.
– Не получается, его заклинило.
– Что б тебя, – я схватился за голову, глядя по сторонам. Нужно было чем-то выбить дверь, но вот чем? – Арон, жди меня, я сейчас что-нибудь придумаю и освобожу тебя.
– Хорошо, только давай быстрее, мне не по себе. Здесь неуютно.
– Постараюсь, – уже себе под нос сказал я, уверенно шагая по длинному коридору и освещая себе путь лучом фонаря. Но с каждым новом шагом смелость покидала меня. Она растворялась как туман, оставляя после себя лишь чувство страха и какое-то непонятное и липкое беспокойство.
Когда я спустился на первый этаж и стал искать любую тяжелую арматуру, услышал позади себя какие-то странные звуки. Как будто кто-то скоблил по стене кирпичом или чем-то острым. Я тут же развернулся и посветил фонариком на стену.
– Проваливай, – прочитал я корявые английские буквы. Они были похоже на змей, которые выбрались из своего логова. Я поежился и сделал шаг назад.
«Что за чертовщина», – промелькнуло у меня в голове и тут я услышал громкий крик. Я не мог разобрать – кричит женщина или мужчина. Эхо вопля, как мячик, спрыгнуло со второго этажа и пропало в темном коридоре первого.
– Арон! – завопил я и со всей силы побежал к другу на второй этаж. По пути я заметил старый канделябр и схватил его с собой, надеясь, что именно им проломлю деревянную дверь.
Но когда я поднялся на второй этаж, не заметил ничего странного. Коридор дремал в ночной тишине. Казалось, никаких криков и вовсе не было.
– Арон, это ты сейчас кричал? – громко спросил я, когда подошел к двери.
– Нет, ты сдурел что ли? Мне что, делать больше нечего? Предлагаешь вопить в ожидании тебя? – оскалился друг. – Где ты ходишь? Я весь продрог! Тут становится холодно.
– Но кто-то кричал, – не унимался я, сильнее сжимая в руке канделябр. – А еще там, внизу, кто-то написал слово «Проваливай».
– Да хулиганы какие-нибудь баловались, – грозно просипел друг. – Ты нашел, чем выломать дверь?
– Да, минуту, сейчас все сделаю, – я замахнулся и ударил канделябром в дверь, в это же время успокаивая себя, что крики мне померещились. От первого удара появилась маленькая трещина. Что ж, это лучше, чем ничего. – Арон, отойти от двери. Кажется, у меня получается.
Я замахнулся еще, но на этот раз вместо канделябра ударил по двери собственным кулаком. Предмет в моей руке исчез.
– Что за черт? – прошептал я, не понимая, что произошло. Я даже боли не почувствовал от соприкосновения с дубовой дверью.
– Это ищешь? – послышался мужской голос сзади. Я сглотнул, не смея повернуться на звук. Мои колени затряслись от холода, и я почувствовал, будто мое тело проткнуло невидимой сосулькой. Мне стянуло все внутренние органы. – Мальчи-и-ик.
Я стал медленно поворачивать голову на звук, цепенея то ли от ужаса, то ли от холода. Голос доносился как из преисподней, охлаждая меня до костей.
А потом меня накрыла темнота. Я больше не различал ни звуков, ни чего-либо еще. Мне казалось, я умер.
Глава №37
Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я с болью в голове не в коридоре, а в комнате Питера. С трудом разлепив глаза, я почувствовал режущую боль в виске и сразу приложил к нему пальцы. Они вмиг стали мокрыми.
«Кровь», – подумал я и попытался встать, но ноги не слушались. До сих пор помню это чувство вязкой прострации и амнезии. Сидя на холодном и грязном полу, я очень долго не мог вспомнить, где нахожусь, как сюда попал и кого видел, когда повернул голову на голос. Голос…
– Очнулся? – послышался все тот же голос откуда-то сбоку. – Чего ты такой хилый-то? Не думал я, что ты свалишься. Я же просто хотел с тобой поговорить.
– Вы напугали меня, Аластор, – просипел я и медленно повернул голову влево – Герцог сидел на какой-то железяке и пристально смотрел на меня. Мужчину почти не было видно – в отличие от Элизы, он оказался полностью прозрачным. Лишь слабые очертания лица, будто мужчина был сотворен из тумана. И только струйка крови, которая сочилась из его рта, напоминала сок спелой вишни.
– Предпочитаю «Ваша Светлость», – сказал мужчина и встал. Он начал подходить ко мне все ближе и ближе, и каждый его шаг отзывался в моих висках страшной болью. Мне захотелось закричать, остановить его, но я не мог даже пискнуть.
– Вы напугали меня, Ваша Светлость, – повторил я, поднимая на мужчину глаза. Голова все еще шла кругом, но я уже мог здраво мыслить. – Что с Ароном? Почему вы его заперли?
– Я хотел поговорить с тобой наедине. Твой друг в порядке, он сидит в моем кабинете и ждет, когда ты придешь ему на помощь. Можешь не переживать, он не кажется трусливым.
– В отличие от меня?
– Зачем ты это говоришь? – удивился Аластор.
– Ну, по вашему тону мне показалось, что вы это имеете в виду.
– Никогда никому не приписывай свои мысли и рассуждения, мальчик. Иначе всю жизнь проживешь в догадках, которые сожрут тебя до костей. И все это будет совершенно напрасно.
Я прикусил язык и отвернулся к окну.
– Вы сказали, что хотели поговорить со мной. О чем?
– Так уж вышло, что именно ты вызвался спасать Элизабет. Думаешь, справишься без моей помощи? – Аластор ухмыльнулся и сел передо мной на стул, которого раньше здесь точно не было. Он появился будто из пыли.
– Нет, не думаю, – сказал я и поморщился от холода. – Но почему вы здесь? Почему вы не умерли? Точнее, вы умерли, но в таком… таком…
– Потому что, когда люди умирают насильственной смертью, они не могут уйти из этого мира, не отомстив. Они ждут, когда их убийцы получат наказание. И если те его избегают, душа остается жить, надеясь, что вот-вот придет некто, кто разгадает тайный загвор. Ты не знаешь, мальчик, но мир живых полон призраков. Призраков, которые пытаются попасть на тот свет, но у них ничего не выходит. Двести лет назад меня неоправданно убили из-за Леди Элизабет, и я не могу успокоиться, пока мое имя не будет очищено от клеветы.
Герцог замолчал и посмотрел на свои призрачные руки. Потом он ухмыльнулся и перевел грозный взгляд на меня.
– Ты ведь понял, как ее спасти? – спросил Аластор. – Ты должен ее спасти, понимаешь? Ее и меня.
– Да, мой друг перевел ваше письмо. Мы сейчас же отправимся на поиски яда, – сказал я, чувствуя, как от холода застывают ноги. Аластор напоминал не айсберг, он был настоящей Антарктидой вместе взятой.
– Это хорошо, – задумчиво произнес Аластор и погладил бороду, которая обрамляла его острые скулы.
– Можно задать вам вопрос? – осторожно спросил я. Аластор кивнул головой, и я продолжил: – Почему вы не встретились со своим сыном и не рассказали ему про яд? Почему написали письмо, но не сделали так, чтобы он его прочел? Тогда бы Элизабет удалось спасти уже тогда!
– За ним следили. Я почти каждый день сидел возле реки и ждал Питера. Я знал, что он гуляет и не проводит все свое время рядом с Элизабет. Но когда он появлялся, я видел, как за ним следуют два стражника. Они следили за сыном по приказу Графа. Кажется, Питер об этом даже не знал. Он слишком сильно был убит горем и превратился в куклу, которой легко управлять – он ничего не чувствовал и ничего не замечал. Проклятие Элизабет сильно сказалось на нем. А Графу это было на руку – он знал, что я пытаюсь найти Руну, чтобы выведать у нее противоядие. Если бы после этого я встретился с сыном и все ему рассказал, Томасу пришел бы конец во всех смыслах. Уж я бы об этом позаботился. Но Граф не мог этого позволить, поэтому и держал моего сына у себя как собачку на привязи. Уверен, он его ненавидел, но вместе с тем не мог выгнать. Подонок!