Похоже, зря она все это затеяла!
Переночевать решили в заброшенном магазине. Судя по запаху тины и земляных червей, раньше здесь продавали рыболовные снасти. Мэлори читает на карте названия близлежащих озер. Дети устроились на полу за кассой. Мэлори накрылась с головой, сняла сапоги и прижала ими углы одеяла. Она сидит на коленях, уперевшись локтями в пол, и изучает карту при свете фонарика. Натруженные ноги гудят. Мэлори смотрит на масштаб, считает и понимает – цель бесконечно далека. Расчеты несложные – идти вслепую, путь пролегает по полям, по лесам и даже болотам. Скорость – примерно полторы мили в час. До Ист-Ленсинга (хорошо еще, если Рон не ошибся и им нужен Ист-Ленсинг, а не Ленсинг) почти двадцать одна миля. Получается тридцать часов. Если идти в сегодняшнем темпе, нужно еще два дня. По старым меркам – приятная прогулка. Долгие выходные. Однако сейчас ожидание невыносимо. Чтобы отправиться в плавание по реке, Мэлори четыре года собиралась с духом. А теперь готова вскочить и бежать немедленно.
– Вот черт… – бормочет она.
Сэм и Мэри Волш. Строчка из переписи день и ночь стоит у нее перед глазами.
Мэлори открывает бумаги, пролистывает скудную информацию о железной дороге. Вспоминает Рона – он со страхом говорил о тех, кто задумал пустить поезд. Том считает, что они очень умные. Мэлори не согласна. Ей кажется, они сумасшедшие. Хотя кто в наше время полностью в своем уме?
Ее внимание привлекает заголовок: «Что мы знаем о тварях». Хочется смеяться в голос, несмотря на усталость. Ничего мы не знаем! Страница должна быть пуста. Однако под заголовком статья.
Мэлори начинает читать, и ей становится не по себе.
«Их шаги не похожи на шаги людей. Например, половицы не скрипят под давлением подошвы. Они словно сами по себе сжимаются, а затем принимают обычное положение».
Дальше читать не хочется. Неужели даже половицы могут обезуметь?
«Есть мнение, что тени тварей передвигаются сами по себе. Некоторые предполагают, что существует лишь одна тварь, а ее тени расползлись по всей планете, подобно щупальцам».
Мэлори не интересуют сказки. Ей не нужны слухи и домыслы. Она верит лишь фактам.
«На территории Нью-Йорка зафиксированы намеренные нападения на людей. Также ходят слухи об атаках тварей в городе Де-Мойн, штат Айова. Примечание: подобные сведения поступают из районов, где до нашествия была развита преступность. Прямых доказательств, что тварь может заставить человека открыть глаза, нет».
Мэлори выключает фонарик. Рядом храпит Том. Сердце у нее колотится. Даже читать про тварей страшно – разум затуманивается.
Олимпия тоже похрапывает. Будто спорит с братом во сне. Мэлори сидит в темноте и вспоминает детство. Как-то раз после школы они с Шеннон поругались: кому выбирать настольную игру для семейного вечера. Папа рассердился и сказал, чтобы они обе выбирали и играли по отдельности. Мэлори хорошо помнит отца – темные волосы (такие же, как у нее), глубоко посаженные глаза. Тогда слово родителей было для них с сестрой законом. Да, законы, как известно, часто нарушаются, но тем не менее остаются законами. Шеннон вскоре наскучило играть одной, и она присоединилась к Мэлори. И Мэлори подумала – папа заранее все рассчитал.
Интересно, а сама она делала нечто подобное для своих детей? Вроде бы да.
Неожиданно кто-то трогает Мэлори за плечо. Она тут же вжимается в пол. Сердце выпрыгивает из груди.
– Мама, – шепчет Олимпия у самого уха. Еле слышно сквозь одеяло.
– Что? – тоже шепотом отвечает Мэлори.
– Мы не одни…
Мэлори холодеет от ужаса.
– Кто-то стоит в дверях, – продолжает Олимпия. – Я слышу дыхание.
На секунду Мэлори перестает соображать. Ни одной мысли в голове. Лишь страх. И образ Гари перед глазами. Он выжидал удачного момента, чтобы обнаружить себя. Надо защищаться!
– Дверь закрыта? – спрашивает Мэлори.
Крепко зажмурившись, она медленно и бесшумно встает на ноги, все еще завернутая в одеяло.
Поднявшись, сразу оборачивается к двери (нет времени прислушиваться!) и громко говорит:
– Убирайтесь! Кто бы вы ни были, убирайтесь! У меня пистолет. Нас пятеро, и мы с оружием!
Несмотря на тишину, Мэлори ощущает присутствие чужого человека. Всего в нескольких шагах.
– Убирайтесь! – повторяет она.
Ворочается, просыпаясь, Том. Олимпия что-то шепчет брату на ухо.
– Закрой глаза, Том! – говорит Мэлори и затем, обращаясь к чужаку: – Пеняйте на себя!
От двери доносится мужской голос:
– Стреляйте! – говорит мужчина, не трогаясь с места. – Если есть оружие, почему не выстрелить?
Мэлори цепенеет. А закрыты ли у него глаза?
– И выстрелим! – вмешивается Том.
– Том! – одергивает Мэлори.
– Я серьезно, – говорит мужчина. – Стреляйте! Я и так скоро пойду гулять с открытыми глазами. Окажите мне услугу – избавьте от самоубийства.
По голосу – вроде бы разумен. Однако ни в чем нельзя быть уверенной. Мэлори не дает себе расслабляться.
– Уходите! – повторяет она.
– Я уже два года живу в этих местах. Вы в рыболовном магазине «Снасти Дабни». Я слышал, как вы входили.
– Не говорите с ним и держите глаза закрытыми! – предостерегает детей Мэлори.
– Я не сумасшедший, – продолжает человек. – Просто очень плохо себя чувствую. И все-таки я выжил. Как и вы…
Голос молодой. Моложе Мэлори, но старше Тома.
– Убирайтесь!
– Не хочу, – отвечает гость. – Я бы с удовольствием с вами познакомился. А вы разве нет?
– У нас достаточно знакомых, – говорит Олимпия.
– Олимпия! – шипит Мэлори.
– Надо же! – удивляется мужчина. – А у меня – никого. Я вас услышал и решил зайти.
– Пока мы спим? Уходите! – настаивает Мэлори.
– Да, я дождался, пока вы заснете. Я тоже не знаю, насколько вы опасны.
– Опасны, не сомневайтесь. Убирайтесь отсюда! – кричит Мэлори.
Молчание.
Мэлори сжимает кулаки.
– Хорошо, – наконец говорит мужчина.
– Уходите сейчас же! – торопит она, а сама думает: «Уйдет он или нет, ночевать здесь все равно нельзя».
Сейчас она велит детям собираться, и они, встревоженные происшествием, побредут дальше в ночи. Почему-то даже в новом мире путешествие ночью представляется более опасным, чем днем.
– Позвольте кое-чем поделиться… – произносит мужчина.
– Дети, не открывайте глаза! – говорит Мэлори.
– Просто совет: не надейтесь, лучше не будет. Грядет новое нашествие. Хочу, чтобы вы трое знали.
– Трое? – переспрашивает Мэлори. – У вас открыты глаза?
– Ну и что? Не у меня одного.
– Не смейте смотреть! – шипит Мэлори детям.
Она сжала кулаки и готовится к драке.
Имена родителей уносит ветер, они летят над проливом Макино, над озером Мичиган. Исчезают из вида.
На этот раз навсегда.
– УБИРАЙТЕСЬ!
Мэлори не узнает собственный голос. Так может кричать только человек, ожесточенный годами тревог и лишений. Собственно, это с ней и произошло.
Ответа нет. Лишь открывается и снова закрывается дверь.
– Том, что слышно?
– Он уходит.
– Олимпия?
– Том прав.
– Идет по дороге, – сообщает Том, и Мэлори чудится разочарование в голосе сына.
– В какую сторону?
– Откуда мы пришли.
– Собирайтесь! Быстро! – командует Мэлори.
Мэлори пакует рюкзак и слышит, как дети тоже складывают вещи.
– Том, – говорит она, – я знаю, что ты думаешь.
– Ты все знаешь! – отвечает Том. – По-твоему, этот парень опасен, да? И переписчика нужно было прогнать?
– Том…
– Мама, – произносит Том неожиданно близко, – переписчик принес сведения о твоих родителях. Ты зря его выгнала. Ты была не права! Вот как бывает!
Однако Том напуган не меньше ее – понятно по голосу. Им нечасто приходится присутствовать в одной комнате с посторонним человеком. Который к тому же рассуждает о самоубийстве и конце света.
Мэлори стоит в дверях. Руки в перчатках все еще сжаты в кулаки. Том с Олимпией не заставляют себя долго ждать.
– Что слышно? – спрашивает Мэлори, туже затягивая повязку.
– Он ушел по дороге, откуда мы пришли, – сообщает Олимпия.
Вдох. Пауза. Выдох.
Мэлори открывает дверь.
– Идем!
Они торопливо идут в темноте. Никто из них почти не спал. Мэлори оглядывается.
Ей жалко парня. Жалко Рона Хэнди. Жалко всех этих несчастных из рассказов переписчика, которые проводят над собой жуткие эксперименты.
Каждый выживает как может…
– Холодно, – жалуется Олимпия.
До рассвета еще далеко. Небо и дорога впереди погружены во мрак – столь же плотный, как темнота под повязками.
– Ничего, сейчас согреемся, – говорит Мэлори.
Недавняя встреча не выходит из головы. Парень собирается покончить с собой, не дожидаясь встречи с тварью…
Мэлори дает слабину, представляет, каким он был до нашествия и чем занимался бы сейчас, не появись здесь твари.
Наверное, был бы хорошим другом. Отзывчивым человеком. Чьим-то отцом…
Жалко до слез. Парня. Рона Хэнди. Людей из переписи.
Вдали раздается вой. Мэлори мгновенно забывает обо всех. Что это? Волк? Собака? Может быть, человек?
– Мы где-нибудь передохнем, обещаю! Пройдем еще чуть-чуть… – говорит она.
Сколько бы они ни шли, ей не спастись от ужасных мыслей. Мэлори не будет покоя – ни в Мичигане, ни где-либо еще в этом мире. И ни в каком другом.
И поезд, даже если он и существует, никогда не привезет ее в безопасное место.
Глава 9
Девятнадцать миль по проселочным трассам – давно заброшенным, заросшим и потрескавшимся.
Мэлори чувствует, что скоро сойдет с ума и без помощи тварей. Она измождена, все тело болит, и к тому же мучает совесть: как она могла безрассудно подвергнуть детей опасности?
Голова и шея защищены капюшоном, глаза – повязкой. Плюс длинный рукав и перчатки. Несмотря на жару. Несмотря на отсутствие прямых доказательств, что твари способны лишить человека рассудка прикосновением. В рюкзаках пластиковые бутылки с водой. Мэлори пропускает воду через фильтр, который захватила из лагеря, хотя Том очень настаивал, чтобы они взяли его – самодельный. Мэлори следит, чтобы Том с Олимпией не пренебрегали едой, и без конца спрашивает: «Что слышно?» Уже несколько раз на дороге встречалась тварь, и им приходилось замирать и пережидать – по полчаса, а то и больше. Иногда Олимпия слышала приближение твари, а Том – нет. Тогда они тоже останавливались.