Откуда родственники Рея могли знать — действительно ли я заинтересована в нем, а не в его деньгах, связях, фамилии, дающих в Союзе почти неограниченные права. Рей никогда не рассказывал обо мне, держал все в тайне, и семья недоумевала — откуда вдруг появилась новая госпожа Саркатта, и кто она такая.
Даже про Мелинду знали намного больше — Галлиас время от времени присылал фотографии, отчеты о проведенном вместе времени.
Теперь недоверие и предубеждение клана Саркатта выглядело уже гораздо более естественным, чем прежде.
А с чего вдруг они должны были принять меня — вот так сразу и с распростертыми объятиями? Поверить в искренность девушки с другого конца Галактики, существа непонятной расы, о которой даже на Мельране ходило слишком много сплетен и мифов.
А еще… Еще Эймердина неожиданно, без предисловий предложила мне, когда все закончится, съездить к ее гинекологу.
— Ну а что? — ответила на мой пораженный, растерянный взгляд. — Вдруг вы с Реем захотите иметь детей? Некоторые землянки отлично переносят такую беременность. И, что самое приятное — наши медики почти научились определять, предсказывать, насколько удачным будет вынашивание.
У меня перехватило дыхание, горло словно стянула петля, зубы неприятно скрипнули.
Сердце больно ударилось о грудную клетку. Бзинн… я выронила чайную ложку, и она прокатилась по полу.
Вспомнилось, как обесиленная лежала на пластиковой подстилке для рожениц, в большой просторной кровати, а рядом, в прозрачной пластиковой емкости спал маленький Ярик. Еще чуть припухший, в крошечном мальчиково-голубом комбинзончике с мишками и зайчиками, с парой красных сосудиков на лице — они потом рассосались бесследно. Глаза обожгли слезы, плечи свело судорогой, и Эймердина вдруг подскочила, обняла за плечи и крепко прижала.
Я уткнулась в ее плечо и разрыдалась.
Я уткнулась в ее плечо и разрыдалась.
— Вам чем-нибудь помочь? — послышался из-за ширмы встревоженный голос официантки.
— Нет, спасибо, — отказалась Эймердина и прижала меня покрепче.
Странно, но впервые, без жалоб на судьбу, без сотен слов утешения, я потихоньку успокоилась. Светлая память о сынишке перестала быть такой болезненной, такой тяжелой. На душе потеплело, полегчало.
Ярик по-прежнему стоял перед глазами.
Его маленькие пухлые пальчики, запутавшиеся в моих волосах, его восторженные визги во время игры в догонялки. Я давала малышу фору, ждала, пока удалятся топотушки, и шла следом, позволяла обогнуть себя и юркнуть в другую комнату.
Первая длинная фраза — еще такая ломаная, не совсем понятная, и мое восхищение, когда Ярик повторил ее.
Лучистые глаза сына, когда он держал на руках внучку, выносил ее из роддома в розовой пеленке с оранжевыми лилиями. Прижимал к груди и улыбался как-то совершенно по-особенному.
В нашей жизни ведь было много прекрасного… И я неожиданно для себя поняла, что зациклилась на потере, на том самом, одном страшном дне, забыв о тысячах других, когда душа пела и ликовала, наполняясь теплом и радостью…
Эймердина словно почувствовала, приподняла мою голову ладонями и спросила снова:
— Так сводить тебя к моему гинекологу?
Я пожала плечами и выдавила:
— Посмотрим.
Больше мы эту тему не поднимали. Посидели еще немного, поболтали о манерах, привычках мельранской знати.
Я узнала, что праздно жить, как Галлиас, позволяли себе далеко не многие местные аристократы. В основном те, кто сидел на шее у родителей или родственников.
Врастгард вел семейный бизнес Ульрани — довольно обширную сеть магазинов по продаже лечебной косметики. Лилитанна не просто патронировала мельранские клиники, но и обеспечивала их оборудованием, следила за состоянием зданий, аппаратуры, за тем, чтобы персоналу хорошо жилось и работалось. К ней в приемную, в офисном корпусе одной из клиник, стекались сотни посетителей, и каждого Лилитанна принимала, выслушивала, помогала, если того требовала ситуация. Семейство Орлитта дружно занималось расширением своего бизнеса. Они владели десятком предприятий по изготовлению колец-телефонов и еще нескольких похожих устройств и сетью магазинов по их продаже. Пока, в основном на Райе. Но Орлитта уже готовились к открытию филиала на Мельране.
Гаэтанна, Мальдиф и Гаэль вели дома Ульрани-Саркатта. Следили за работой прислуги, оплачивали ее, делали закупки, нанимали ремонтников, если требовалось.
Эймердина усиленно отвлекала меня от заврашнего рискованного дела. И она была права. Сейчас, здесь, пока полиция готовилась к операции, нам ничего не оставалось, как ждать и надеяться на лучшее.
Мы просидели в кафе часа два, или чуть больше, и отправились назад, в замок Саркатта.
Серо-голубые сумерки еще не подернули светлый день, но солнце уже не светило так отчаяно-ярко.
В машине пахло цитрусовыми и мелиссой или чем-то похожим. Я откинулась на сиденье и впервые, с каким-то затаенным восторгом следила за виражами Эймердины.
Она водила невероятно, филигранно, почти до безумия бесшабашно. Но если приглядеться, каждый поворот, каждый кульбит был рассчитан до сантиметра.
И если мы сбивали насекомых, то лишь потому, что Эймердина терпеть не могла жуков и мушек.
В дверях особняка нас встречал Захрам, в своем традиционном темно-фиолетовом костюме, с идеально гладким каштановым хвостом.
Без напоминаний, и без прежнего плохо скрытого недовольства на лице, дворецкий поклонился и поприветствовал:
— Госпожа Елисса Саркатта, госпожа Эймердина Саркатта, добро пожаловать домой.
— Ты пока иди к себе, а я зайду, попозже, — бодро предложила Эймердина и устремилась к серому шестиэтажному особняку Ульрани — он располагался чуть поодаль, отделенный от дворца Саркатта пышным парком.
Когда мы с Реем впервые прилетели сюда, я даже не обратила внимания на это небольшое, по сравнению с замком более знатной фамилии, здание. Зато сегодня Эймердина словно нарочно сделала большой виток над поместьем.
И я отметила про себя, что особняк Ульрани выглядел вполне уютно, хотя и не столь идеально, как его громадный, шикарный сосед.
— Вас проводить? — обратился ко мне Захрам и снова поклонился. Он явно старался загладить первое, неприятное впечатление, проявить дружелюбие, наладить отношения. Я улыбнулась, давая понять, что давно обо всем забыла. Захрам, похоже, не привычный к такому ответу знатных хозяев, только снова поклонился, но простоватое лицо его посветлело, а серые глаза просто засияли.
— Спасибо, я сама, — на всякий случай ответила я, и заспешила к себе.
По счастью, ни Лилитанна, ни Врастгард на пути не попались. Мне ужасно не хотелось ни с кем общаться — нервное напряжение перед завтрашней встречей резко набирало обороты.
В каком-то неестественном, лихорадочном возбуждении добежала я до своей комнаты и начала бродить там, как неприкаянная.
Накрытый синей вуалью сумерек двор казался неприветливым, мрачным, невзирая на яркие фонари. Насекомые стрекотали какой-то рваный рэп, резко, встревоженно окликали друг друга птицы, словно звали на помощь. Из-за полного безветрия ароматы ночных цветов — пряные, медовые, кислые — смешались в приторный коктейль, который совсем не хотелось вдыхать.
Новости в интернете разнообразием не радовали — все те же сплетни о сильных мира сего, все те же политические игры, все те же ничего не значащие сообщения о буднях разных планет.
Наконец-то удалось задержать банду грабителей на Лакри. Там обитала раса рептилий, вроде варанов, чья кожа оказалась ядовитой для некоторых других народов союза.
Гематитовые гуманоиды Ардивы, ростом не больше метра, заканчивали отстраивать планетарную столицу после жуткого урагана.
На Зейнеб — планете разумных растений, похожих на людей, грубо высеченных из дерева — долговязых и нескладных — открылся новенький телепорт, оборудованный по последнему слову техники…
У меня не хватало терпения прочесть хотя бы одну заметку целиком. Внимание моментально рассеивалось, устремлялось далеко от рас Галактического союза, их проблем и достижений.
Дневные хлопоты тоже ушли куда-то, за границы восприятия и все о чем я могла думать — грядущее свидание с врагами Саркатта.
Страх смешался с воодушевлением, паника с гневом. Эмоции бурлили внутри, как суп в кипящем котле. Но я не собиралась им сдаваться!
Руки потряхивало, ладони заледенели, кулаки инстинктивно то сжимались, то разжимались.
Поначалу я хотела напиться успокоительных, постараться обуздать эмоции. А потом, вдруг, решила, что это ни к чему.
Зачем скрывать волнение и тревоги? Я иду на встречу с врагами. Должна сыграть роль насмерть перепуганной дурочки-землянки. Так почему бы мне не трястись как осиновый лист?
Разве это не придаст нашей встрече правдоподобия? Не убедит Клейлисов и Рорри в том, что я готова к любой сделке и ради собственной безопасности пойду на любые жертвы.
Ближе к вечеру приехал посыльный из полиции — крупный, плечистый шатен, с фиолетовыми глазами, на удивление прямо в тон формы, и родинкой на самой переносице. Он ворвался ко мне в комнату без стука и до смерти перепугал Захрама с Нимайей.
Дворецкий и служанка заскочили следом, наперебой объясняя, что собирались сообщить о посетителе, но он опередил их на лестнице и возле дверей ждать не стал — вошел без доклада.
Я успокоила Нимайю и Захрама натянутой улыбкой. Настоящую вымучить не удалось — нервы сдали окончательно. В груди гулко бухало, холод опустился в желудок, ледяная волна то и дело пробегала вдоль позвоночника.
— Все хорошо, ступайте. Я разберусь, — я посмотрела на Захрама, на Нимайю — они поклонились и вышли вон.
Не размениваясь на представление, посыльный сделал красивый, приветственный поклон, поздоровался по форме и всучил мне синюю деревянную шкатулку, похожую на ту, где хранят драгоценности. Я отщелкнула магнитный замок и обнаружила целую пригоршню круглых видеофонов, с половину булавочной головки размером. Округлые серебристые устройства лежали на фиолетовой тканной подкладке, и ярко поблескивали на свету.