Он довольно быстро стал лидером класса, слава богу, в плохом… то есть в хорошем – ну, не в «пионерском» смысле слова. Он обладал какой-то очень сильной энергетикой – его побаивались даже учителя, да и завуч на него орала как-то потише. В Искандера влюбились все девицы класса, и это при том, что он был маленький, плотненький, в очках-телескопах!
В то же время вся мужская часть класса была влюблена в Кочеткову (фамилия не изменена). Она снисходительно благоволила нам с Карповым, и это примиряло нас с Искандером.
По-моему, во всех классах мира учится первая красавица Кочеткова, которую положено любить с первого до последнего класса. И только на выпускном вечере ты вдруг видишь: батюшки святы, Муськина!!! Ничесе! Во дает!!! Да, Муськины неожиданно превращаются в прекрасных лебедих (Liebe dich), а Кочетковы как-то угасают… Ты, ошалев, приглашаешь Муськину на танец… но поздно: поезд ушел, и Муськина становится Кочетковой институтского курса!
Красавица Кочеткова
Слава богу, что в нашем случае все обошлось… Наша Кочеткова не подкачала! До сих пор «красавица-комсомолка-спортсменка». В шторм – под парусом, в пропасть – на лыжах, в тундру – на снегоходе (я не шучу)! А все потому, что ее муж Леха учился со мной в том самом первом классе и был физкультурником в «звездочке».
С приходом Искандера «моя борьба» приобрела более продуманный, более изощренный вид. Он стал стратегом и мозгом. Приемы были традиционные: натереть доску парафином, чтобы мел не писал; намазать клеем стул Георгия Алексеевича (Жорика), нашего юного классного руководителя; выпустить на волю лабораторных мышей ботанички и на перемене рассадить их по ранцам девочек!!!
Учительница тогда каким-то образом вычислила нас с Искандером – был большой скандал! Нас таскали к директрисе… Тогда Искандер раздобыл где-то ботаничкин телефон, мы написали штук сто объявлений с отрывными телефонами «Отдам концертный рояль Steinway бесплатно в хорошие руки. Звонить после 23:00» (про рояль я узнал от своей сообщницы – Бабы) и заклеили этими бумажками весь район.
Судя по кругам под ботаничкиными глазами, «хороших рук» было хоть отбавляй.
Как-то Искандер довел Жорика своими шуточками до белого каления, тот подбежал, схватил моего друга за ухо и поволок к выходу… Казалось бы – все! Крах авторитета! Лидер класса семенит на цыпочках, приподнятый за ухо раскрасневшимся классным руководителем!!! Но нет! Не на того напали! Искандер совершенно спокойным голосом, совсем не вяжущимся с его положением, вдумчиво произносит:
– Сильный вы, Георгий Алексеевич… Кильку, наверное, кушаете?
Чистая победа! Да, вот с такими людьми меня свела жизнь!
И еще был знаменитый подрыв унитаза! На уроке химии нам зачем-то подробно рассказывали, как соорудить взрывное устройство. Помню, одним из компонентов был натрий в банке с маслом, другие не помню, а и помнил бы – не сказал. Естественно, что мы захотели проверить слова учителя на практике. Пробрались в лабораторку, наскребли натрия, добавили того, чего не скажу, замотали все это в газету, чтобы дольше не намокло, и, дождавшись звонка на урок, спустили в унитаз. Туалет находился как раз напротив класса. На уроке мы сидели, затаив дыхание. Мы превратились в два больших уха… и вот, когда мы уже стали отчаиваться, раздалось: «Бах». Не «ба-ба-бах», а короткий глухой «бах». И вопль!!! Такой, что все вылетели из классов и бросились на крик. Мы с Искандером, ни живы ни мертвы, побежали тоже. В туалете, уже по щиколотку заполненном водой, стоял старшеклассник и дрожал. Он был белый, как унитаз… которого как раз и не было. Потом он рассказывал, что зашел в туалет покурить и только зажег сигарету, как на его глазах унитаз сделал это самое «бах» и рассыпался на тысячу осколков!
И опять нас вычислили! Дня через два. Вечером родителям позвонил Жора, чтобы до выяснения обстоятельств я в школу ни ногой! Когда я уже лежал в кровати, пришла мама и обреченно сказала:
– Ну вот, тебя выгнали из школы.
Я, тертый калач, решил, что это педагогический прием, скорчил гримасу скорби и через пять минут дрых.
Утром я проснулся сам! Меня не разбудили! Я посмотрел на часы и увидел, что уже 9.10 – конец первого урока! И тогда я понял: действительно выгнали!
На полусогнутых ногах я притащился на кухню и увидел папашу, который сидел, не глядя на меня, и мрачно пил кофе. Я тихо уполз к себе. Через какое-то время папа зашел и буркнул:
– Собирайся.
Ничего не понимая, но боясь спрашивать, я быстро оделся, и мы вышли на улицу.
У подъезда нас ждал папин друг Виля. Мы сели в папину «Волгу», причем Виля на мое приветствие не ответил (уже знал!), и поехали. Со мной никто не разговаривал, да и между собой они не особо общались. Мы выехали из Москвы. Я начал нервничать: «Куда меня везут?! Почему за город? Может, топить?» И мы мчались по заснеженной дороге все дальше и дальше! Часа через полтора мы свернули в лес и стали пробиваться сквозь сугробы. «Привяжут к дереву и уедут», – решил я. Но на счастье показались ворота, на которых было написано «Дом творчества композиторов “Руза”». Мы проехали еще и остановились около какого-то здания. Взрослые вылезли из машины и направились к двери. Я как собачка побежал следом. Оказалось, что это спортивная база, она же бильярдная. Папа с Вилей расставили шары и стали играть. Так вот зачем мы два часа ехали по сугробам! Знатные бильярдисты Виля и папа просто решили поиграть на природе в свободный от работы день! И вот почему папаша был такой мрачный с утра: мама велела ему сделать наконец что-нибудь с этим оболтусом и ушла на работу, а у папы планы! Давно собирались с Вилей расслабиться вдвоем, без всех «этих», а тут на тебе – «этот»!
В общем, посадили меня в углу и стали играть. Через какое-то время открывается дверь и входит Михал Михалыч Державин!
– Привет, привет! Как дела?
Он, оказывается, отдыхал в этом Доме творчества. Поболтали немножко, и он, уходя, спросил меня:
– В хоккей будешь играть? (Он не знал!) Сердце мое замерло… я глазами показал на папашу.
– Я возьму Мишку? – спросил Державин.
– Забирай, – вяло буркнул папа. Сердце отмерло и начало лихорадочно биться.
Хоккей! Это самое главное в жизни! Я про него знаю все! Я знаю «тройки» всех команд! Я болею за ЦСКА! Я не пропускаю ни одной телетрансляции!.. Мы вышли из бильярдной, и я говорю:
– Но у меня нет ни коньков, ни клюшки.
– Что-нибудь подберем.
И подобрал!!! Коньки! Ботинки «канады» – я много раз видел такие по телевизору, а однажды даже в нашем дворе у одного взрослого. Не веря своим глазам, я надел это чудо и вышел на улицу. Хоккейной «коробочкой» являлась залитая идеально ровным льдом баскетбольная площадка. Я вышел на каток… и полетел! Назвать ездой скольжение на этих коньках было нельзя, они сами управляли твоими движениями. После бесчисленных часов «набега» на подгибающихся ногах в жутких отечественных коньках «гагах» оказалось, что я великий конькобежец! Я повторял про себя: «Это чудо! Чудо! Чудо!..» И так бы продолжалось до бесконечности, если бы на лед не вышел Михал Михалыч и не протянул мне КЛЮШКУ!
Такое я во дворе не видел! Такое я видел, когда показывали чемпионат мира!
Даже жуткая фанерная клюшка «Москва» за 2.20 была большим дефицитом, притом что она ломалась после пятого удара. Забинтованные изолентой обрубки этой клюшки и были основными орудиями игры.
А эта была произведением искусства! Тонкая гладкая рукоятка плавно переходила в загнутый (!), покрытый стекловолокном крюк. На ней были какие-то надписи на «нерусском», и казалось, что она ничего не весит! Шайба, посланная этой клюшкой, сразу устремлялась в космос – с такой скоростью и на такую высоту она взлетала. Оторвать же шайбу ото льда нашими обрубками можно было максимум на полтора сантиметра, и то при особом умении.
«Чудо! Чудо! О чудо! – неслось у меня в голове. – Никогда! Никогда в моей жизни не будет более прекрасного момента! О!»
Эх, если бы я знал, что произойдет через несколько минут, я бы проглотил свои слова о самоˊм моменте!
Но вот эти минуты промелькнули и… Мое и так уже издерганное за этот день сердце остановилось, подпрыгнуло, выскочило наружу, пронеслось над катком, пролетело через баскетбольное кольцо и, дрожа мелкой дрожью, обосновалось в области пяток.
На лед выехали еще два человека… Это были Валерий Харламов и Александр Мальцев. (Ставлю точку, потому что ни один восклицательный знак не может выразить бурю эмоций, охватившую меня.)
Если вдруг кто-то из молодежи не знает, кто эти люди, то очень коротко их представлю.
Валерий Харламов, ЦСКА, дважды олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира, «Легенда № 17».
Александр Мальцев, «Динамо», дважды олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира. Прославленный тренер ЦСКА и сборной СССР по хоккею Анатолий Тарасов говорил:
– Сборная СССР – это ЦСКА плюс Александр Мальцев.
Достаточно? Конечно же, нет! Это сухие цифры, а тогда передо мной стояли два лучших хоккеиста всех времен и народов! Я и сейчас в этом уверен.
Михаил Державин знал и любил хоккей и прекрасно в него играл. Кроме того, он с хоккеистами дружил! Конечно, каждый знающий хоккей дурак вроде меня хотел бы дружить с хоккеистами, но не каждый становился знаменитым Державиным, которого все обожали!
Так вот, эти «ребята» приехали в гости к Михал Михалычу отдохнуть, покататься… а тут и я подвернулся. Мы играли часа полтора двое на двое: Державин – Мальцев, Харламов – я, выгнанный из школы, наказанный оболтус. Мы с Харламовым (как звучит!) выиграли со счетом что-то 35:32, после чего они пошли обедать, а я был доставлен в Москву, где и продолжил отбывать наказание.
Через несколько дней после очередного концерта «Державин – Миронов – Ширвиндт» я был со скрипом восстановлен в школе. А теперь представьте реакцию моих друзей на рассказ о хоккейном матче! Как вы думаете, они поверили? Конечно же, нет! И правильно сделали… Я и сам до сих пор не могу в это поверить!