По окончании 8-го класса в те времена надо было писать заявление на переход в 9-й – тебя либо оставляли, либо вперед, в ПТУ (производственно-техническое училище). Может быть, это правило существовало только в нашей прирыночно-тоталитарной школе, но, как бы то ни было, сталинистка-директриса вызвала нас с Искандером вдвоем к себе в кабинет и сказала:
– Заявление приму только у одного из вас.
Не задумываясь, я порвал свою бумажку и бросил перед ней на ковер… На этом история моей самой мерзкой из школ закончилась.
Когда я говорил, что моим детям школа нравилась, у меня из головы вылетела одна история. Связана она с первой, чуть ли не самой «козырной» в стране, школой моей дочки Саши.
Согласно легенде, ее построили по заданию партийного босса Москвы Гришина специально для его внучки. Попасть в элитную 20-ю школу «с улицы» было нереально, но как раз «с улицы» Саша там и оказалась. Наш дом находился в ста метрах от школы, и принять дочь туда были обязаны, что называется, по территориальному признаку.
Спасители
Неудивительно, что именно эту школу в 1994 году посетила приехавшая с визитом в Россию английская королева. Встречать Елизавету II должны были первоклашки.
О визите стало известно за полгода до него, ученики и учителя готовились, разучивали стихи и песни, репетировали построение… И даже школьный звонок заменили на мелодию «Битлз»!
Дома у нас только и разговоров было, что о королеве: какая она, кто ее дети, во что она будет одета и что Саше подарит…
И вот накануне знаменательного дня Саша приходит из школы в слезах. Им сообщили, что принято решение и королеву будут встречать только девочки-блондинки! А Саша шатенка. Всю ночь она рыдала и, захлебываясь слезами, кричала:
– Перекрасьте меня в белый цвет!
В общем, августейший визит прошел на высоком уровне, но без представителей нашей фамилии.
Само собой разумеется, после этого мы дочь перевели в другую школу, чуть подальше – менее престижную, зато с нормальными отношениями между взрослыми и детьми.
Школа № 45
Перед моими бедными родителями остро встал вопрос, куда пристроить свежевыгнанного неуча. Задача осложнялась тем, что школу надо было искать с английским уклоном и, по сложившейся традиции, не ближе двадцати километров от дома.
И, о чудо!..
Но прежде чем поведать вам о чуде, небольшое отступление.
Как-то раз кинорежиссер Элем Климов пригласил Зяму и Таню Гердтов на показ своего первого полнометражного фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Просмотр устраивался для «деятелей образования», лагерных начальников (пионерлагерных) и «работников искусства». Фильм, как вы знаете, получился замечательный, а стало быть, и реакция «воспитателей духа» была резко негативная: кино антипедагогическое, идеологически невыдержанное, вредное и т. д.
Вдруг встает мужчина, говорит, что он директор (картавя букву «р») и что смешно обсуждать: фильм потрясающий, полезный всем – взрослым и детям.
– Нечего лицемерить – начал он. – Все знают, что выгнать с работы дурака – трудно. В школе это сделать тоже нелегко. Поэтому, если в апреле ко мне подойдет выпускник-десятиклассник и скажет, что у него конфликт с учительницей и что она дура (а я знаю, что, к сожалению, он прав: она действительно дура), то неужели я буду его отчитывать: как ты смеешь об учительнице, о старшем, и т. п.! Конечно же, нет. Единственное, что я ему скажу: «Паша, потерпи!»
После обсуждения Таня подошла к «Паше-потерпи».
– Я правильно поняла, что вы директор школы?
– Да, а вам зачем?
– Я хочу отдать к вам в школу дочку, где ваша школа?
– О, у черта на куличках, в Черемушках!
– А мы в Черемушках и живем… И Катя стала учиться в 45-й школе!
Директора, который не выговаривал «р», звали Леонид Исидорович Мильграм.
Мильграм Л.И.
А теперь возвращаемся к «о-чуду».
Гердты поговорили с директором, и мне была назначена аудиенция. Семейный совет в лице мамы постановил, что сопровождать меня будет отец! Ну, мы и поехали.
В шикарном кабинете за огромным столом сидел ОН! Высокий, лысый, с внимательным пронизывающим взглядом сквозь очки в роговой оправе. Сидел и курил. «Американские», – определил я по привычному запаху, исходящему от Андрея Миронова.
За его спиной на стене висел большой портрет Ленина. Казалось бы, ну и что? У всех висел. Но нет, этот Ленин был какой-то другой: с внимательным серьезным взглядом, даже чем-то походил на хозяина кабинета.
– Здравствуйте, садитесь, – сдержанно поздоровался он (безо всяких там: «Александр Анатольевич, рад знакомству! Гердты звонили…»)
Мы испуганно приземлились на другом конце стола. Я-то понятно: у меня школьный испуг – это естественное состояние. Но чтобы растерялся папаша – такого я еще не видел.
– Не знаю, что я могу для вас сделать, – продолжил он. – Уж очень у тебя незавидная репутация (это уже ко мне). А у нас образцово-показательная школа! Ну как я могу тебя взять?
Мы с папой сидели ни живы ни мертвы.
– Ты сам хоть понимаешь, что ты далеко не импозантный тип? – спросил директор. – Ну, что молчишь?
А что я мог ответить? Ужас в том, что я не знал, что такое «импозантный»! Мотать головой или кивать?
Слава богу, в этот момент открылась дверь, и вошла женщина в синем халате. Мы с папой продолжали, как загипнотизированные, смотреть на директора.
– Вообще-то, мужчины встают, когда входит женщина, – окончательно добила нас тетенька в халате!
Мы вскочили и замерли, прижавшись к стенке.
– Если я все-таки приму решение условно, с испытательным сроком, зачислить тебя в школу, то Ирина Васильевна (он показал на женщину в халате) будет твоим классным руководителем.
В общем, зачислили. Правда, я был проинструктирован по поводу неукоснительного выполнения всех школьных правил, как то: строжайшая дисциплина, школьная форма, стрижка под полубокс (почти налысо), и, в довершение всего, Ирина Васильевна (учитель биологии) велела к 1 сентября собрать гербарий из листьев деревьев средней полосы России!
О как! На том и порешили!
Пропущу мучительные подробности покупки формы, лысой стрижки и, главное, составление гербария, собирать который я начал, естественно, 31 августа.
1-е сентября! Я в мышином костюме с ежиком на голове, гладиолусами для женщины в халате и с гербарием под мышкой (ей же) вхожу в школьный двор на «линейку».
Первый, кого я заметил, был юноша «моего вида», только без гладиолусов:
– Не подскажешь, где тут девятый «А»? – спросил я.
– Это мой класс, пошли покажу, – ответил он, и мы стали пробираться сквозь школьную толпу.
Надо сказать, что, в силу своей исключительности и особенной продвинутости в области английского языка, 45-я школа была очень популярна в мидовских кругах. Здесь учились дети дипломатов, журналистов-международников, наверное, и разведчиков… Моими одноклассниками были Саша Коллонтай, правнук комиссара и дипломата, подружки Ленина Александры Коллонтай; Ренат Сейфуль-Мулюков, сын известного журналиста; на класс младше учился Тема Боровик и т. д. Все эти ребята, как правило, на каникулы разъезжались к родителям на работу в «горячие точки планеты»: в США, Швейцарию и прочие Франции, а к 1 сентября с радостью возвращались в СССР, в школу.
Так вот, когда мы с моим новым другом подошли к флажку 9 «А», я увидел группу элегантных пижонов, одетых в приталенные блейзеры и расклешенные брюки, с аккуратно уложенными (до плеч) волосами… Надо ли говорить, что на меня они даже не взглянули!
И тогда я понял! Мильграм! Так изящно, так тонко, с таким пониманием психологии меня никто еще не «разводил»! Я даже не разозлился, я принял это поражение с преклонением перед победителем… Добила же меня Ирина Васильевна на первом уроке (это была биология):
– Друзья, – начала она. – Я вами очень не довольна! Я попросила вас собрать летом гербарий, и никто – НИКТО, кроме нашего нового ученика Миши Ширвиндта, – этого не сделал!
Не дай вам бог когда-либо испытать такой взгляд, каким меня наградил весь класс!
Довольно много времени у меня ушло, чтобы восстановить статус-кво, отмыться от «разводки» Мильграма, от «полубокса», от гербария. Сложнее было с формой. Я не мог соперничать с фирменными шмотками одноклассников, но старался как мог. Например, модные брюки «клеша». Я купил в универмаге штаны 54-го размера, а Баба Светя ушила их по мне. Получился «чумовой клеш»! И понеслось! Не прошло и недели, как в дневнике появилось первое робкое «плоховел», затем посыпались двойки, вызовы родителей – я прописался!
Отдуваться на этот раз приходилось в основном маме. Папа с Андреем, конечно, тоже поигрывали концерты, но мама… Мама учила Мильграма водить машину! Да! Он купил «Жигули», и мама приезжала к нему в Черемушки, где они и катались часами по переулкам!
Кстати, меня водить машину научила тоже мама. Конечно, в детстве на даче папа сажал меня на колени (до педалей я не доставал), и я рулил по нашим жутким оврагам. Когда же я подрос, то уже под маминым руководством ездил по огромному двору на Котельнической набережной. И, несмотря на то что эти занятия являлись поощрением за хорошую учебу, то есть были крайне редки, я все же довольно быстро освоил автоискусство. К моменту сдачи на права я уже мог сам научить кого угодно.
Самый эффектный комплимент, который я получил в своей жизни от подруги Карины, дорогого стоит.
– Ты водишь машину, как бразильцы играют в футбол! – сказала она.
Ну вот, похвастался, и дальше…
Леонид Исидорович Мильграм – личность уникальная! Его биография – это полный набор всего того, что может произойти с еврейским мальчиком, родившимся в 1921 году. В 1938 расстрелян отец. Он, шестнадцатилетний, пошел разгружать вагоны, чтобы прокормить себя и четырнадцатилетнего брата. Потом война – добровольцем с первого до последнего дня. После демобилизации в 1946 году Мильграм вернулся в Москву, женился на Мирелле Пасторе, дочери известного итальянского коммуниста, в 1951 окончил Исторический факультет МГУ. Но тут – «дело врачей», и он был отправлен учителем истории в Архангельск. И только в 1960 году Мильграм приступил к созданию 45-й школы, одной из самых известных и престижных в Москве.