Например, мало кто понял нашу шутку со снятием и веселым уничтожением красного флага в День 60-летия СССР.
Сейчас уже кажется, мы были этакими предвестниками ПЕРЕСТРОЙКИ, детьми СВОБОДЫ… но тогда чудом не сели в тюрьму – всего лишь вылетели из комсомолов-институтов.
Шутили мы, на зависть некоторым, очень вкусно. Помню, стояли мы как-то раз – Рома, Аркадий и я – около Роминого дома на Сретенке и трепались. Вообще, Роминого дома – громко сказано… Это была 30-комнатная коммуналка, где он снимал за 10 рублей угол за занавеской у милейшей бабы Кати. Так вот, стояли мы около дома, а точнее, около жуткой корявой доски (такими перекрывали проход под сосульками). Говорили ни о чем. Я что-то сказал про эту доску, на что Рома ответил, что ее зовут Рая, а Аркадий тут же добавил, что она сегодня едет в Ленинград… Вот такая история.
Смешно?
Не очень?
Тогда следующая картина.
Спустя несколько часов мы, купив на последние деньги плацкартные билеты, умоляем проводницу открыть наглухо заколоченное окно, потому что Рая не влезает в тамбур.
Четырехметровая Рая.
Вообще, Раю все как-то полюбили. И проводница, вопрошающая, куда мы эту глупость везем. И пассажиры, спотыкающиеся об нее всю ночь.
Наутро, без денег, но с промокшими ногами и с Раей мы стоим в буфете на Московском вокзале и пьем одну чашку кофе на троих. Катастрофа. Рядом обнаруживается какой-то дядька и тоже пьет кофе. Целую чашку – сам!
– Кто это? – вдруг спрашивает он, показывая на доску.
В то время как любой нормальный человек воспользовался бы словом «что».
– Рая, – говорит Рома. – Наш друг.
– Раз так, поехали ко мне! – отвечает мужик.
И мы неожиданно соглашаемся.
С интервалом в 20 лет
А потом мы с Раей поселились в «Эрмитаже». Ну, не в самом музее, конечно, а в смежном доме у замечательного художника Алика, который кормил-поил и гулял нас. И с которым, кстати, вечером 7 ноября мы торжественно опустили Раю в Неву около «Авроры»…
Да, праздники праздновать мы всегда умели.
И каждый праздник, да и вообще каждый раз, как мы собирались вместе, мы понимали нечто важное друг о друге и о нашей жизни.
Помню, однажды в конце зимы появилось настроение, и мы запланировали отметить Новый год с особым размахом, огромной компанией. Но почему-то не получилось. Так и не собрались: кто-то уехал, у кого-то были более интересные предложения… И вот недели через три после новогодней ночи звонит Рома:
– Ну что? Будем встречать Новый год вместе?
– Давай, – соглашаюсь я.
Вечером мы семьями собрались у меня. Оливье, шампанское, кура… Сидим, выпиваем.
Оставалось только не проворонить наступление полуночи.
Рома
А у меня, на счастье, нашлась жуткая пластмассовая лягушка, привезенная из Болгарии. На присоске. А еще в ней была пружина. Короче, если присосать лягушку к столу, то она через какое-то только ей ведомое время резко подпрыгнет.
Делать нечего – решили встречать год по этой лягушке.
Прилепили ее и стали ждать. А она не прыгает.
Ну, то есть совсем не прыгает.
Прилипла намертво.
А мы собрались и ждем!
Так вот, никогда в нашей жизни не было такого торжественного и ответственного Нового года!
Непредсказуемость лягушачьего прыжка мобилизовала все слова и все эмоции.
И мало кто может представить себе тот залп радости и счастья, когда лягушка наконец прыгнула. Это было прекрасно. Для всех.
И вот тогда мы решили, что жить нужно именно так – быть всегда в тонусе, в напряжении. Ведь лягушка может прыгнуть в любой момент!
Рома так и жил.
Мы все старались так жить.
Хотя многие, конечно, этого не понимали. До сих пор не понимают – как можно быть такими свободными…
Но как-то так повелось, как-то так вышло, что на очень многие условности было наплевать.
Все-таки тот первый плевок сделал свое дело.
Флаги
Ну вот, теперь уж точно настало время «флагов», и вначале позвольте представить вам всех участников…
Ну вот, теперь уж точно настало время «флагов», и вначале позвольте представить вам всех участников или, говоря языком театральным, действующих лиц этой драмы.
Аркадий, друг, 19-летний молодой человек.
Роман (в дальнейшем «Кирилл»), друг.
Саша Цирлин, одноклассник Аркадия, друг.
Я, друг.
Раиса Бедная, второстепенный персонаж, сыгравший ключевую роль.
Родители, наиболее пострадавшая (в прямом смысле) сторона.
В массовых сценах: сотрудники милиции, КГБ, партийных и комсомольских органов.
7 ноября 1977 года – 60-летие Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Место действия: Москва (Таганка-Лубянка-Сретенка).
Все произошло из-за перегоревшей лампочки.
Но сначала мы вчетвером пошли к кому-то в гости на Таганку. Пришли, сели, выпили по глоточку… и вернулись родители (чьи-то). Пришлось поспешно сваливать.
Незадолго до…
Стали думать – куда? Вспомнили, что наш товарищ работает сторожем в «Узкопленочном отделе проката» (контора, где хранятся копии художественных фильмов), и решили ехать к нему. Но сначала надо позвонить, узнать, на месте ли он. Единственный телефон-автомат был намертво занят: какая-то девица болтала уже целую вечность. Тогда наш штатный ловелас и сердцеед Аркадий протиснулся к ней в будку и через три минуты представил нам Раису, готовую на все! Мы познакомились, причем Рома назвал себя Кириллом (так он и будет фигурировать в протоколах), и поехали на Лубянку к товарищу – смотреть кино.
Приехали, выбрали фильм для просмотра (как сейчас помню, это был «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани), расположились в уютном просмотровом зале, открыли (у нас с собой было), налили, выпили… а «кина» все нет. Оказалось, что перегорела лампа в проекторе, будь она неладна!
Ну и что делать?! Ну, посидели, ну, выпили еще… скучно! Никакого веселья! Собрались и пошли…
Шли в сторону Лубянки по улице Жданова – все впереди, а я чуть отстал. Вижу, они снимают флаг с ворот Архитектурного института и идут с ним во двор напротив. «Ага», – подумал я (Вот такая незатейливая мысль: «Ага»), подошел к воротам и тоже снял флаг. «Вот, – думаю, – удивятся!» Но никто не удивился. Меня и не заметили. Они сосредоточенно рвали свой флаг на 60 кусков – к 60-летию СССР! (Да, дорогой читатель, сейчас это кажется дикостью! Но тогда советско-коммунистическая цинично-унылая тоталитарная машина настолько всех задолбала, что такого рода проявления не казались чем-то экстраординарным – ну, по крайней мере, нам, но никак не правоохранительным органам.
Видя, что я чужой на этой акции протеста, я стал бегать по двору с высоко поднятым флагом, любуясь, как он «треплется» на ветру. Все мы при этом что-то громко кричали, пели, но тихое «Так!» услышали все.
В арке, отрезая единственный путь на улицу, стоял милиционер. (Его вызвал сторож Архитектурного института, наблюдавший наши «шалости».)
В одну секунду мы все всё поняли!
– За мной! – крикнул Аркаша, и они мимо милиционера рванули на улицу.
– Стой, стрелять буду, – закричал милиционер и бросился в погоню, вытаскивая пистолет! А я остался стоять в глубине двора с флагом наперевес. И что мне было делать? Бежать за ними, то есть за милиционером? Глупо. Двор замкнутый! Кошмар!
– Надо прятаться, – решил я и бросился по периметру двора. Вдруг мне на глаза попалась жалкая кучка лоскутков – все, что осталось от порванного флага. Я сгреб все обрывки и побежал дальше. Передо мной оказался высоченный забор. Одним прыжком я оказался на его кромке и рухнул вниз в неизвестность. (Потом я водил знакомых на экскурсию в этот двор, показывал трехметровый забор, который я перепрыгнул с двумя флагами в руках – никто не верил! Воистину, у страха глаза велики и прыжки высоки.) Неизвестностью оказалась груда ящиков, на которую я и приземлился. Тут бы мне и затаиться, переждать, но нет! Я понял, что вновь оказался в замкнутом пространстве, только уже совсем маленьком. «Здесь точно найдут!» – решил я и стал выбираться обратно. Флаги я спрятал в ящиках. Двор был по-прежнему пуст, но в моем воспаленном сознании слышались крики, топот погони, выстрелы! Я заскочил в подъезд, побежал наверх по лестнице, вижу – на третьем этаже приоткрыта дверь в квартиру… Нырнул туда и захлопнул за собой дверь. Я оказался в классической коммуналке: коридор метров тридцать и по обе стороны – комнаты, еще одна приоткрытая дверь – я туда, а это кухня на пятнадцать плит. У одной из них стояла старушка и варила почему-то тряпку.
– Где туалет? – грозно спросил я.
– Там, – показала рукой испуганная старуха. Туалет оказался в противоположном конце коридора. Я бросился туда и заперся внутри. Покой длился долго – секунд семь, потом опять паника: найдут! Сама же старуха вызовет милицию! Надо бежать! Здесь должен быть второй выход – парадный, на улицу!
Выскочил из туалета и действительно обнаружил еще одну входную дверь. Тихо открыл, бесшумно запер и помчался наверх! Перед люком на чердак сел на ступеньки и стал ждать.
Вот тут бы и отсидеться, но, увы, мания преследования меня полностью подчинила, и я побежал вниз.
Постоял у входной двери, собираясь с духом, распахнул куртку, взъерошил волосы (типа пьяный) и… вышел на улицу. Краем глаза увидел, что сзади на углу с Кузнецким Мостом стоят два «воронка» с мигалками, толпятся милиционеры. «Своих» не увидел и, пошатываясь, пошел в противоположную сторону. Прошел, наверное, метров сто, как из-за поворота появились два милиционера и двинулись мне навстречу. Я, во всю разыгрывая подвыпившего студента, шел им навстречу. Когда мы поравнялись, один из них взял меня за рукав и спросил:
– Откуда идешь?
– Из г-г-остей, – запинаясь, пробормотал я.
– Документы! – рявкнул второй.
Студенческий билет я уже держал раскрытым в кармане…
– Вот ст-ст-студенческий билет.
– Ладно, вали отсюда, – примирительно буркнул первый, и я не спеша (представляете, чего мне это стоило) двинулся дальше.