Что наша жизнь – игра, и кто ж тому виной,
Что я увлекся этою игрой… —
пел Андрей Миронов про нас с наивным гаишником.
Но вернемся к телевизионной истории. Через какое-то время мне стали надоедать однотипные конкурсы и загадки. Я пришел к главным лотерейщикам, грекам, и предложил «взбодрить» программу: поменять игровую часть, оставив неизменным сам розыгрыш.
– Всем уже приелись эти викторины, и я знаю, как сделать программу зрелищной и веселой, – сказал я.
– А нас и так все устраивает, – ответили греки (в действительности их интересовали только лототрон и шары).
– Но это же тоска! – настаивал я. – Ведь я сам это придумал и сам же хочу поменять.
– А нам нормально.
– Ах так, – говорю. – Тогда я ухожу!
– Ну что ж, – согласились начальники.
И все. Я и ушел. И никто за мной не побежал. И опять ответ на вопрос о незаменимости. А программу стал вести Степа Полянский, которого я сам же и вводил на второй состав.
Дог-шоу
Уйдя из мира шаров и цифр, я продолжал работать на телевидении. Вернее, так: для телевидения. После опытов театральных, киношных и лотерейных, где я постоянно выполнял чью-то волю, я окончательно определился: работаю только на себя. И вот, до сих пор держусь.
Нет, конечно же, я всегда зависел от решения теленачальников-продюсеров, но это была совсем другая история. Это напоминало отношения продавец – покупатель. Я предлагал товар – они покупали или нет.
Мы (маленькая продюсерская компания: Надя Хворова, Саша Коняшов и я) снимали разные документальные фильмы, были востребованы, но мне всегда чего-то не хватало: хотелось на сцену, на площадку, в студию! Это желание никак не противоречило моим вновь обретенным принципам: я не собирался ЛИЦЕдействовать, я хотел действовать.
Дни и ночи я придумывал «свой» проект – свою телепрограмму.
И вот как-то собрал я компанию у себя дома и заявил:
– Мы должны сейчас придумать развлекательную программу, аналогов которой нет нигде в мире!
Вот так вот – ни больше ни меньше!
А дальше, как в сказке: «Делать нечего – сели и стали думать… Думали-думали… и наконец…» – никак. «Не выходит каменный цветок».
Все, что приходило нам в голову, уже побывало в других головах. Новое не рождалось.
– Может быть, конкурс для семейных пар? – предложила Надя Хворова.
– Нет, уже что-то есть на эту тему, – ответили мы.
И опять сказка: «Во все время разговора…» рядом со мной сидел спаниель Сандрик (названный так в честь детей Саши и Андрюши), и я, крутя ему ухо, вдруг сказал:
– А может быть, человек и собака?
Ну, вот и все!
В течение часа мы записали идею и концепцию будущей программы. Удивительно, что все последующие годы передача Дог-шоу «Я и моя собака» выходила в полном соответствии с этими набросками.
«Чосер» – дитя Дог=шоу
Собственно, всю идею можно сформулировать в одном предложении. Три конкурса, в которых принимают участие люди и их собаки: домашнее задание (подготовленные номера), смешные собачьи вопросы и некий общий конкурс. Плюс – именитое жюри.
Нам самим все это настолько понравилось, мы были так воодушевлены, что даже не сомневались в успехе.
И на следующий день нашли спонсора – собачий корм!
Есть идея, есть спонсор, есть прекрасный ведущий… что еще нужно? Ах да, эфир.
И мы пошли по каналам.
Каналы, конечно же, обрадовались молодым талантливым ребятам и их гениальной идее. Они (каналы) говорили:
– Здорово! Молодцы! Классная идея! Это надо делать!.. Только не сейчас… и это не совсем наша аудитория… а вот на канале N вас точно возьмут!
И так по кругу!
А один очень большой начальник сказал:
– Беру!.. Только поменяйте собак на детей!
Казалось бы, пустячок, но мы уперлись и не поменяли.
И так три года!
Три года никто не хотел «Меня и мою собаку». И они нас убедили, что программа – не очень. Что сейчас – не время. И что вообще…
Однажды кто-то предложил:
– А сходите на REN-TV.
«Ну и отлично: REN-TV так REN-TV. Только это будет последняя инстанция», – решил я и пошел.
Люди и собаки
Хозяйка телекомпании Ирена Стефановна Лесневская (это от ее имени образовалось REN в названии компании) оказалась женщиной властной и энергичной. Выслушав рассказанную мной в сотый раз историю: «Вот, собачки… Люди… Мило… Смешно… Спонсоры…» – она сказала:
– Хорошо, беру.
Я не поверил своим ушам!
– Давайте, давайте! Делайте! – повторила Ирена Стефановна, видя мое изумление.
И мы бросились делать!
Энтузиазма – море, знаний – ноль, но мы работали как подорванные. По сути дела, мы придумывали проект с нуля. Аналогов подобных программ на телевидении не было (да и нет). В то время выпускались и успешно шли только купленные или «позаимствованные» телешоу: «Поле чудес», «Угадай мелодию», «Своя игра», «Кто хочет стать миллионером».
Мы же создавали свой, отечественный, продукт, учась на собственных же ошибках.
В общем, с грехом пополам сняли. Потом, с ним же пополам, стали монтировать. И монтировали… и монтировали… – и все не то. Видя все недочеты, мы пытались исправить дело, переставляя планы с места на место… Но чуда не произошло. У нас не получилось.
Я пошел к Лесневской.
– Вот кассета, – сказал я. – И это плохо. Но я знаю, как сделать хорошо.
А вот тут случилось чудо.
Ни один другой продюсер не продолжил бы этот разговор. Меня бы просто выставили, да еще потребовали бы вернуть затраченные деньги… Но чудо есть чудо. Ирена Стефановна только спросила:
– Знаешь, как?
– Да! – закричал я. – Все знаю!
– Делай.
И все! Эта великая женщина дала мне второй шанс!
И я его не упустил. Я действительно уже знал, как надо, и программа «Дог-шоу “Я и моя собака”» состоялась.
Дог-фазер
Десять лет, то есть полноценную собачью жизнь, прожило «Дог-шоу» в эфире. Семь раз мы выходили в финал ТЭФИ. Правда, как детская или развлекательная программа. Когда я заикнулся о том, что мы бы могли номинироваться как программа авторская, на меня удивленно посмотрели.
– Авторская – это Вульф, Радзинский, Познер. А вы-то куда?
Ну, нет так нет, хотя обидно. Ведь из развлекательных передач на нашем телевидении авторских было всего три: «Что? Где? Когда?», «КВН» и мои «собаки».
Мы хотели делать программу семейную, добрую и веселую. В первом выпуске я объяснял, откуда взялось такое название.
– Наша программа называется «Дог-шоу “Я и моя собака”». Только не путайте с ток-шоу. Потому что «дог» – по-английски «собака», а «ток» – это электричество, то есть напряжение. А в нашей программе никакого напряжения нет.
В общем, так и получалось – без напряжения. Хотя с названием казусы случались. Как-то перед съемкой (мы снимали в цирковом училище) девочка на улице подошла к водителю и спросила:
– Дяденька, а что здесь снимают?
– А пес его знает, «Шок-доу» какое-то, – мрачно ответил тот.
У нас потом это название долго жило.
Однажды какая-то тетенька написала жалобу продюсеру. Она говорила, что программа ее в целом устраивает… вот только не нравится «эмич» ведущего. Поломав голову, продюсер догадался, что речь, скорее всего, идет об имидже… но наказывать ведущего не стал – так как сам им и являлся.
На улицах меня узнавали – правда, сложную фамилию не запоминали.
– Вон, смотри, «Дог-шоу» пошел! (хуже, когда «пошло»).
Один раз мы с друзьями шли по Арбату и видим, какие-то люди показывают на меня пальцем:
– Гляди, там этот… Дог-фазер идет!
Это ко мне прилипло надолго.
Кстати, из всех вопросов журналистов есть у меня любимый: «Скажите, Михаил, а вас собаки на улице узнают?»
А из самых нелюбимых: «Расскажите про смешной случай на съемочной площадке».
Ну что ж, раз вопрос задан, надо отвечать…
Одним из условий участия в программе «Дог-шоу», помимо наличия собаки, было задание рассказать какой-нибудь забавный случай из жизни питомца. Приходило множество писем, редакторы их изучали, а самые яркие истории приносили мне. И вот как-то им попалось одно письмецо… Они зачитывались им, копировали его и рассылали своим друзьям – в общем, фурор! До сих пор на просторах интернета можно встретить отголоски той истории.
Некая барышня писала, что у нее есть английский коккер-спаниель. Живут они в деревне, и их сосед разводит кроликов. Спаниель все время норовит пролезть под забором и погонять кроликов. Каких только барьеров они ни строили, но охотничья собака всегда найдет лазейку. Шум, гам, визг, лай, писк, но, слава богу, обходилось без жертв – участники событий отделывались легким испугом.
Однажды сосед позвал нашу барышню в гости и показал сидящего в особом вольере кролика.
– Это, – говорит, – редчайшая порода, чемпион из чемпионов, я его взял на две недели в аренду за бешеные деньги для воспроизводства потомства.
– Ах! – воскликнула барышня.
На том и расстались.
Проходит несколько дней, наша героиня выходит утром на крыльцо и видит: сидит довольный спаниель, виляя хвостом, а перед ним на траве лежит тот самый кролик-рекордсмен – дохлый и весь в земле!
– Ах! – воскликнула барышня и лишилась чувств.
Придя в себя, она стала мучительно соображать, как поступить в этой трагической ситуации. Думала, думала, и наконец ее осенило! Она схватила несчастного кролика, тщательно вымыла его, высушила феном, расчесала и, спрятав под курткой, пронесла на соседский участок – благо хозяин был на работе. Бросившись к крольчатнику, она отыскала ту самую, теперь пустующую, клетку, открыла ее и, дрожа от страха, положила труп на солому, придав ему максимально жизнеутверждающую позу. И побежала назад.
Дома она затаилась, с ужасом ожидая развязки. И та наступила. Раздался стук в дверь. Барышня на полусогнутых пошла открывать. На пороге стоял бледный, как бумага, сосед. Взяв себя в руки, он, заикаясь, поведал ей страшную историю. Два дня назад кролик-чемпион умер. Вероятно, чем-то отравился. Он, понятное дело, очень расстроился, сообщил хозяевам, а труп закопал на заднем дворе.