спамятство, и после того, как она вырвала вас из позора, она вырвала вас из лап смерти, это она провела с вами все ночи, все дни, ловя каждое ваше движение, каждое слово, каждый вздох.
– Вы были рядом со мной, – тихо возразила Каролина, – вы поддерживали меня в этом суровом предприятии, и Господь протянул мне руку, чтобы довести меня до конца и спасти его.
– Меня! – вскричал Луицци, вспомнив о выборе, который он должен сделать. – Меня! Поздно! Я погиб!
– Нет, брат мой, – возразила Каролина, – даже если правда, как я слышала не один раз, что нашей семье предначертаны горе и преступления, даже если правда, как говорила мне Леони, что тебя преследует ужасный рок…
– Да! Это правда, – отвечал Луицци, – он всегда тяготел надо мной, я хотел найти опору в самых разных вещах, но все они разбивались в моих руках, в моих грязных и порочных руках, я хотел знать правду, но правда представала предо мной лишь в виде уродливой и отталкивающей картины, я протягивал руку всем, кого встречал на своем пути, но руки счастливцев лишь ранили руку, которую я им протягивал, и рука моя лишь добивала тех несчастных, которым я хотел прийти на помощь. Сестра моя, сестра моя, я проклят!
– Арман, – изумилась Каролина, – так ты никогда не протягивал руки свои к Господу?
– К Господу? – повторил барон.
Но пока колени его сгибались, а руки складывались для молитвы, зазвонили часы, и громовой голос изрек:
– Час твоего выбора миновал, барон, следуй за мной!
И тут, как будто пламя вулкана пожрало его за один миг, замок Ронкероль исчез, а на его месте осталась лишь глубокая пропасть, которую крестьяне прозвали адовой воронкой.
Говорят, в то же мгновение видели, как с края этой бездны поднялись ввысь три белые фигуры: они долетели до неба, и одна из них, приблизившись к престолу Господню, просила за тех, что остались позади, и когда Всевышний показал, что они могут войти, дева пречистая, дева грешная и жена неверная преклонили колени и вознесли молитвы свои за душу барона Франсуа Армана де Луицци.
Конец