«Мне? – высокомерно ответил граф. – Я готов, но не хочу быть игрушкой в руках мошенников. Мне нужны гарантии».
«Какие могут быть гарантии в подобных переговорах? Все на доверии».
«Вам известно, что я даю вперед более шестисот тысяч франков?»
«Конечно, но подумайте, даже с вашим именем нелегко обойти всех конкурентов, которые жаждут получить то же, что и вы. Сам министр не волен в своих действиях».
«Вы полагаете? – с сомнением произнес господин де Лозере. – Хорошо! Посмотрим! Я пойду к королю, найду министра, прозондирую почву и завтра дам вам ответ».
«Мне прийти сюда?»
«Вы, должно быть, приглашены к господину де Фавьери, там и увидимся».
«Прекрасно, но меня ждут. Что я должен ответить?»
«Что я консультируюсь».
«Есть более значительные предложения, чем ваше, их могут принять не сегодня завтра».
«Однако я не могу отдать такую сумму, не подумав и не приняв меры».
«Достаточно вашего обещания. Слово такого человека, как вы, священный залог».
«Знаю, – тщеславно улыбнулся граф, – именно поэтому я не даю его так легко… Пусть подождут».
«Что ж, – поклонился господин де Пуасси, – я сделаю все, чтобы вопрос не решился до послезавтра».
«Рассчитываю на вас, вы так же заинтересованы в этом деле, как и я… Я отбываю в Сен-Клу, прощайте».
Как только граф приготовился выйти, доложили о господине де Феликсе из Марселя.
«Знать его не знаю, – пожал плечами граф. – Что за человек?»
«Старик лет восьмидесяти, он говорит, что у него есть рекомендательное письмо к господину графу…»
«А! Наверняка какой-нибудь попрошайка… Меня нет…»
Не придавая значения собственным словам, господин де Лозере покинул кабинет и прошел в прихожую, прежде чем слуга успел сообщить господину Феликсу, что графа нет. Увидев графа, старик поднялся, почтительно приблизился к нему и с поклоном протянул письмо:
«От виконта де Куши из Лиона».
Граф остановился и взял бумагу, никак не поприветствовав старика. Вот что было в письме:
«Мой дорогой граф!
Человек, который вручит вам мое письмо, – добрый старик, который потерял свое состояние из-за революции. Он расскажет вам свою историю, и я буду вам весьма признателен за помощь, которую вы сможете ему оказать».
Граф бросил письмо на этажерку и приказал слуге, который стоял у него за спиной:
«Дайте два луи этому человеку и подайте лошадь».
«Господин граф, – господин Феликс стал между графом и дверью, – я не милостыню пришел просить у вас».
«А что же, интересно знать?»
«Возмещения, сударь!»
«Возмещения! Я никому не должен, сударь, а если бы и был, то не людям вашего сорта».
«Я, милостивый государь, – старик заговорил громче, – ничего не говорил о ваших личных долгах мне».
«Это было бы затруднительно».
«Возможно, – согласился старик. – Но я имею в виду долги господина де Лоре, вашего тестя. Он занял у меня значительные суммы за границей, я пришел за ними».
«Ко мне? Я не являюсь гарантом по долгам господина де Лоре, если бы даже он когда-то и что-либо задолжал вам».
«Однако, сударь, его дочь, которая была вашей женой, получила от него наследство».
«В таком случае это могло бы касаться моего сына, который получил наследство от своей матери. Где ваши бумаги?»
«Когда я расскажу вам о том, как я пришел на помощь господину де Лоре, вы признаете, что я говорю правду, хотя я и не могу утверждать, что у меня есть все необходимые документы».
«А! Понимаю, – граф еле сдерживал гнев и презрение, – какая-нибудь басня об обстоятельствах, которые вам случайно стали известны… Вы пришли слишком поздно, сударь, мне хорошо знакомы такие проделки, советую вам попытать счастья в другом месте!»
«Я тоже понимаю, – сурово отвечал старик, – что господин де Лозере лучше кого бы то ни было знает, как сочиняются истории на основе случайно узнанных обстоятельств».
«Что говорит этот несчастный?» – вскричал граф.
«Я! Ничего, – смиренно произнес старик, – но вы сказали, что мое требование касается господина вашего сына, я обращусь к нему».
«Выгоните вон этого человека!» – с яростью закричал граф.
«Подумайте, – не отступал старик, – речь идет о чести господина де Лоре».
«Имя господина де Лоре, так же как и мое имя, выше низких интриг».
«Возможно, ваш сын думает иначе».
«Я запрещаю вам встречаться с моим сыном, сударь, я знаю, как доверчивы молодые люди, и предупреждаю, что положу конец малейшим поползновениям с вашей стороны. Суд не оставит безнаказанными такие попытки мошенничества».
«Он не оставит безнаказанным и подлог документов», – сказал старик.
Его слова, казалось, повергли графа в полное ошеломление, на смену которому пришла сильнейшая ярость. Но старый господин Феликс уже ушел, когда буря разразилась, и господин де Лозере, обернувшись к господину Пуасси, с чувством сказал:
«Вот, однако, чему подвергаемся мы – люди старых дворянских фамилий. Интриганы вооружаются нашим именем, чтобы устрашать нас, угрожая скандалом».
«Разве могут они рассчитывать на успех?»
«Э! Господи, выставят нас да за наш же счет на посмешище либералам, которые только ищут случая, чтобы оклеветать нас, и отдадут в руки снисходительных судей осуждение этих негодяев. До тех пор, пока мы не сможем бросать подобных мошенников в застенки, так чтобы оттуда никто не мог их услышать, мы будем служить мишенью для самых недостойных интриг. Но будем надеяться, что это время придет».
Граф Лозере вскочил на лошадь и пустил ее в галоп.
– Что ж? Как вам понравился мой дворянин? – спросил Дьявол.
– Мне кажется, он такой же, как многие из них, – ответил поэт. – Когда носишь великое имя, ясно, что можно от этого опьянеть. Гораздо любопытнее этот господин Феликс. Похоже, это «темный персонаж» в вашей истории. Что он из себя представляет?
– А я не вижу никакой взаимосвязи между Матье Дюраном и господином де Лозере, – заметил барон.
– Всему свое время, – ответил Дьявол, – и если вы желаете меня слушать, вы все узнаете. Я не сочиняю ни драм, ни комедий, но я умею подготовить эффекты, как говорят в театре.
И Сатана продолжил:
XIИзбирательный циркуляр
– На следующее утро Матье Дюран прогуливался по одной из аллей парка в Этане, перечитывая на ходу текст, который он правил накануне и копии которого привез Леопольд. Был уже почти полдень. Казалось, Матье Дюран с нетерпением ждал кого-то, он часто оглядывался, чтобы посмотреть, не идет ли кто. Наконец в конце аллеи он заметил мужчину, чье появление явно обрадовало его. То был господин Дано. Однако, несмотря на удовольствие, которое вызвал его приход у банкира, он не поспешил навстречу. Он продолжал прогулку, как будто ничего не замечая, но довольно медленным шагом, чтобы дать возможность гостю догнать себя, и возобновил чтение, сделав вид, что совершенно поглощен этим занятием.
Дано вскоре оказался рядом, он приветствовал Матье Дюрана, который дружески кивнул ему в ответ:
«Простите, я скоро буду в вашем полном распоряжении, а пока, если вы не устали, мы можем немного прогуляться вместе».
«Сочту за счастье».
Банкир не ответил и снова углубился в чтение, предприниматель шагал рядом. Время от времени Дюран пожимал плечами, усмехался, иногда восклицал сочувственным и благожелательным тоном:
«Бедняга!.. Он сошел с ума!..»
Наконец банкир изобразил, что взволнован тем, что читает, и пробормотал как бы про себя:
«Все от чистого сердца… Я не могу сердиться на него за излишнюю восторженность. Поистине, – он обернулся к господину Дано, – бедняки – самые благодарные в мире люди».
«Полностью с вами согласен», – поклонился господин Дано.
«Судите сами: вот письмо, которое вначале насмешило меня, но в конце концов растрогало, ибо я уверен, что оно продиктовано добрыми побуждениями».
«И кто его автор?» – Господин Дано смутился оттого, что банкир посвящает его в свои секреты.
«Бедный бравый человек, – ответил Дюран, – которого я уберег от неверного шага и который вообразил, что может засвидетельствовать свою благодарность, собрав подписи избирателей своего округа в мою поддержку».
«Но эта идея кажется мне совершенно естественной! Он уже привел ее в исполнение?»
«Нет, к счастью, но он передал мне проект письма, которое хочет написать».
«Оно вам не нравится?»
«Взгляните сами, могу ли я принять его». – Матье Дюран протянул письмо господину Дано.
Тот начал внимательно читать, тогда как банкир с плохо скрываемым волнением следил, какое впечатление производит на господина Дано это чтение. Наконец Дано сказал:
«Но в этом письме нет ничего, что противоречило бы истине, оно представляет вас как самого честного банкира Франции и одновременно как самого надежного, в нем перечислены благодеяния, которые вы оказали торговле и промышленности, здесь то, что всем и так известно».
«Возможно, я и сделал что-то хорошее, но до того, что говорят, мне еще далеко».
«Бог мой! – с чувством произнес господин Дано. – Если бы мне довелось писать такое письмо, я написал бы гораздо больше!»
«Да и так уж предостаточно», – улыбнулся банкир.
«Прошу прощения, господин Дюран, – спросил предприниматель, – позвольте узнать, не намереваетесь ли вы стать депутатом?»
«Стать? – удивился Дюран. – Конечно нет!»
«Но если вам предложат?»
«Это очень серьезно… Быть депутатом – тяжкое бремя, особенно для такого человека, как я… Представьте себе, если бы я стал членом палаты депутатов, я вообразил бы, что я – представитель народа, промышленников, коммерсантов, будет очень трудно претендовать на то, чтобы защищать их права, которые власть упорно попирает».
«Эти права не могут получить более благородного представителя и лучшего защитника!»
«Я поддержал бы их от чистого сердца и по убеждению, клянусь вам, так как я сам из народа, и я живо ощущаю бесконечную несправедливость по отношению к нему».