состояния больного. Это было нечто странное, но его первый министр, взявшийся за дела при ужасном состоянии государства, подчинил гугенотов, утихомирил Португалию, Каталонию, Эльзас и Австрию, спас Италию, совершил столько чудес, что можно было подумать, что человек, сделавший столько всего, обладал какими-то сверхъестественными способностями. Умирая, он сказал мне, что всегда считал меня выше остальных его слуг, что он сожалеет, что не сделал для меня больше. Он сказал, что, если бы он был уверен в короле, он бы посоветовал ему использовать меня в самых наиважнейших делах, что у меня имеются все необходимые качества, чтобы преуспеть в жизни. Если бы при его жизни я был чувствителен к проявлениям его уважения, я бы мог использовать это в том состоянии, в котором он находился. Все его щедроты пришли мне на память, но при мысли о том, что через миг этот человек, перед которым дрожала вся Европа, не сделает уже больше ничего, я так испугался, что страдал два дня, и лишь потом я кое-как смог пережить все это. Не успел он закрыть глаза, как король стал делать вид, что не одобряет всего того, что он сделал. Он тут же вернул тысячи людей, которые были отправлены в ссылку, что вызвало у меня такое отвращение ко двору, что я решил не оставаться там и четверти часа. Но нашлись люди, которым я потребовался. В частности, герцог Орлеанский обратился ко мне через Эгремона, который был одним из его приближенных, и тот, чтобы меня искусить, сказал, что я должен подумать о его карьере, которая, без сомнения, была у него лучше, чем у меня, что у него уже есть более двухсот тысяч экю состояния, что живут лет до пятидесяти и до смерти он успеет нажить еще вдвое больше. Но он не уточнил, что нажил это состояние способами, которые были мне чужды. Он играл в триктрак со своим хозяином и постоянно посмеивался над ним, а герцог, наделав немало ошибок, давал к этому поводы. Так он заработал немало денег, но Господь, который не допускает, чтобы процветали те, кто использует такие нечестные методы, сделал так, что он потом потерял в судебных дрязгах все то, что заработал игрой.
Герцог Гастон Орлеанский
Господин герцог Орлеанский оказался не единственным, кто хотел бы видеть меня возле себя. Принц де Конде заговорил со мной через герцога де Ларошфуко, который вернулся ко двору после ссылки. Но для такого политика это было странно — обращаться ко мне через человека, который был одним из главных врагов моего бывшего хозяина. Я уже готов был уехать, как вдруг королева попросила меня отправиться в Брюссель, чтобы оказать ей там небольшую услугу. Я был удивлен, так как считал, что она не должна была любить выдвиженцев кардинала, который сделал ей немало неприятностей. Не говоря об этом много, скажу лишь, что он удалил столько людей в своих интересах, он так мало уделял ей внимания или, точнее выражаясь, он так много внимания уделял интересам государства, считая, что она получала письма из Испании, и разыскивая их повсюду. Такое, как мне казалось, не должно прощаться. Мне даже показалось, что мне сделали это предложение, чтобы меня погубить, что мадам де Шеврёз потребовала моего вызова в Брюссель, чтобы расплатиться со мной за все, что я там натворил. Оставаясь при этом мнении, я поблагодарил королеву за честь, которую она хотела мне оказать. А потом я сказал, что меня использовали в эпоху кардинала де Ришельё при этом дворе, что у меня там так много врагов, что использовать меня — это лучший способ завалить все дело.
Таким образом, я попытался скрыть свой страх. Но королева, предупрежденная мадам де Шеврёз, как я и догадался, о том, что со мной произошло в Брюсселе, сказала мне, что знает о том, что заставляет меня так говорить, что я должен оставить все страхи, что я поеду от ее имени, а посему мне нечего бояться, и она дает мне в этом свое королевское слово. Такое явное желание воспользоваться моими услугами, несмотря ни на что, вызвало у меня еще большее подозрение, так что я вновь поблагодарил королеву, и она отправила вместо меня некоего Морвиля, которого ей предоставил кардинал Мазарини, который после смерти моего хозяина стал первым министром.
Задача состояла в том, чтобы установить контакт с Ля Портом, доверенным лицом герцогини де Шеврёз, и узнать у него лично, может ли он добраться до графа де… — фаворита эрцгерцога, чтобы в случае смерти короля иметь армию, готовую поддержать регентство королевы. Можно было бы воспользоваться и самой герцогиней де Шеврёз, чтобы добраться до этого фаворита, но кардинал Мазарини, который прекрасно знал о ее влиянии на королеву, не хотел еще больше возвышать ее роль этой новой услугой. Он сумел доказать, что Ля Порт проведет переговоры гораздо эффективнее, и королева, которая не испытывала уже к мадам де Шеврёз прежней нежности, уступила ему.
Морвиль, приехав в Брюссель, легко установил контакт с Ля Портом, пообещав, что добьется для него поста первого камердинера короля. И этот человек, который, благодаря мадам де Шеврёз, добрался от места простого закройщика до ее постели, начал предавать свою благодетельницу и любовницу. Граф де… был в гораздо лучших отношениях с мадам де Шеврёз, чем мог подумать Ля Порт. Она оказывала ему всяческие знаки внимания, и Ля Порт в конце концов обо всем рассказал своей любовнице. Невозможно представить, что почувствовала тогда герцогиня, но она высказала Ля Порту все, что думала, но тот, будучи человеком достаточно разумным, решил, что ее отношения с графом де… больше походят на взаимную дружбу, начал упрекать ее в недостатке доверия и добавил, что человек, который разочаровывается в столь деликатной области, может отомстить. Герцогине не понравились подобные упреки, и она уже была готова прогнать его, но не решилась это сделать из страха, что, вернувшись во Францию, он расскажет королеве о ее жизни и обо всех ее интригах. Кроме того, она опасалась, что он может занять место рядом с супругой маршала де Шомберга[35], которая в то время как раз отклонила любовь короля.
Граф де…, ревновавший к Ля Порту, был удивлен, что после всего того, что произошло, она так мало использовала его. Эта ревность могла довести его до чего угодно, и он в конце концов решил избавиться от него, подсыпав ему яд. Но Ля Порт, будучи человеком испанского менталитета, все время был начеку, и это спасло ему жизнь. Он принимал только проверенную пищу, и до своего возвращения во Францию он продолжал предпринимать эти меры предосторожности.
Пока происходили все эти интриги, король очень плохо себя чувствовал, и было видно, что он долго не протянет. Мадам де Шеврёз, имевшая столько влияния на королеву, ждала этой смерти, считая, что она положит конец ее ссылке и даст начало новому витку ее карьеры. Именно поэтому, желая еще больше привязать к себе королеву, она решила сама сделать то, что должен был сделать Ля Порт. Но она боялась, что его присутствие станет препятствием к ее отношениям с графом де…, и она отправила его во Францию.
Он согласился на это, испытывая большое сожаление по поводу того, что оставляет ее своему сопернику, но надеясь на то, что если он и не стал счастливым в любви, то хотя бы преуспеет в карьере. В самом деле, обещание поста первого камердинера короля его очень сильно заинтересовало, и он готов был получить это место любой ценой. Поэтому, едва приехав в Париж, он нашел королеву и рассказал ей, что не смог преуспеть в переговорах и этим теперь занялась мадам де Шеврёз. Королева, уже начавшая испытывать к кардиналу Мазарини то большое доверие, которое мы будем наблюдать потом, передала ему все услышанное. Кардинал сказал ей, что это не доведет ее до добра, если король узнает о происходящем, что его непрязнь к мадам де Шеврёз непреодолима, что нужно держаться от нее подальше, что нужно еще раз повидаться с Ля Портом, который не выглядит подозрительно, так как его считают отверженным, что он может быть полезным во многих вещах, а с мадам де Шеврёз сейчас лучше дел не иметь.
Королева Анна Австрийская
Королева, знавшая о правдивости этих слов, легко в это поверила. Она сообщила мадам де Шеврёз, что очень обязана ей за ее заботы, но в них нет никакой необходимости. Тем временем кардинал Мазарини задействовал Ля Порта в окружении королевы, чтобы лишить его благоприятного впечатления, которое могло у него остаться от мадам де Шеврёз. Он сказал, что только преданной службой можно заслужить обещанное ему место.
Однако к чести Мазарини надо сказать, что он предпринял и другие меры для того, чтобы обеспечить регентство. Так как он опасался господина Денуайе, государственного секретаря по военным делам, он захотел его удалить, и он воспользовался им, чтобы сделать первое предложение королю. Надеясь убить одним выстрелом двух зайцев, он хотел, чтобы король либо смирился с предложением в пользу королевы, либо пришел в ярость и уволил того, кто ему об этом сказал. Господин Денуайе поддался на эту уловку и дал себя втянуть в это дело. Но он понимал, что преуспеть будет трудно, а посему решил надавить на слабое место короля, то есть привести к нему духовника, чтобы тот мог перед лицом Господа простить всех своих врагов. Он надеялся, что перед лицом смерти король забудет обо всем, что доставляло ему неприятности в жизни, что он вернет ко двору всех своих противников, связанных с королевой.
Духовник все сделал как надо, либо просто исполняя свой долг, либо понимая, что оказывает специальную услугу. Но он очень быстро получил приказ удалиться, ибо король понял, что все, что происходит, является лишь результатом деятельности господина Денуайе. Он его также отослал и отдал его пост государственного секретаря по военным делам господину Ле Телье[36], который ныне является канцлером Франции.
Вспоминая карьеру этого министра и маркиза де Лувуа, его сына, я хотел бы сказать пару слов, чтобы показать, что когда человек имеет немалые заслуги, он может подняться наверх самым неожиданным способом.