А после наступила тишина. Страшная, зловещая тишина.
— Летать мне понравилось, — призналась Мюмла. — А вот нырять — совсем нет. Интересно, сколько у меня осталось детей? Пересчитай их, доченька, будь добра!
Но не успела дочь Мюмлы начать считать, как над нашими головами раздался грозный рёв:
— Ага, вот вы где, треклятая моррова компашка! Семь сотен морр в моей дыре! Думали спрятаться на морском дне? От меня не спрячетесь! Что это вы вечно забываете со мной попрощаться?!
— Это ещё кто? — воскликнула Мюмла.
— Угадай с трёх раз, — улыбнувшись, сказал Юксаре.
Фредриксон включил фонари, и дронт Эдвард опустил голову под воду, разглядывая нашу компанию в иллюминатор. Мы в ответ невозмутимо уставились на него — и вдруг заметили плавающие за бортом ошмётки хвоста и усов. В остальном же Морской пёс больше напоминал пюре, потому что дронт Эдвард случайно расплющил его всмятку.
— Эдвард! Дорогой друг! — закричал Фредриксон.
— Мы твои вечные должники, — сказал я. — Ещё немного, и мы бы погибли!
— Дети, поцелуйте дядю! — воскликнула Мюмла и расплакалась от избытка чувств.
— Вы о чём? — не понял дронт Эдвард. — Никаких детей! Ещё заползут мне в уши. С каждым днём вы становитесь всё несноснее! Скоро даже в пищу не сгодитесь. Я себе все ноги стоптал, разыскивая вас, а вам бы всё лебезить да заискивать.
— Ты раздавил Морского пса! — крикнул Юксаре.
— Что ты говоришь! — подскочив, воскликнул дронт Эдвард. — Неужто я опять кого-то раздавил?! А ведь мне сейчас совсем не по карману новые похороны… И почему это, скажите на милость, — закричал он, внезапно разозлившись, — вы распускаете тут своих паршивых собак? Вот сами во всём и виноваты!
И дронт Эдвард зашагал прочь, оскорблённый до глубины души. Через некоторое время он обернулся и протрубил:
— Завтра приду к вам на кофе! И заварите покрепче!
Но вдруг что-то снова произошло: всё дно озарилось светом.
— Сейчас мы опять сгорим, — объявила малышка Мю.
Сотни миллионов миллиардов рыб подплыли к нам с зажжёнными светильниками, карманными и китайскими фонариками, штормовыми фонарями, лампочками накаливания и карбидными лампами. У некоторых рыб за ушами светился маленький огонёк. И все они без исключения были счастливы и бесконечно нам признательны.
Море, только что мрачное, засветилось, словно радуга, синими лужайками водорослей с фиолетовыми, красными и ярко-рыжими анемонами, а морские змеи стояли на головах от радости.
Наш путь домой превратился в триумфальное шествие. Мы ныряли и снова выныривали, виляли вправо и влево, и было не разобрать, что это мелькает у нас за бортом — морское свечение или звёзды.
Только под утро, когда почти все уже порядком устали и хотели спать, мы взяли курс на остров Самодержца.
Малышка Мю при сильном увеличении.
Глава восьмая,в которой я привожу обстоятельства свадьбы Шусселя, лёгким пером описываю полную драматизма встречу с Муми-мамой и наконец подхожу к глубокомысленному завершению моих мемуаров
десяти морских милях от берега мы заметили вёсельную лодку с поднятым флагом бедствия.
— Самодержец! — взволнованно воскликнул я. — Уж не случилась ли у них там спозаранку революция?
(Впрочем, подданные Короля были, пожалуй, не из тех, кто устраивает революции.)
— Революция? — повторил Фредриксон и дал полный ход. — Как бы чего не стряслось с моим племянником.
— Что-то не так? — крикнула Мюмла Самодержцу, когда мы подошли к Королевской вёсельной лодке.
— Всё так! — крикнул в ответ Самодержец. — Тьфу ты, всё не так! Скорее плывём домой!
— Неужели возмездие забытых костей? — с надеждой спросило привидение.
— Да нет, это всё ваш маленький Шуссель, — вздохнул Король и забрался к нам на борт. — Кто-нибудь, позаботьтесь о лодке. Мы собственной персоной вышли на ваши поиски, потому что ни капельки не доверяем нашим подданным.
— Вы сказали — Шуссель?! — воскликнул Юксаре.
— Именно Шуссель, — подтвердил Король. — Мы очень любим свадьбы, но пустить в королевство семь тысяч клипдассов и злобную тётушку мы никак не можем!
— А кто женится? — заинтересовалась Мюмла.
— Да мы же сказали — Шуссель! — ответил Самодержец.
— Не может быть, — сказал Фредриксон.
— Да-да-да! Он женится, причём срочно! — нервно повторил Самодержец. — На зверушке по имени Муссель. Кто-нибудь, прибавьте ходу. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, потом обменивались пуговицами, носились как сумасшедшие и вытворяли всякие глупости, а теперь вот дали телеграмму своей тётушке (хотя её, кажется, съели) и семи тысячам клипдассов и пригласили их всех на свадьбу! И мы готовы сгрызть собственную корону, если они не перероют нам всё королевство! Налейте нам вина, кто-нибудь!
— А не тётку ли Хемулихи они пригласили на свадьбу? — спросил я, потрясённый до глубины души собственным открытием, и протянул Самодержцу его бокал.
— Да-да, что-то в этом роде, — мрачно ответил он. — Тётку с половиной носа и к тому же злобную. Мы обожаем сюрпризы, но мы любим их устраивать сами!
Наш корабль подходил к берегу.
На краю мыса стоял Шуссель, рядом с ним Муссель. «Морзкой оркестор» приготовился к швартовке, и Фредриксон кинул канат каким-то подданным, которые восхищённо глядели на нас.
— Ну? — сказал Фредриксон.
— Простите, — воскликнул Шуссель. — Я женился!
— На мне, — прошептала зверушка Муссель и сделала книксен.
— Но мы же просили подождать до вечера, — огорчился Самодержец. — Теперь мы не сможем как следует повеселиться на свадьбе!
— Простите, но мы никак не могли так долго ждать, — объяснил Шуссель. — Мы слишком влюблены!
— Миленькие вы мои! — воскликнула Мюмла и, всхлипывая, сбежала по трапу. — Поздравляю! Какая же она симпатичная, эта Муссель! Поздравьте их, дети, они вступили в брак!
— Они вступили в мрак, — сказала малышка Мю.
Но тут чтение вслух было прервано: Снифф вдруг сел в кровати и сказал:
— Стой!
— Папа же читает о своей молодости, — с укором заметил Муми-тролль.
— Он читает о молодости моего папы, — с неожиданным достоинством уточнил Снифф. — Я уже столько всего слышал о Шусселе, а о Муссели — ни слова!
— Я про неё забыл, — пробормотал Муми-папа. — Она только сейчас появилась…
— Ты забыл про мою маму?! — закричал Снифф.
Дверь открылась, и в спальню заглянула Муми-мама.
— Вы ещё не спите? Мне послышалось, кто-то звал маму.
— Я! — крикнул Снифф и спрыгнул с постели. — Подумать только! Ты всё рассказываешь про пап да про пап, и вдруг, без всякого предупреждения, я узнаю, что, оказывается, была и мама тоже!
— Но это же естественно, — удивилась Муми-мама. — Насколько мне известно, у тебя была замечательная мама, с большой коллекцией пуговиц.
Снифф строго посмотрел на Муми-папу:
— Вот как?
— У неё было полно́ разных коллекций! — заверил его папа. — Камни, ракушки, стеклянные бусины — что хочешь! И вообще, твоя мама — это сюрприз!
Снифф задумался.
— К слову, о мамах… — начал Снусмумрик. — А как там обстояло дело с этой Мюмлой? У меня тоже была мама?
— Само собой! — сказал Муми-папа. — И очень милая.
— Тогда выходит, что малышка Мю моя родственница! — удивился Снусмумрик.
— Ну конечно, конечно! — подтвердил Муми-папа. — Только хватит меня перебивать. Это вообще-то мемуары, а не генеалогическое древо!
— Можно, папа будет читать дальше? — спросил Муми-тролль.
— Ну ладно, — согласились Снифф и Снусмумрик.
— Спасибо! — облегчённо вздохнул Муми-папа и продолжил читать.
Шуссель и Муссель принимали свадебные подарки до самого вечера. Под конец в банке не осталось места, и тогда друзья стали складывать в кучу на берегу пуговицы, камни, ракушки, ручки от шкафов и всё остальное, что у меня просто нет сил перечислять.
Шуссель восседал верхом на этих сокровищах, держал зверушку Муссель за лапку и был на седьмом небе от счастья.
— Как же здорово быть женатым! — сказал он.
— Возможно, — ответил Фредриксон. — Но послушай. Неужели обязательно было звать сюда тётку Хемулихи? И клипдассов?
— Простите, — начал оправдываться Шуссель. — Они бы расстроились, что их не позвали.
— Да, но тётку, тётку! — возопил я.
— Знаешь что, на самом деле я не очень-то по ней скучаю, — признался Шуссель. — Но простите! Меня так мучает совесть! Ведь это я пожелал, чтобы кто-нибудь сжалился над нами и её съел!
— Хм, — промолвил Фредриксон. — Ну-ну. В этом что-то есть.
В ожидании пакетбота подданные Самодержца заполонили весь мыс, горы и берега острова. Его величество сидел на самой высокой горе под балдахином, готовый дать знак духовому оркестру хемулей.
Шуссель и Муссель сели в свадебную лодку в форме лебедя.
Все были крайне возбуждены и взволнованы, ибо слухи о Хемулихиной тётке и её характере расползлись по всей стране. Кроме того, подданные не без оснований опасались, что клипдассы перероют королевство и сожрут все деревья в Парке Сюрпризов. Однако молодожёнам об этом никто и словом не обмолвился, и они безмятежно обменивались пуговицами.
— Как думаешь, эту тётку можно отпугнуть фосфором или наканифоленной нитью? — спросило моё привидение, вышивая череп с костями на грелке на чайник. (Это был подарок для зверушки Муссель.)
— Эту — нет, — угрюмо сказал я.
— Она опять всех заставит играть в воспитательные игры, — предрёк Юксаре. — А может быть, даже не разрешит никому залечь зимой в спячку, а велит кататься на лыжах.
— А что это? — спросила дочь Мюмлы.
— Когда съезжают вниз по атмосферным осадкам, — объяснил Фредриксон.
— Свят-свят! — в ужасе воскликнула Мюмла. — Какой кошмар!
— Мы все помрём, — сказала малышка Мю.
И тут толпа взволнованно зашумела: к острову приближался пакетбот.
Духовой оркестр заиграл гимн «Храни наш чокнутый народ», свадебный лебедь отплыл от берега, несколько Мюмлиных детей от возбуждения попа́дали в воду, взревели туманные сирены, а Юксаре разнервничался и сбежал куда подальше.