Глава восьмая, в которой я сообщаю об обстоятельствах свадьбы Зверка-Шнырка, бегло касаюсь моей исполненной драматизма встречи с мамой Муми-тролля и, наконец, заношу на бумагу заключительные слова моих мемуаров
В десяти морских милях от берега мы заметили гребную шлюпку, выставившую флаг «Терплю бедствие».
— Это Самодержец! — взволнованно воскликнул я. — Как, по-вашему, может у них быть революция в такой ранний час? — (Пожалуй, это-таки было непохоже на верноподданных Короля.)
— Революция? — переспросил Фредриксон и дал полный вперёд. — Как бы не случилось чего с моим племянником.
— Как живёте, как делишки? — крикнула Мимла, когда мы пристопорили и стали борт о борт с Королевской шлюпкой.
— На нас валятся все шишки! — крикнул в ответ Самодержец. — То бишь всё пошло наперекосяк! Вы должны немедленно вернуться домой!
— Может, это забытые кости наконец-то отомстили за себя? — с надеждой спросило привидение.
— Ваш маленький Зверок-Шнырок наделал делов, — пропыхтел Король и вскарабкался на борт нашей лодки. — Эй, кто-нибудь, позаботьтесь о шлюпке… Мы отправились за вами своей собственной монархической персоной, ибо нисколько не полагаемся на своих верноподданных.
— Зверок-Шнырок?! — воскликнул Супротивка.
— Да, именно Зверок-Шнырок, — сказал Король. — Мы очень любим свадьбы, но Мы просто не можем впустить в пределы королевства семь тысяч скалотяпов и злую тётку!
— Кто же это женится? — заинтересованная, спросила Мимла.
— Мы же сказали! Зверок-Шнырок! — ответил Самодержец.
— Это немыслимо, — сказал Фредриксон.
— Да, да, да, он намерен жениться, и немедленно, — нервозно ответил Самодержец. — На некой Зверке-Соуске… Эй там, кто-нибудь, поддайте ходу… Они, видите ли, моментально пришли в восторг друг от друга, обменялись кольцами, то бишь пуговицами, стали бегать повсюду, словом, потеряли голову, а потом отправили телеграмму своей тётке (хотя, говорят, её съели) и семи тысячам скалотяпов и пригласили их всех на свадьбу! И Мы проглотим Нашу собственную корону, если они не разроют в пух и прах всё королевство! Эй, кто-нибудь, дайте стакан вина!
— Возможно ли, чтобы они пригласили на свадьбу тётку той Хемульши? — спросил я, потрясённый, протягивая Самодержцу стакан с вином.
— Да, да, что-то вроде этого, — мрачно ответил он. — Тётку без пол носа и злую к тому же. Мы любим сюрпризы, но только такие, которые преподносим Мы сами!
Мы приблизились к берегу.
На далеко выдававшемся в море мысу стояли Зверок-Шнырок и Зверок-Соусок и ждали. «Марской аркестр» подошёл к суше, и Фредриксон бросил конец нескольким верноподданным, которые стояли и любовались нами.
— Н-ну!
— Прошу прощения! — воскликнул Зверок-Шнырок. — Я женился.
— На мне, — прошептала Зверок-Соусок и сделала книксен.
— Но Мы же просили вас подождать до после обеда, — взмолился Самодержец. — А теперь прости-прощай, праздник, весёлая свадьба!
— Извините, нам было невмоготу ждать так долго! — возразил Зверок-Шнырок. — Мы в восторге друг от друга!
— О мои дорогие! — воскликнула Мимла, всхлипывая, и ринулась по сходням на берег. — Поздравляю! Она просто прелесть, эта Зверок-Соусок! Поздравьте их, ребяточки, теперь они муж и жена!
— Одна сатана, — сказала крошка Ми.
Тут Снифф прервал Муми-папу. Он вскочил в кровати и сказал:
— Стоп!
— Папа читает о своей юности, — укоризненно сказал Муми-тролль.
— Но также и о юности моего папы, — сказал Снифф с неожиданным достоинством. — Я много слышал о Зверке-Шнырке, но ни слова о некой Зверке-Соуске!
— Я как-то позабыл про неё, — пробормотал Муми-папа. — Она появляется лишь теперь…
— Ты забыл мою маму!!! — крикнул Снифф.
Дверь в спальню открылась, и в неё заглянула Муми-мама.
— Вы ещё не спите? — спросила она. — Мне послышалось, кто-то зовёт маму.
— Это я! — воскликнул Снифф и выскочил из кровати. — Подумать только! Мне все уши прожужжали эти папы, папы, папы, и вдруг я безо всякой подготовки узнаю, должна быть ещё и мама!
— Но ведь это так естественно, — с удивлением сказала Муми-мама. — Насколько я понимаю, у тебя была очень счастливая мама с большой коллекцией пуговиц.
Снифф сурово поглядел на Муми-папу и сказал:
— Вот оно что?!
— С массой коллекций пуговиц! — заверил его Муми-папа. — Камни, раковины, бусы, словом, всё что твоей душеньке угодно! К тому же она была чудо как хороша!
Снифф призадумался.
— О мамах так о мамах, — сказал Снусмумрик. — Как, собственно, обстояло с этой Мимлой? И что, у меня тоже была мама?
— Ну разумеется! — сказал Муми-папа. — И очень симпатичная к тому же.
— Тогда крошка Ми мне родня! — удивлённо воскликнул Снусмумрик.
— Да-да, конечно, конечно, — сказал Муми-папа. — Только не прерывайте меня. Ведь в конце-то концов, это мои мемуары, а не чья-то родословная!
— Можно ему читать дальше? — спросил Муми-тролль.
— Можно, — сказали Снифф и Снусмумрик.
— Спасибо! — с облегчением сказал Муми-папа и продолжил чтение.
Весь день Зверок-Шнырок и Зверок-Соусок принимали свадебные подарки. Наконец банка из-под кофе наполнилась, и пуговицы, камни, ракушки, ручки-шары от шкафов и ещё всякая всячина (чего я просто не в силах перечислить) сложились кучей на вершине горы.
Зверок-Шнырок сидел на всём этом в обнимку со Зверком-Соуском и был на верху блаженства.
— Ужас как хорошо быть женатым, — сказал он.
— Возможно, — сказал Фредриксон. — Но послушай. Обязательно ли приглашать на свадьбу тётку той Хемульши? И скалотяпов?
— Прошу прощения, но скалотяпы очень бы опечалились, если бы не смогли последовать за ней, — сказал Зверок-Шнырок.
— Ох уж эти тётки! — воскликнул я.
— Положа руку на сердце, — откровенно признался Зверок-Шнырок, — я, собственно, не сгораю от жажды свидеться с ней. Но прошу прощения! Меня мучают угрызения совести. Ведь это я высказал пожелание: пусть кто-нибудь будет столь любезен и съест её!
— Гм… — хмыкнул Фредриксон. — А впрочем, в этом что-то есть.
К часу прибытия пакетбота мыс, все пригорки и пляжи были сплошь заполнены верноподданными Самодержца. Его Величество сидел под балдахином на самом высоком холме, готовый дать знак добровольному духовому оркестру хемулей.
Зверка-Шнырка и Зверка-Соуска посадили в свадебную лодку в виде лебедя.
Все были очень возбуждены и обеспокоены, ибо молва о тётке той Хемульши и о том, какой ужасный у неё характер, уже облетела всю страну. К тому же все с полным основанием опасались, что скалотяпы подорвут мощь королевства и съедят весь лес в Парке Сюрпризов.
Однако никто ни словом не обмолвился об этом молодожёнам, и они с чистой совестью продолжали обмениваться пуговицами.
— Как, по-твоему, можно её отпугнуть — фосфором или наканифоленной ниткой? — спросило моё привидение, сидевшее рядом и расшивавшее черепами чайную покрывашку для Зверка-Соуска.
— Её — нет, — мрачно ответил я.
— Она опять заведётся со своими воспитательными играми, — высказал предположение Супротивка. — А то и не позволит нам улечься в спячку, когда придёт зима, и заставит нас ходить на лыжах.
— А что это такое? — спросила дочка Мимлы.
— Волочить ноги по атмосферным осадкам, — объяснил Фредриксон.
— О господи! — испуганно воскликнула Мимла. — Какой ужас!
— Тут уж мы скорёхонько отдадим концы, — сказала крошка Ми.
В эту минуту по толпе верноподданных прошёл боязливый шелест — приближался пакетбот.
Добровольный духовой оркестр хемулей грянул гимн «Спаси наш придурковатый народ», и свадебный лебедь отплыл от берега. Пара детишек Мимлы свалилась в воду от возбуждения, ревун взревел, а Супротивка потерял самообладание и удрал.
Только когда мы разглядели, что пакетбот пуст, до нас дошло, что семь тысяч скалотяпов попросту не могли бы уместиться в нём. Возгласы смешанного чувства облегчения и разочарования разнеслись по всем берегам. Один-единственный маленький Скалотяп спрыгнул с пакетбота в свадебного лебедя, и тот поспешно направился к суше.
— Что такое?! — сказал Самодержец и, больше не в силах сдерживать себя, покинул трон и сошёл к берегу. — Один-единственный скалотяп?!
— Да это же наш старый знакомый! — воскликнул я. — И в охапке у него какой-то огромный пакет!
— Так или иначе, его съедят, — сказал Фредриксон.
— Тихо! Тихо! Тихо! — крикнул Король и реванул ревуном. — Дайте пройти скалотяпу. Это Посол.
Толпа расступилась, освободив место новобрачным и Скалотяпу, и тот с застенчивым видом пробежал к нам трусцой и положил пакет на землю. Пакет был слегка обглодан по краям, но в остальном цел и невредим.
— Н-ну? — сказал Самодержец.
— Тётя той Хемульши кланяется вам… — сказал Скалотяп и принялся лихорадочно рыться в карманах своего выходного костюма.
Все так и запрыгали от нетерпения.
— Живее, живее! — вскричал Король. Наконец Скалотяп достал скомканное письмо и с достоинством произнёс:
— Писать меня учила тётя той Хемульши. Я знаю почти весь алфавит. Весь, кроме букв «й», «ь» и «я». Она читала вслух, а я писал. Вот что она говорит.
Скалотяп перевёл дух и с трудом стал читать:
«Милые дети!
С горким сожалением, нечисто совестю и чувством неисполненного долга пишу эти строки. Не могу прибыт на вашу свадбу, но, надеюс, вы простите мен за мою неучтивост. Поверте, была так полщена и рада, что вы тоскуете по мне, что разливалас в три руч от умилени, а также от того, что маленки Зверок-Шнырок женится. Не знаю, как уж и благодарит вас, милые дети, во-первых, за то, что вы спасли мен от морры, а во-вторых, за то, что познакомили мен с восхитителными скалотпами. Мо нехемулски долг признат ужасную правду: скалотпам, а также и мне так хорошо друг с другом, что даже свадебны праздник не может выманит нас из дому. В воспитателных играх провожу вес ден, а также тоскую по здоровенкому подкидышу с его проворными прыжками. Чтобы хот сколко-нибуд утешит вас, посылаю вам драгоценны подарок, которы, надеюс, украсит банку Зверка-Шнырка! Сто девносто девт поклонов от скалотпов. Благодарна и преданна вам