И правда, у супругов в скором времени умерла только что родившаяся дочь. Брак был обречен, и спустя шесть лет Верико и Шалва расстались. Амирэджиби уехал в Париж, а Верико… связала жизнь с тем самым скульптором, которому было суждено войти в историю мирового кино.
Анджапаридзе не была единственной дочерью в семье. Кроме нее, подрастала еще младшая, Мери. Сестра жила в Москве и тоже имела отношение к искусству — работала на киностудии.
Но самым великим вкладом Мери Анджапаридзе в кино стало рождение сына Георгия. Легендарного кинорежиссера Георгия Данелия.
Несколько лет назад он написал мемуары, в которых, конечно же, не мог обойти вниманием свою тбилисскую родню.
«Верико, по существу, моя вторая мать.
В семнадцать лет, окончив гимназию Святой Нины в Кутаиси, Верико, не спросив ни у кого разрешения, уехала в Москву, прошла актерский конкурс, и ее взяли в Театр Революции к Охлопкову. Через два года вернулась в Тбилиси и стала ведущей актрисой в театре знаменитого грузинского режиссера Константина Марджанишвили.
Из рассказов Михаила Чиаурели. Верико не была красавицей, но в ней было столько шарма, что мужчины сходили с ума. Поклонников у нее было очень много, но полюбила она молодого скульптора, обаятельного красавца Михаила Чиаурели. И он в нее влюбился и оставил ради нее жену и ребенка. Отец Михаила, Эдишер, тбилисский зеленщик, долго не мог простить за это сына. А о Верико он даже слышать не хотел: «Чтобы я никогда в глаза не видел эту шлюху!»
Чиаурели послали на стажировку в Германию. Верико поехала с ним. Из Германии Верико вернулась раньше мужа. Чиаурели купил в Германии подарки родителям и попросил Верико отнести эти подарки его отцу: «Когда он тебя увидит, он меня простит. Вкус у него есть».
Верико надела самое скромное платье, туфли без каблуков, гладко причесалась, на голову накинула платок и пошла к свекру.
Старый Эдишер — в шлепанцах, в сатиновых брюках, заправленных в шерстяные носки и в рубашке навыпуск — сидел в тбилисском дворике на ступеньках веранды первого этажа и перебирал четки. Верико подошла и поставила перед ним кожаный саквояж с подарками.
— Здравствуйте, батоно Эдишер. Это вам ваш сын Миша прислал из Германии.
— Спасибо. А ты кто?
— Я та самая Верико, батоно Эдишер.
Эдишер внимательно оглядел Верико.
— Да… — Он тяжело вздохнул. — Теперь я понимаю Мишу. Ты такая красивая, такая хорошая… Разве можно в тебя не влюбиться?
Верико засмущалась и, чтобы поменять тему, сказала:
— Батоно Эдишер, здесь вот Миша вам кое-что купил и для мамы — очень красивую шаль.
— Да? Спасибо, милая. Сейчас мы ее позовем… Соня! Соня!
— Что хочешь? — с веранды третьего этажа выглянула мать Чиаурели.
— Иди сюда! Мишина блядь приехала!»
Она была непревзойденной театральной актрисой. Но — таковы законы времени — спектакли, даже самые выдающиеся, остаются в памяти лишь тех, то имел счастье их видеть. Последующим поколениям актеры запоминаются благодаря кино. А вот с этим «важнейшим из искусств» у Анджапаридзе отношения складывались не особо.
Мало того, она прямо признавалась, что не пребывает в большом восторге от кинематографа.
«Я должна признаться, что не люблю кино, — говорила она. — Конечно, не кино как искусство — его я очень люблю, а вот сниматься в кино не люблю. Истинно театральной актрисе, мне кажется, очень трудно сделать в кино что-нибудь настоящее, как говорится, выложиться в полную силу».
Широкому, как принято говорить, зрителю Верико Анджапаридзе известна благодаря фильму Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Именно героиня Верико в финале картины произносит вошедшую в историю фразу о том, «зачем нужна дорога, если она не ведет к храму».
Роль у актрисы совсем небольшая, эпизод. Неудивительно, что Абуладзе робел предложить прославленной на весь мир актрисе появиться в кадре всего на несколько минут.
О том, как же все-таки удалось «заполучить» на эпизод саму Верико, мне рассказал актер Кахи Кавсадзе, хорошо знавший семью Анджапаридзе и Чиаурели:
— Верико была очень интересной женщиной. По соседству с нами жила семья ее родного брата, и Верико вместе с Софико часто приходила к ним в гости. Мы вместе играли с Кэти Анджапаридзе, сестрой Софико, и с ней. Потому я всегда относился к Чиаурели, как к двоюродной сестре.
Потом я бывал у них дома. У Михаила Чиаурели была большая коллекция пластинок с операми, которые я слушал. Рубинни, Руффо, Карузо. Все это я впервые услышал у них. Оперу «Паяцы» и вовсе выучил наизусть — от начала и до конца.
Но, конечно, с Верико мы не часто разговаривали. Все-таки она всегда была Верико Анджапаридзе!
Но вот когда я учился на втором курсе театрального института, то со сцены поздравлял ее с 60-летием. Я должен был вскрыть запечатанный свиток, прочитать приветственный текст, который был написан на нем, и потом снова его запечатать. От волнения у меня никак не выходило это сделать — прочесть прочел, а запечатать — не могу.
В конце концов, мне уже из зала стали кричать: «Уходи! За кулисами запечатаешь!»
А я так растерялся, что не знал, что делать. Тогда со своего места поднялась юбилярша и обняла меня.
Нам не довелось, к сожалению, вместе сниматься. Правда, в одном фильме мы, пусть и в разное время, но снялись — в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе.
Анджапаридзе появляется там в самом последнем эпизоде и задает знаменитый вопрос о том, ведет ли дорога к храму?
Тенгиз очень хотел снять в этой роли именно Верико. Но стеснялся предложить ей, так как роль была совсем малюсенькая. А когда предложил, она отказалась:
— Мало ли старых актрис в Тбилиси? Почему именно я?
Тогда Абуладзе собрался с духом и сказал, что заплатит ей за эти съемки, как за несколько съемочных дней.
— Вот с этого и надо было начинать, — ответила Верико и согласилась…
Она вообще была не только великой актрисой, но и очень мудрым человеком.
Сама Верико больше всего дорожила фильмом «Отарова вдова». Говорила, что очень похожа на свою героиню.
«Я тоже очень неласковый, даже суровый человек. У меня есть внук, с которым я стараюсь быть как можно более нежной, потому что он очень раним, а вообще-то я даже со своими детьми не бываю ласковой. Актерская профессия — страшная профессия, она сжирает в тебе все человеческое, все, что есть у тебя дорогого внутри, всю любовь, ласку, материнский талант. Без этой утраты нельзя, видимо, быть хорошим актером. Домой я приносила всегда только какие-то остатки чувств».
Режиссером картины был Михаил Чиаурели. Казалось бы, фильм снимает супруг, с мужем-постановщиком должно быть проще. Конечно, уже стало штампом говорить о том, что все совсем наоборот, и с близкими работать сложнее, потому что они спрашивают вдвойне и так далее.
Но здесь был другой случай: с Верико как раз никто не спрашивал. Кроме нее самой.
Одной из самых ярких сцен фильма стал эпизод, в котором вдова идет за гробом своего сына. Была задействована многочисленная массовка, оркестр играл похоронный марш. Актриса настроилась, вошла в кадр и тут… объявили перерыв: ушло солнце, снимать нельзя. Массовка и оркестранты тут же разошлись по своим делам, начался перекур, плавно переходящий в обед.
И только один человек не вышел из кадра: Верико стояла возле дерева и не хотела потерять найденное для работы настроение. Через пять часов съемки возобновились. И Верико сыграла так, что за роль Отаровой вдовы англичане ее включили в десятку самых великих актрис ХХ века.
Софико Чиаурели, пожалуй, такая же. Она снялась более чем в ста фильмах. И у каждого есть свой, любимый, в котором блистает именно «его» Софико. Для меня, как уже говорил, таким фильмом стала картина «Ищите женщину». Вроде детектив, но на самом деле — рассказ о любви.
— Как понять, что человек тебя любит? Для этого специально ничего не надо делать. Три заветных слова «я тебя люблю» совсем не надо говорить. Они не нужны, если любишь. Я не произносила их давно, но делаю все, чтобы было понятно.
Когда мы познакомились с Котэ, то были не свободны — я замужем, он — женат. Но это была судьба!
Мне вообще, получается, судьбой были предназначены два брака. Первый — с режиссером Георгием Шенгелая. С его матерью, актрисой Нато Вачнадзе, дружила моя мать. И когда Нато погибла в авиакатастрофе, мама стала заботиться о 14-летнем Георгии. А потом мы повзрослели, влюбились и стали мужем и женой.
Первым спектаклем выпускницы ВГИКа Софико Чиаурели в Тбилиси стала постановка театра имени Марджанишвили «Девочка с ленточкой». На премьеру собрался весь Тбилиси. Среди гостей был и одноклассник ее брата Рамаза Котэ Махарадзе. Котэ был старше: ему — 34, Софико — 23. К тому же она счастливо замужем.
Шло время. Одаренность Софико признала не только Грузия, но и весь Советский Союз. На сцене все того же театра имени Марджанишвили Верико собралась восстановить спектакль, в котором некогда блистала сама — «Уриэль Акоста». Главные роли должны были играть Котэ Махарадзе и Софико.
Как потом говорила Чиаурели, этот спектакль их и «погубил». Кстати, сама Верико считала себя виновной в разрушении брака Софико и Георгия.
Чиаурели не сразу ушла от мужа. Тайная любовь, как говорила она сама, продолжалась 11 лет. Ради любимого Софико выделила всего несколько недель на съемки своего самого знаменитого фильма. «Ищите женщину» сняли за рекордные сроки.
Кстати, только собираясь приступить к съемкам этой картины, режиссер Алла Сурикова полетела в Тбилиси, намереваясь сделать кинопробы Софико. Стоит ли говорить, что все три дня ее пребывания в столице Грузии были заняты более увлекательным делом — одно застолье сменяло другое. Только вернувшись в Москву, Сурикова поняла, что даже не сфотографировала Чиаурели. В результате она взяла фото актрисы из календаря и представила художественному совету. Пробы были утверждены.