– Сейчас мы погибнем, – сказала малышка Мю.
Я прижал нос к стеклу и глядел в море. «Морской оркестр» зажег гирлянду лампочек в средней части судна. Они испускали в темноте морской пучины слабый дрожащий свет.
Я вздрогнул. Вокруг ничего, кроме зеленого мрака, мы плыли в вечной ночи и полной пустоте. Фредриксон выключил мотор, и мы бесшумно заскользили вниз, опускаясь все ниже и ниже. Все молчали. Откровенно говоря, мы немного испугались.
У Фредриксона уши от радости стояли торчком. На нем была новенькая капитанская фуражка, украшенная двумя маленькими серебряными плавниками.
В этой невыносимой тишине я постепенно стал различать странный шепот, который становился все отчетливее и громче. Казалось, тысячи испуганных голосов шептали снова и снова одни и те же слова: «Морская Собака, Морская Собака, Морская Собака…»
Дорогие читатели, попробуйте произнести много раз: «Морская Собака» – предостерегающе и очень медленно, – вам станет страшно!
Теперь мы могли различить множество маленьких теней, выплывших из темноты. Это были рыбы и морские змеи, и у каждой из них на голове был прикреплен фонарик.
– Почему они не зажигают свои фонарики? – удивилась Мюмла.
– Может, батарейки кончились, – сказала ее дочь. – Мама, а кто такая Морская Собака?
Рыбы подплывали вплотную к «Морскому оркестру» и с большим любопытством осматривали его и непрерывно повторяли два страшных слова.
– Плохо дело, – сказал Юксаре. – У меня скверное предчувствие! Я нюхом чую, что они не осмеливаются зажечь лампочки. Подумать только, запретить им зажигать лампочки, которые они несут на голове!
– Может, это Морская Собака запретила им, – прошептала Дочь Мюмлы, сама не своя от любопытства. – У меня была тетка по материнской линии, которая никак не осмеливалась зажечь примус, а когда она все же решилась, все взлетело на воздух вместе с ней!
– Сейчас мы сгорим, – сказала малышка Мю.
Рыбы подплывали все ближе. Они плотной стеной обступили «Морской оркестр» и таращили глаза на наши лампочки.
– Может быть, они что-то хотят нам сказать? – спросил я.
Тогда Фредриксон включил свой беспроволочный слуховой аппарат. Сначала послышалось шипение, потом раздался тысячеголосый жалобный вой:
– Морская Собака! Она приближается, вот она все ближе и ближе… Погаси свет! Погаси свет! Тебя съедят… Сколько ватт у тебя, бедняга кит?
– Да будет мрак, да будет мрак, – сказало одобрительно мое привидение. – Роковая ночь окутывает кладбище своим покрывалом, черные пустынные гавани ропщут.
– Тише… – шикнул на него Фредриксон. – Я что-то слышу…
Мы замерли. Откуда-то издалека доносилось слабое постукивание, словно пульс, нет, скорее, это были шаги, как будто кто-то приближался к нам большими пружинистыми прыжками. В один миг все рыбы исчезли.
– Сейчас нас съедят, – пропищала малышка Мю.
– Я, пожалуй, уложу малышей, – решила Мюмла. – Ну-ка быстро в постель!
Дети послушно встали в круг и стали помогать друг другу расстегивать пуговицы на спине.
– Посчитайте друг друга сами, – сказала мама. – Я сегодня что-то немного не в себе.
– А ты нам почитаешь вслух? – закричали малыши.
– Ну ладно, – согласилась Мюмла. – На чем мы в прошлый раз остановились?
Дети затрубили в один голос:
– …это… кровавое… дело… одноглазого… Боба… промолвил… полицейский инспектор… Твигс… и… вытащил… трехдюймовый… гвоздь… из… уха… убитого… это… должно быть… случилось.
– Хорошо-хорошо, – сказала Мюмла. – Только давайте побыстрее…
Странные звуки все нарастали. «Морской оркестр» беспокойно качался, а слуховой аппарат шипел, как кошка. Я почувствовал, как шерсть у меня на затылке встала дыбом, и закричал:
– Фредриксон! Погаси лампочки!
Но прежде чем погас свет, мы успели мельком увидеть чудовище. Морская Собака была отвратительна – может быть, это нам показалось именно потому, что мы лишь мельком увидели ее. Но мое воображение нарисовало потом в темноте поистине что-то ужасное.
Фредриксон включил мотор, но, очевидно, он был сильно взволнован и не мог управлять судном. Вместо того чтобы подниматься, «Морской оркестр» стремительно пошел вниз.
На дне он пустил в ход свои гусеничные ноги и пополз по песку. По нашим окнам скользили водоросли, будто что-то нащупывающие руки. Во мраке и тишине слышалось тяжелое дыхание Собаки. Вот среди морской травы показалась серая тень. Ее желтые глаза испускали два луча, которые обшаривали, словно прожекторы, борт нашего судна.
– Все под одеяло! – скомандовала Мюмла своим детям. – И не высовывайтесь до тех пор, пока я не разрешу!
В то же мгновение на корме послышался страшный хруст – Морская Собака принялась грызть руль.
В ту же минуту огромная волна подняла и опрокинула «Морской оркестр» вверх тормашками. Водоросли стлались по дну, словно разлетающиеся волосы, а вода бурлила, как в котле. Нас швыряло из стороны в сторону. Дверцы шкафов распахнулись, оттуда вылетела посуда и все остальное: крупа, башмаки мюмлиных малышей, вязальные спицы привидения и, что самое неприятное, опрокинулась банка с табаком Юксаре.
И все вещи в туче табака исполняли жуткий танец. И тут из морского мрака послышался вой, от которого встали дыбом шерстинки на хвосте у каждого из нас.
Потом наступила тишина, леденящая кровь тишина.
– Мне больше нравится летать, – откровенно заявила Мюмла, – а не нырять. Интересно, сколько малышей у меня осталось? Посчитай их, милая доченька!
Но едва Дочь Мюмлы начала считать, как громовой голос проревел:
– Так вот вы где, морровы дети! Семьсот пещер в моей маленькой пещере! Никак, вы думали, что сумеете скрыться от меня на дне морском? От меня не спрячетесь! Не спрячетесь от того, кому вы всегда забываете сказать «до свидания»!
– Кто это? – воскликнула Мюмла.
– Отгадай до трех раз, – засмеялся Юксаре.
Фредриксон включил свет, и тут дронт Эдвард сунул голову в воду и поглядел в иллюминатор на всю нашу компанию. Мы старались держаться как ни в чем не бывало и вдруг увидели, что в воде плавают клочья шерсти, обрывки хвоста и усов, какое-то месиво. Это было все, что осталось от Морской Собаки. Дронт Эдвард раздавил ее всмятку.
– Эвард! Дружище! – радостно закричал Фредриксон.
– Этого мы никогда не забудем, – заявил я. – Ты спас нас в последнюю минуту!
– Малыши, поцелуйте дядю! – воскликнула Мюмла, растроганная до слез.
– О чем вы говорите? – удивился дронт Эдвард. – Держите своих детей. Они еще вздумают залезть мне в уши. Вы становитесь все хуже и хуже! Скоро даже и съесть-то вас не захочется. Я чуть вконец не искалечил себе пальцы на ногах, пока разыскивал вас, а теперь вы пытаетесь улизнуть от ответственности и подхалимничаете!
– Ты растоптал Морскую Собаку! – крикнул Юксаре.
– Что ты говоришь?! – воскликнул дронт Эдвард, подпрыгивая. – Опять я кого-то растоптал! Как раз сейчас, когда мне не на что устраивать похороны… Я тут ни при чем, поверьте мне! – И, вдруг разозлившись, закричал: – Между прочим, что это вы позволяете своим старым псам путаться у меня под ногами? Сами виноваты!
И глубоко оскорбленный, побрел от нас по воде. Сделав несколько шагов, он оглянулся и сказал:
– Завтра утром я приду к вам выпить кофейку.
И чтоб он был крепкий!
И вдруг – еще один сюрприз – все морское дно осветилось.
– Мы опять горим, – сказала малышка Мю.
Но это огромные стаи рыб плыли к нам, сверкая множеством огней: зажженными карманными фонариками, судовыми и штормовыми фонарями, обычными лампочками накаливания и карбидными лампами, а у некоторых рыб возле каждого уха висели даже крошечные настенные лампы. И вся рыбья компания была вне себя от радости и благодарности.
Море, недавно такое мрачное, теперь светилось всеми цветами радуги, ковры из морской травы стали голубыми, и на них ярко выделялись фиолетовые, красные и ярко-желтые анемоны, и морские змеи стояли от радости на голове.
Наше возвращение было триумфальным. Мы бороздили море вдоль и поперек – и мимо наших иллюминаторов проплывали мириады морских звезд.
Лишь с наступлением утра мы, вялые и сонные, подошли к острову Самодержца.
Восьмая глава,в которой я сообщаю обстоятельства свадьбы Шнырька, легкой лапой касаюсь своей драматической встречи с мамой Муми-тролля и под конец глубокомысленно завершаю свои мемуары
В десяти милях от берега мы заметили лодку, которая подавала флагом сигнал бедствия.
– Это, наверное, Самодержец! – воскликнул я. – Неужто там произошла революция в такую рань? (Это не похоже на его подданных.)
– Революция? – спросил Фредриксон и прибавил скорость. – Как бы чего не случилось с моим племянником!
– Как дела? – крикнула Мюмла, когда мы притормозили у королевской лодки.
– Дела? – крикнул в ответ Самодержец. – Я хочу сказать, дела идут совсем не так, как надо. Вы немедленно должны вернуться домой.
– Наконец-то забытые кости воззвали к отмщению, – угрожающе пробурчало привидение.
– Это все ваш маленький Шнырёк натворил, – сказал, отдуваясь, король и вскарабкался на борт. – Кто-нибудь, позаботьтесь о лодке. Мы собственной персоной изволили отправиться за вами, потому что вовсе не надеемся на Наших подданных.
– А при чем здесь Шнырёк? – воскликнул Юксаре.
– Да при том, – сказал король, – что Мы очень любим свадьбы, но пустить семь тысяч клипдассов и злую тетку Хемулихи на королевский праздник Мы не можем!
– А кто собирается жениться? – заинтересовалась Мюмла.
– Мы ведь уже изволили сказать! Шнырёк! – ответил Самодержец.
– Невероятно, – не поверил Фредриксон.
– Да, да, да, женится прямо сейчас! – нервно утверждал Самодержец. – На зверюшке Сос (да прибавьте же вы скорости!). Они влюбились друг в друга с первого взгляда, обменялись пуговицами, носились вдвоем как угорелые, дурачились, а потом послали телеграмму своей тетке (хотя я слышал, что ее съели) и семи тысячам клипдассов и пригласили их на свадьбу. И Мы готовы съесть Нашу собственную корону, если эти клипдассы не изгрызут и не перероют все королевство!