ми. Сам забор опоясывал площадь земли примерно чуть больше величины трети футбольного поля. Некогда он был в высоту чуть больше человеческого роста, но после случая, когда вместо того, чтобы пытаться убить людей внутри Колизея, пять снорков выпрыгнули за ограждение и начали рвать на куски зрителей, поставивших на тотализаторе деньги, и вместо зрелища получивших в лучшем случае укусы и царапины, а в худшем билет на тот свет, Лысый отдал указание, человеку отвечавшему за Колизей, его звали просто Счётчик за постоянную работу со ставками и деньгами, чтобы либо уровень безопасности был повышен, либо закрыть к чёртовой матери эту мясорубку. Торговец не желал портить репутацию территории, на которой он вёл бизнес, и охранял, всячески повышая, безопасность своих клиентов, тем самым увеличивая количество этих самых клиентов. Клетку пересобрали и теперь Колизей был огорожен сооружением высотой в метров пять, а вокруг постоянно дежурили наёмники, вооружённые дробовиками. У решёток по всему периметру были прикреплены блоки бронестекла, защищавшего от стрелкового оружия сравнимого по пробивной способности с автоматами Калашникова или ниже. Чтобы хоть как-то сэкономить Лысый ставил стёкла только метр в высоту, поэтому чтобы защитить сталкеров от попадания пуль, в двух метрах от Колизея землю прорыли ещё где-то на метр, создав таким образом огромный широкий окоп, откуда теперь и велось наблюдение за так называемыми матчами.
Искать Левшу и Любу не пришлось, они сами окликнули нас с Кулинаром. Видимо уже сделав свои ставки, они шли к нам от палатки Счётчика.
— Тоже глянуть захотели?
— Вроде того. Что вам перед выходом не сидится? Может я вам каких вестей принёс? — начал я заунывно, как будто бы каждое сказанное мной слово имело глубочайший смысл.
— Харе заливать, тоже мне вестник. Кто знает, когда я сюда в следующий раз загляну, — Люба перевёл на меня неоднозначный взгляд. В нём читались лишь глубокая тоска по местам, в которые, как он думал, ему было не суждено вернуться. С ним такое иногда бывало перед дальними вылазками. Что поделать преждевременная ностальгия она такая. Он отвернулся и уставился куда-то вдаль. — Мы с вами друзья мои, далеко пойдём.
— Ты про что?
— Как про что? До Припяти не два шага поди.
— А, ты вот про что…
В рупорах, развешанных по базе, как у Долга в Баре, раздался голос Счётчика:
— Ставки сделаны, ставки больше не принимаются, господа. Всех, не насмотревшихся в Зоне на смерть и ужас, прошу пройти к Колизею. Повторяю, моральные уроды, маньяки и прочие психически неуравновешенные личности, — оратор как всегда не мог удержаться от своих «чёрных» подколок. — Ждём вас в окопах вашего любимого Колизея. Подходите, только сегодня и только у нас: боец Долга будет сражаться со стаей слепых псов, под предводительством матёрого чернобыльца, не раз уходившего от смертоносных сталкерских пуль, — Счётчик говорил всё это свойственным только ему голосом, подсознательно вынуждающим заинтересоваться происходящим в Колизее. От этого возникало чувство, что ты находишься не в Зоне, а на какой-нибудь ярмарке, где торгаши заманивают к своим прилавкам, и одновременно с этим смотришь боксёрский поединок.
Мы присели на землю свесив ноги в окоп и стали ждать начала наметившегося шоу. Вокруг стремительно увеличивалось количество людей, сделавших ставки, и простых зевак, которые привыкли в Зоне к постоянному адреналину в крови и теперь пришли сюда получать его новую дозу на отдыхе за Периметром, бывали здесь и те, кто ни разу в Зоне не бывал, но знал он ней чуть не больше некоторых сталкеров, в теории — жители близлежащих поселений частенько отдыхали или просто проводили своё время в «Клондайке». Несмотря на то, что сами сталкеры часто жалуются на плохую жизнь в Зоне, они и дня не смогут просидеть вне её границ, без её драйва, без тех приключений, что она исправно обеспечивает их задницам. Человек, если даже и скрыто, под социальными адаптациями, по натуре — зверь. А Зона, усиливающая проявление различных качеств человека, просто-таки силится выкрутить на максимум всю животную сущность человека. Любого человека, желающего стать сталкером можно поставить перед фактом, что его ждут лишь два исхода: Зона с лёгкостью переломит тебя и заставит грызть своих напарников, товарищей и любого на своём пути, либо с такой же лёгкостью она раздавит тебя. Эти пути давно известны. Те, кто выбрал первый, стали бандитами, ренегатами, изгоями общества даже здесь, в Зоне. Выбравшие второй путь уже давно мертвы. И только настоящий сталкер в обход всей правил и законов идёт своей, никем неизведанной тропой…
Люба, вывел меня из раздумий лёгким хлопком по плечу:
— Смотри, кто, ну, идёт. Не думал, не думал…
К Колизею в сопровождении трёх вооружённых до зубов наёмников на инвалидном кресле подкатывал Лысый. Обычно если торговца и видели, то сидящим за столом, который скрывает его нижнюю часть тела, в частности то, на чём он сидит, и лицезреть его в инвалидном кресле для как минимум половины собравшихся было как минимум необычно. Человек, который держит в кулаке наёмников, тот кого боятся и уважают, сейчас выглядел бы весьма жалко и плачевно, но авторитет штука сильная. Глазами обычного сталкера, даже не был заметен тот контраст, что создавали здоровенные наёмники, идущие рядом с ним.
— Что, так готовишься к предстоящим делам? — спросил у меня подъехавший торгаш.
— Ты мне лекцию собрался прочитать?
— Нет, конечно. Мы же здесь ради одного, пытаемся утолить жажду любопытства. Да и давно я на улицу не выходил. — Лысый поднял голову и стал смотреть на тучи, сковавшие небо над Зоной железным занавесом.
— Воздухом подышать, от работы отдохнуть. Я же без выходных, а на пенсию рановато ещё, — торговец улыбнулся своей собственной шутке. — Ну что там за задержки? — немного подождав, он послал одного из наёмников, поторопить Счётчика начать бой, иначе, пригрозил Лысый, он его самого на разогрев пустит, перед долговцем.
Наёмник отправился к небольшой палатке откуда Счётчик говорил в рупор, привлекая сталкеров делать ставки на бой. С моего места услышать слов наёмника не удалось бы и при всём желании: расстояние великовато, да и собирающиеся вокруг Колизея сталкеры своими разговорами создавали много шума. В тоже время зачем слушать разговор, содержание которого я отлично знал. Голос в рупорах оборвался на полуслове, когда подошёл наёмник и несколько секунд спустя он снова заглушил шум толпы, призывая всех, кто хочет взглянуть на шоу, отправляться к Колизею как можно скорее, потому что всё должно было вот-вот начаться.
— И ты здесь не для того чтобы весь этот балаган прекратить? — с непониманием спросил Кулинар.
— Долгу здесь не место, а раз этот балбес здесь для того чтобы исчадий Зоны убивать — вот пусть делает что должен, а не орёт во всё горло, пьяным в баре. Так что прекращать проведённое с моего позволения не собираюсь.
— Вон даже как? Что за исключительные правила?
— Можешь называть это политикой. Судьба «должников» меня мало заботит, так что пускай все посмотрят, чего стоит их хвалёная пропаганда и как же дело обстоит на практике.
— Ясно в общем, — сухо закончил Кулинар.
Когда наёмник вернулся, слева от нас сталкеры расступились, пропуская вперёд человека. Достаточно было один раз на него взглянуть и становилось ясно, что именно он будет звездой сегодняшнего представления.
Это был совсем молодой парень, лет двадцати пяти, наверное, плюс- минус два года, на нём был одет комбинезон «Долга». Я когда-то видел несколько таких, их конструкция была основана на защитном комбинезоне «Сева», который появился в Зоне благодаря учёным. Насколько я знал, такие костюмчики кому попало не раздавали. Обычно старшим офицерам или же личной охране высших чинов «Долга». Я не мог себе и представить за какие заслуги такой молодой парень получил дорогой комбез, но ещё труднее было понять за что его после этого из «Долга» выперли, да и комбез этот самый не конфисковали. Ещё немного присмотревшись я понял, сталкеры не врали, сказав, что долговец напился. Напился громко сказано, но когда он шёл, походка его была немного скованная, будто он следит за каждым шагом, а по немного расфокусированному взгляду было видно, что в крови у этого парня содержание алкоголя превышало норму. Хотя какая норма для сталкера, оказавшегося в такой близости с любым баром? В здешних местах для половины только что пришедших из Зоны именно такое состояние норма, а для особо удачливых в рейдах, вообще всё это цветочки.
Долговец тем временем уже зашёл внутрь клетки и, забросив на плечо дробовик, осматривал своим мутным взглядом сталкеров, находящихся по другую сторону решётки. С противоположной стороны вкатывали на больших тележках клетки, в которых держали собак, в сделанный для мутантов предбанник, где их должны были освободить. В самой последней из клеток был большой с чёрной жёсткой шерстью псевдопёс. За два месяца привыкнув к заточению, он даже не завыл на людей. Он копил свою ненависть и злость, не растрачивая её попусту.
Когда все мутанты поочерёдно были выпущены в предбанник. Сталкеры потянули проволоку примотанную к шпингалету, закрывавшему дверь в основную часть Колизея. Теперь, когда дверь ни что не удерживало, она медленно со скрипом отворилась. Но ни одна собака не поторопилась выскочить и напасть на сталкера.
С этой скрипучей дверью, а точнее с державшим её закрытой шпингалетом была связана отдельная история. Именно она всплыла у меня в голове. Авось, голову сейчас можно забить чем угодно. Собаки никак не решались проявлять агрессивности. Это не похоже на обычных собак, по крайней мере без вожака. А вот вожак здесь был матёрый, никуда видимо не торопился, поэтому в их поведении не было ничего не обычного. А пока обещанный зрелищный бой не начинался, в мысли снова проникла история с дверью. И почему в последний день перед ходкой творятся вещи, которых я никак не ожидал. Я представлял себе, что когда-нибудь отправлюсь с группой на сверхзадание, мы будем тщательно планировать свой выход, подготовимся к этому событию как к важнейшему в нашей жизни, и весь день будем напряжённо всё прокручивать в голове стараясь не упустить ни одной детали. А что на деле? С утра сходил к Лысому и там как из ведра на меня выплеснули планы, задачи, в составлении которых я даже не принимал участия, после проводил взглядом наёмников, уехавших на Военные Склады, затем решил собрать мужиков и хотя бы остаток дня обсуждать с ними сложившуюся ситуацию, а вместо этого сижу и собираюсь смотреть сражение долговца с мутантами, а друзья ко всему прочему уже обо всём знают и при этом с такой лёгкостью относятся ко всему, что уму не постижимо. Так ещё, к довершению теперь в башке засела глупая история про дверь. Венец абсурда. Что за бардак? Это просто какой-то бред. Может так оно и должно быть, от внутреннего волнения?