Я смотрел на руку и только убедившись, что перелома нет, а просто небольшой ушиб, который я ещё и отлежал, поднял взгляд и кажется начал понимать, что имеет в ввиду Кулинар.
Я, Кулинар и Хирург сидели в маленькой камере с проржавевшей решёткой, за которой ходили и сторожили нас члены ненавистной группировки.
— Вы давно проснулись? — спросил я у сокамерников.
— Давно, — ответил Хирург.
— И как мы сюда попали знаете?
— Считай, как негры в Америку, — неутешительно и непонятно ответил Хирург.
— А поточнее?
— Да продали нас с потрохами, — пояснил Кулинар. — Свободовцы нас на Барьере подобрали, на базе поняли кто такие и стали думать: одни говорят, что найти нас на Барьере настоящий символ — подарок Зоны, хотели поставить к стенке и рассчитаться за все наши прегрешения, ну ты знаешь про что я. Однако, как ты знаешь, здесь всё за деньги не сложно купить. Руководству ихнему не только к нам должок есть, им надо с поставщиками рассчитаться, вот и решили: за вознаграждение отдали нас долговцам. Теперь мы сидим и ждём военного трибунала. Небось решают кому в какую аномалию промаршировать придётся. Хотя, насчёт тебя… Это нам в аномалии, а для тебя, Хакер, точно местечко на висельнице при въезде забронировано. Сталкерам это может и не понравится, аппетит попортит, но всё же все смирятся и перед тем как идти в Бар бухать, будут на тебя смотреть.
— Замечательно, всегда мечтал у долговцев на базе болтаться на верёвке за шею. А где остальные?
— Там дальше помещеньице у них с камерами, там и сидят. Танцора к доктору местному хоть отвели. Даже и не знаю какой им прок ему ногу зашивать, всё равно дорога нам всем одна.
В помещении ярко горели лампочки. Деревянный пол, бетонные стены, много лет назад выкрашенные в синюю краску, которая уже порядком выцвела и обтёрлась, просевшая софа со скрипучими пружинами и порванной обшивкой, того же цвета что и стены. Всё это одно из помещений здания некогда исполнявшего административные функции завода «Росток», ныне уже довольно давно это и ещё несколько зданий служат крышей для обосновавшейся здесь группировки «Долг». Вся территория больше известна как локация Бар, а западные земли, которые оказались более враждебными носили название Дикой Территории. Радар и Армейские Склады с алчными свободовцами, которые сегодня выбрали материальное благо вместо морального удовольствия от казни моей группы, всё это осталось позади. И подумав об этом, я даже и не понял: готов ли я, проделав огромный и смертельно опасный путь, просто сидеть и ждать своей казни.
Мы тихо и мирно сидели в нашей маленькой камере, когда в помещение зашёл долговец с «Абаканом», висящем спереди на ремне, и со звенящей связкой ключей в болтающейся левой руке. Он медленно и вальяжно подошёл к решётке, вставил один из ключей в замочную скважину висячего замка и открыл его. Открывал решётку он с ехидной усмешкой на лице, стянувшей правую щёку, и полусощуреными глазами, в которых открыто пылало чувство собственного достоинства и надуманного им самим им всевластия.
Всё — поза, в которой он стоял, выражение лица, его движения так и хотели сказать: «Решётка открыта! Ну давай, сделай что-нибудь. Ты ни черта не можешь, кусок радиоактивного мяса!»
Долговцу действительно нечего было боятся, но он всем своим видом хотел открыть для меня эту очевидную вещь. Что может сделать пленённый, безоружный, обессилевший сталкер, сидя за решёткой на базе Долга? Наверное, ничего. Всё, что меня утешало и радовало, так это тот факт, что встреться мы с этим «крутышом» в баре «Клондайк» или любом другом месте, не находящимся под юрисдикцией Долга, и будь у него в руках хоть РПГ, я бы посмотрел на чьём лице была бы победная ухмылка. Эти мысли подтолкнули меня к «гениальному» действию. Я так же улыбнулся долговцу в ответ. А что ещё я делать-то?
Поняв, что впечатления на меня он не произвёл, долговец поддался слабине и, не выдержав, пнул меня по ногам. Я, как и следовало ожидать, никак не отреагировал.
— Подвинься! К вам ещё одно отродье Зоны поселят, — он развернулся и пошёл прочь, продолжая говорить. — Скоро вашей ненаглядной Зоне крышка и вам всем тоже.
Он дошёл до выхода из комнаты и остановился, пропуская вперёд двух бойцов, которые, схватив за руки, тащили волоком по полу Танцора, который хрипел от боли. Его закинули к нам и пинками затолкав внутрь его ноги, мешающие решётке закрыться, захлопнули её и повесили обратно большой висячий замок.
— Ты как? — спросил я.
— Да живой пока.
— Как и все, — заключил Хирург. — Зашили тебя?
— Зашили, лучше бы с твоими жгутами ходил. Нога просто разрывается. Как будто не зашивали, а кромсали дальше ко всем чертям.
— С моими жгутами, тебе бы уже на ампутацию пора было, так что сейчас им можно и спасибо сказать. Я бы там в поле может и не поймал бы сосуда.
— Ты же говорил, что сделаешь как новенького, — возмутился Танцор.
— А что мне ещё говорить? Я свою работу знаю, а от лишней паники пользы ещё никогда не было. Лучше задумайся: зачем они всё это для нас делают?
Вдруг двое долговцев притащивших Танцора, подхватили стоящий у противоположной стены стол и поставили в паре метров от нашей каталажки, потом поставили рядом стул и притащили мощную радиостанцию. Для кого именно было устроено это представление стало понятно, когда в этот зал вошёл человек лет пятидесяти пяти с военной выправкой, аккуратной прической, оценивающим, нахмуренным взглядом и двумя телохранителями за спиной. Это был никто иной как руководитель и главнокомандующий Долга — генерал Воронин. Один из облачённых в экзоскелет долговцев, вооружённый такой же как у меня «Грозой», прошёл впереди остановившегося Воронина и подвинул для него стул. «Хорошая собачка», — представил я себе как подумал генерал, глядя на своего подчинённого всё тем хмурым взглядом. Воронин сел за стол и положил на него руки, скрестив вместе пальцы. Я уже решил для себя, что от последних минут своей жизни нужно взять всё и поэтому приготовился вести себя как можно наглее, а быть податливым и дипломатичным всё равно не было смысла, как показала практика «Долг» не те люди, с которыми можно вести дела. И уж тем более не в этом случае, когда в списке возможных обвинений кроме моей работы на Лысого, с недавних пор обозначилась ещё кровь не менее двух десятков долговцев, которую простым «извините, я больше не буду» не смоешь. Я дождался пока Воронин решит начать разговор и перебил его, вставив свою реплику раньше.
— Генерал Воронин собственной персоной? Какая честь. Вот мы и встретились. Чем обязан такому визиту?
— Твои глупые и неуместные остроты, Хакер, ни к чему хорошему не приведут. Поэтому, рекомендую тебе выслушать те несколько слов, что я скажу, и молиться своей поганой Зоне, в которую ты столько лет лазаешь как тупой фанатик, — генерал сделал небольшую паузу и отошёл от темы. — Хотя знаешь я до конца не пойму: алчность или глупость? Что вас всех так тянет в Зону?
— Затрудняюсь дать ответ, ваше долговское сиятельство. Но смею встречно любопытствовать. Вы так явно выказываете свою неприязнь ко мне, пару дней назад целую свору солдат натравили, пытаясь убить. Отчего же раньше за деньги Лысого глаза закрывали на мои многократные транзиты через Бар? Алчность или глупость?
— Я больше не собираюсь выслушивать твои бредни. Ещё одно слово, и ты поймёшь насколько ты мне надоел.
— Товарищ генерал.
— Чего ещё? — один разговор со мной и генерал уже вспылил на своего подчинённого. Что дальше будет?
— Мы установили связь, вы готовы разговаривать?
— Соединяй.
Долговец щёлкнул переключателями на радиостанции, динамик стал передавать речь другого человека, который видимо ещё не знал, что его слышат. Кого-кого, а его я не ожидал услышать на связи с генералом Долга.
— …ну и чё? Я с этим дегроидом разговаривать буду? Слушай, давай ты садись раз такой умный, у тебя точно мозгов как у этого фанатика. Вы с ним сойдётесь. Как он сюда вообще дозвонился, а? Чё ты мне рот пытаешься заткнуть? — дальше пошли помехи и речь была немного неразборчивой. — Ты чё му… вый… Нет ну… Жёваный рот… этого казино… Всё, Счётчик, иди разводи людей на деньги. Кулибина мне позови и вали отсюда. Ни с кем больше говорить не бу-ду.
— Микрофон включён, — всё же смог кто-то перебить разъярённого «оратора». Последовала непродолжительная пауза.
— А, Воронин. Привет, чего хотел, — Лысый был как всегда в своём невозмутимом репертуаре. Он «шёпотом» обматерил и выгнал из своего кабинета Счётчика и велел вызвать к нему Кулибина.
— Лысый, я по поводу твоих людей, которые обвиняются в убийстве моих людей… — Лысый не дал шанса генералу договорить.
— Слушай, твоих, моих. По делу давай, в роуминге сидим. Придумал мне звонить из самой жопы.
— Твои люди, Лысый, сидят у меня за решёткой и в страхе, — после этих слов мы с Кулинаром не сдержались и засмеялись, но генерал не отреагировал. Видимо в микрофон нас всё равно не было слышно. — Ждут показательной казни или того, что мы с тобой сможем договориться.
— У тебя? Нет, свои все свои дома сидят, телевизор смотрят, а ты себе каких-то ссыкунов поймал, вот себе и оставь, они в твою шайку как раз вольются, а мне какой с них прок? — Лысый своей оскорбительной, непринуждённой и неустрашимой манерой вести переговоры, явно застал Воронина врасплох. Торгаш не мог не знать, что за люди сидят в камерах у долговцев, но при этом делал вид, что никакой важности группа Хакера не представляет и вообще Лысому не знакома. Другого я собственно от него и не ожидал.
— Лысый, у меня в плену сидит Хакер и группа таких же идиотов как он. Мне они нахрен не сдались, — Воронин уже не мог сдерживаться и перешёл на жаргон и оскорбления, того гляди и кричать начнёт. Да уж Лысый кого хочешь выведет из себя. Ворочает думами людей как хочет. — Однако, тебя с ними связывает не одно дело и не один год совместной работы в Зоне, поэтому предлагаю тебе сделку. Я тебе отдаю всех пленных…
— Согласен. Как благородно с твоей стороны. Ладно удачи, аривидерчи. Жду своих пленных, — быстро выпалил Лысый. Хирург уже просто бился об стену от того как торгаш высмеивает генерала перед всеми при этом зная, что останется абсолютно безнаказанным.