Токсичные отношения, жизнь эмигрантки, работа стриптизершей и, наконец, реальная тюрьма служили декорацией, условиями или движущей силой для моего внутреннего роста и осознания своей значимости, чтобы стать целостной личностью. На примере своего пути я надеюсь донести:
– как пережить горе, трагедию;
– как преодолеть чувство стыда и говорить о вещах, спрятанных глубоко в истерзанной душе;
– как отпустить ограничивающие убеждения и обрести внутреннюю силу продолжать свой путь к освобождению – даже тогда, когда теряешь надежду.
Тюрьма спасла меня от тирана и психопата, оторвав от него физически. Однако физический разрыв не означал, что я освободилась от него. Оказалось, что ментальные и эмоциональные цепи держали в плену куда крепче этого изверга и ограничивали мою свободу гораздо сильнее… Но даже в распятом состоянии, в состоянии физической беспомощности выбор есть: оставаться в адской тюрьме навязанных убеждений и быть жертвой или начать по кусочкам собирать себя. Этот путь – не путь исправления ошибок, а новый путь перерождения.
Часть первая
Глава 1Когда утренний рассвет превратился в багровую тьму
Я всегда любила ранее утро в Эль-Пасо и всегда старалась не пропустить рассвет. Что-то магическое и волшебное есть в эти минуты утра. Покрывало темного неба постепенно отступает за горизонт, ночные тучи растворяются в нем – и открывается голубое небо. Утренний туман, нависший над землей, медленно рассеивается в воздухе и превращается в капельки росы. В воздухе господствует тишина, лишь щебетание проснувшихся птиц нарушает невысказанное безмолвие рассвета. Легкая свежесть утреннего воздуха и запах сосен, растущих за окном, робко проскальзывают через открытое окно, вызывая приятные ощущения радости и счастья. Затишье перед рассветом, как будто Вселенная на миг остановилась, раздумывая, какой ей день сотворить сегодня.
Вот и я лежала в мягкой чистой постели, окутанная свежестью утра. Я думала о предстоящем дне, слушая тишину еще не проснувшегося дома и волшебную мелодию, которую пели птицы. В такое утро всегда чувствуешь, что случится что-то радостное или необыкновенное. Я замерла от умиротворенности и счастья, думая о детях, улыбаясь новому дню и приветствуя жизнь! Конец десятилетних страданий! Конец никогда не проходящей тоски по детям! Ну вот, они со мной, наконец-то!
Дом мы купили примерно за год до приезда детей. Зарина, моя дочка, стала уже девушкой! Ее комната располагалась напротив нашей, и утреннее солнышко в первую очередь заглядывало к ней, поэтому я и выбрала эту комнату для нее. Сама комната была небольшая, но лучи солнца, проникающие в большое окно, создавали иллюзию простора. Вся мебель была белая. Возле стены справа стоял комод, верх которого был обставлен разными сувенирами, привезенными из Пущино. У противоположной стены расположилась большая кровать, застеленная белой постелью, и лилии на покрывале оттеняли нежный тон комнаты девочки и романтический характер Зарины.
Комната Алика, сына Эльнара от первого брака, наоборот, была в темно-бордовом цвете, подчеркивая комнату мальчика 14 лет. Потолок с подсветкой создавал необычный эффект. Мебель из темного дерева придавала некоторую холодность помещению, а компьютер и большие колонки на массивном письменном столе говорили о любви сына к тяжелому року. Алик был человеком сдержанным и не любил проявлять эмоции, поэтому ему нравилось оставаться подолгу в своей комнате, слушая музыку и играя на компьютере.
Дети все еще тихо и мирно спали в своих комнатах. Рядом, свернувшись, безмятежно похрапывал муж. Я посмотрела на этого человека, который принес мне столько горя и страданий, но вместо гнева и ненависти он почему-то вызвал у меня какую-то мерзкую жалость; сейчас он выглядел таким беспомощным и несчастным. Приглушенно и монотонно шумела вода в бассейне, перегоняемая водоочистителем. Я смотрела в окно, как солнце медленно восходит из-за деревьев. Теплый свет солнечных лучей рассеивался в ветвях и блестел на росистых листочках. Из окна было видно, что старый дуб уже готовился к осени, его одеяние становилось багряным и опадало при каждом дуновении ветра.
Самое главное – в нашем доме больше никто не жил. Женщины, которых Эльнар привез из Узбекистана, после двухнедельных скандалов решили вопрос с жильем и ушли к своим бойфрендам. Все было тихо и спокойно и настраивало на сентиментальность. Я наблюдала, как плавно и грациозно падали листья. Оторвавшись от своего дерева, они знали, что погибают. Это был их последний танец, но листья сохраняли мужество и красоту падения.
«Все когда-то заканчивается, – подумала я. – Совсем недавно эти листочки были молодыми, зелеными, полными сил и надежд. Они прожили красивую жизнь и сейчас умирают красиво. Даже лучше сказать, достойно и гордо». Я улыбнулась сама себе и взявшимся из ниоткуда мыслям. Переключившись на более приятные и земные размышления, я стала перебирать в голове, как мы сегодня проведем с детьми пикник, на который упросили Эльнара нас отпустить. Мне удалось спрятать немного денег на мороженое и колу для детей. Да-а! Вчера мой муженек устроил целый всемирный суд по поводу нашего расточительства. Дети плакали, и я тоже. Бедные мои дети… Его нравоучения сводили их с ума. Я не знала, что мне сделать, чтобы Эльнар не трогал хотя бы детей. Но несмотря ни на что, они в Америке. Они наконец были со мной. Остальное неважно. Вот скоро закончу свой колледж, пойду работать, как нормальная мама, и тогда убегу вместе с детьми. Все здорово! Не о чем волноваться! Я смогла дожить до этого момента. У детей скоро начнется школа, и они не будут так сильно переживать.
Было только пять утра. Смахнув тревогу, я закуталась в теплое одеяло. Оно пахло свежестью и чистотой; я утонула в легком сне. Внезапно громкий стук сотряс пространство и ворвался в спальню.
– ФБР! Открывайте!
Ужасающий рык пронесся по спящему царству. От внезапного вторжения я испугалась, к горлу подкатила тошнота и кровь запульсировала в голове. Не понимая, что происходит, я накинула легкий шелковый халат и бросилась к парадным дверям. Только и смогла, что услышать крик ошеломленного мужа:
– Надира! Подожди! Не открывай!
У него был голос загнанного зверя, но было поздно. Я стояла у входной двери и пыталась дрожащими руками ее открыть. Только повернула замок, как несколько вооруженных агентов ФБР ворвались в дом. Один из них со всей силы толкнул меня к стенке:
– Лицом к стене! Руки за спину!
Другой, очень большой и очень толстый, с животом, как булькающий аквариум, и с широким мясистым лицом, громко прорычал с искаженной физиономией:
– Кто еще здесь, в вашем логове? Не двигаться! Где все остальные ваши?
От шока я бы и не смогла двинуться, просто замерла в ужасе. Через пелену нереальности я смогла распознать в коридоре мужа с серо-зеленым лицом, выпученными глазами и перекошенным ртом. Эльнар, голый, скакал на одной ноге, отчаянно пытаясь натянуть домашнее трико.
Через открытую дверь я увидела, что во дворе стояло несколько фургонов всех телевизионных каналов и газет Эль-Пасо. Огромные прожекторы светили прямо в глаза. Репортеры выстроились около двери, как стая шакалов, боясь упустить свою добычу. Мой страх в момент сменился любопытством, и я хотела посмотреть, что вообще происходит. Но толстый офицер толкнул меня лицом к стене, схватил руки и поднял их над моей головой. Я почувствовала на шее его тяжелое дыхание. Агент прижал меня к стене своим грузным телом и надел наручники.
Пять или шесть церберов ФБР бегали по всей усадьбе с заряженными пистолетами и шумящими рациями в надежде выявить спрятавшихся, по их мнению, людей. Но вместо русской криминальной братвы фэбээровцы нашли только моих детей с вытаращенными испуганными глазами и нежеланием вылезать из своих кроватей. Бедняги-спецы были неподдельно расстроены!
– А ты, сучка русская, совсем ничего! – прохрипело в ухо толстое желе и пригвоздило меня к стене посильнее.
К такому обращению мне не привыкать. Я знала, что я очень даже «ничего». Да и одета была в красивое шелковое белье, которое напоминало костюм для стриптиза. Воспользовавшись тем, что он подвинулся ко мне чуть ближе, я сильно наступила ему пяткой на ногу. Несмотря на то, что я была босая, он все равно взревел от боли. Краем глаза я увидела, как его перекосило. На заплывшем багровом лице проступили капельки пота, и он стал выглядеть еще безобразнее. Я усмехнулась:
– Что? Тебе больше не доставляет удовольствие обтираться об мою попу? Отчего ты такой багровый?
– Заткнись, сучка, – прошипел он и еще больше прилип к моему заду.
– Она оказывает сопротивление при аресте! – разбрызгивая слюну, крикнул он.
Мне было и противно, и смешно одновременно. Они совсем не похожи на благородных копов из кино. И, надо добавить, я не понимала серьезность ситуации. Мне казалось, что все это – дикое недоразумение. Просто я чувствовала, что эта свинья сильнее и сильнее прижимается ко мне, и это вызывало у меня отвращение и смех.
Забежала еще куча людей в черной одежде, на спине у всех большими буквами было написано: «ФБР». Они рассыпались по дому. Рыская повсюду и проверяя каждый угол, они рапортовали по рации:
– Здесь чисто!
– Здесь тоже чисто!
– И здесь тоже.
Кто-то из них орал, не переставая:
– Ищите тщательно! Здесь логово русской мафии! Кто здесь еще есть?
– Я, я здесь! – проскулил мой муж.
Я обернулась посмотреть, что они с ним сделали, что он так завыл. Эльнар сидел в зале, забившись в угол. Такой ничтожный и маленький… От вчерашнего грозного повелителя не осталось и следа. С бледно-белыми губами и трясущимися руками, жестикулируя, он пытался говорить, жалобно поглядывая на людей с автоматами.
– Кто еще здесь? Где все остальные подельники? – в ухо орал студень.
– Больше никого нет. Мои дети спят в своих комнатах. Только мои дети! Больше никого! – уверенно ответила я. Мне дико захотелось показать им язык.