- Понаехали мать их ети. Туристы хреновы. Валите обратно за свою Стену.
Китайцы между собой не плохо говорили по-нашему, что выдавало в них уроженцев Сибири: второе, может быть третье поколение, родившееся уже на просторах моей необъятной родины.
Таксисту я ничего объяснять не стал, просто расплатился и покинул машину, после чего быстро вошел в дурно пахнущий подъезд и приветливо кивнул старой, побитой молью консьержке. Она оторвалась от вязания и взглянула на меня. В ее выцветших глазах мелькнуло узнавание.
Консьержка не стала спрашивать к кому я иду, прекрасно зная конечную квартиру моего пути. Потеряв ко мне интерес, она со вздохом вернулась к вязанию. Я же быстренько заскочил в лифт: из него как раз выходил усатый мужчина представительной внешности. Я нажал кнопку и подъемный механизм, загудев, повез меня на нужный этаж. Пока поднимался, успел рассмотреть себя в зеркале. Дома я старался этого не делать, а тут маленькое замкнутое пространство и большая зеркальная поверхность. Увиденным я остался не доволен. Человек, который сейчас смотрел на меня разительно отличался от того парня, который глядел на свое отражение в стекле салона красоты. Разница была отнюдь не в лучшую сторону.
Двери лифта бесшумно открылись – именно так я бы хотел сказать, но они же отворились с таким грохотом, словно разверзлись врата в Ад. Я выскочил из лифта, словно в одно место ужаленный. Он явно сдал с нашей последней встречи. Обратно по лестнице пойду. Ну его на фиг так рисковать.
Поежившись, я подошел к Вовиной квартире и позвонил в звонок. Тут же, будто парень поджидал меня за дверью, начали раздаваться скрежещущие звуки открывающегося замка.
- Здорова, - сказал я, глядя на его бледную физиономию с густыми синяками под глазами. – Отвратительно выглядишь.
- Ты тоже еще тот красавчик, - невесело произнес он, пожал мою руку и отстранился, пропуская меня внутрь квартиры. – Проходи.
Пока я разувался, Вова направился свои стопы в сторону кухни. Шел парень сутулясь и еле поднимая ноги, словно тапочки весили не один десяток килограммов. Справившись с обувью, я последовал за ним, все больше и больше изумляясь. Квартира Вовы больше не напоминала тот гадюшник, который я привык здесь видеть. Теперь она блестела от чистоты.
Конечно, мебель была старая, ковры тоже еще помнили, как на них блевал Есенин, но все было отдраено, очищено и дышало свежестью. Мне стало как-то неловко за собственный жилой уголок. Надо бы тоже заняться его облагораживанием, либо же наконец-то съехать оттуда в место поприличнее.
Все еще изумленно смотря по сторонам, я зашел в кухню – это была обычная среднестатистическая кухонька, каких полно в многоквартирных домах нашей страны. Три человека для нее - это предел вместимости, так как сюда уже прописались: желтый с белым кухонный гарнитур, стол, холодильник и три стула.
Вова в этот момент деловито открывал литровую бутылку дешевого, но очень крепкого виски. На столе стояли два хрустальных фужера на тонкой ножке – из таких обычно пьют шампанское. Рядом была пластиковая бутылка с газировкой.
- Что отмечаем? – проговорил я, глядя как он неумело разливает по фужерам виски. – Приезд Белоснежки? Она так отдраила твою хату? Или это сделали семь гномов из какой-нибудь братской республики?
- Садись, - почти приказал он мне и указал глазами на стул. – Ты с газировкой или чистый?
- С газировкой, - сказал я и примостился на недовольно скрипнувшем стуле. – Мне еще в игру надо успеть. Я там в шаге от питомца.
- Это хорошо, что ты сам Утопию вспомнил, - с горечью проговорил Вова и залпом выпил чистый виски, даже не поморщившись и не став ничем закусывать.
Изумление мое росло, так как парень не был заядлым выпивохой, а сейчас он именно его и напоминал - но это не помешало мне обратить его внимание на отсутствие закуски. Вова пошарил в шкафу и достал оттуда пачку овсяных печений: своим видом они намекали на то, что лучше не смотреть на их срок годности, но я уже давно не обращаю внимания на подобные мелочи, поэтому закуской остался доволен.
Я залил в рот содержимое фужера, приятно защекотавшее пузырьками глотку, закусил вполне сносной печенькой и подозрительно спросил:
- На что это Вова ты намекаешь, вспомнив Утопию?
Парень тяжело присел на стул, поставил локти на стол и обнял руками голову. Мне показалось, что он не знает с чего начать. Я решил взять инициативу в свои руки: налил еще по одной и пододвинул фужер парню. Мы звонко чокнулись и выпили. Это не развязало его язык. Он продолжал многозначительно молчать. Тогда я приподнял одну бровь и проникновенно начал говорить:
- Эля не разрешает тебе много играть? По ее словам, это вредит вашим отношениям? Дам тебе один совет. Оргазм. Точно тебе говорю, доведи ее до оргазма и она тебе все простит. Оргазм существует - это не миф, как думают некоторые мужики. Я это точно знаю. Могу даже поднатаскать тебя в теории. А мне есть, что сказать. Не хочу хвастаться, но когда моя девушка получает оргазм, то ее «принцессу» можно использовать как водомет, чтобы митинги разгонять.
Вова отреагировал совсем не так, как я рассчитывал. Он скорбно прошептал, глядя в стол:
- В отношении меня ведут служебное расследование. Мне грозит три года тюрьмы за то, что я сливал тебе конфиденциальную информацию.
- Как? – пораженно выдохнул я, почувствовав испуг. – Как они это узнали?
Вова печально улыбнулся и саркастично произнес:
- Потому что мы - два идиота. Пока я был в компании на подхвате, мне ничего не грозило, но когда я стал ее полноценным членом, то вот тут дела и завертелись… Я не знаю с чего все началось – мы совершили много ошибок, но подозреваю, что главный прокол это эксперимент, в котором ты участвовал. Все узнали кто хозяин Грациано. Дальше откуда-то у компании появилась информация о том, что мы знакомы. Я, естественно, скрывал ее, но как-то она к ним просочилась. Ну, а уж заинтересоваться причинами твоего резкого взлета в игре – это их работа. Теперь я отстранен на время расследования. Под подпиской о невыезде сижу. Я доходчиво объяснил?
- Так, главное не паниковать, - быстро сказал я, схватил бутылку виски со стола и сделал несколько долгих глотков, оприходовав минимум треть. – Мне что-нибудь грозит? У Грациано ничего не отберут?
Вова пожал плечами и не очень уверенно проговорил:
- Лично ты – ничего не нарушал. Официально тебя напрягать не будут, а вот исподтишка…
- Сломанные ноги? Выбитые зубы? – ужаснулся я, поставил бутылку обратно и громко захрустел печеньем, словно бобер древесиной.
- Нет, что ты, - отмахнулся Вова, чей язык уже начал заплетаться. – Убьют.
- Убьют? – повторил я, чувствуя, как зашевелились волосы на затылке, а Смерть дружески похлопала меня по плечу.
Парень мелко захихикал, ярко напомнив мне какого-то киношного злодея, и произнес:
- Шучу. В реальном мире тебе ничего не угрожает. Они не станут тебе тут вредить. Только в игре могут напакостить и то вряд ли. Не стоит преувеличивать свое значение – мы всего лишь мелкие зернышки, которые Утопия перемелет и не заметит.
- Повезло им. А то бы они связались совсем не с тем парнем, которого можно запугать, - храбрясь, произнес я, хотя внутри гулял холодок страха.
- Я долго думал и пришел к выводу, что наказания можно избежать, - медленно проговорил парень и, прищурившись, посмотрел на меня. Вокруг его глаз образовался целый хоровод морщин, что крайне редко встречается в его возрасте.
- Как? – поторопил я его и снова набулькал в фужеры.
- Нужны деньги. Солидная сумма, - тяжело сказал он, словно вколачивал гвоздь в крышку гроба и следом за мной хлобыстнул еще чистогана.
Я принялся гадать, для чего ему нужны такие деньги:
- Взятки? Свалить из страны? Адвокат?
- Последнее, - обронил Вова, глядя на меня мутными глазами. – Ты мне поможешь? Я знаю, деньги у тебя есть. Я ведь из-за тебя попал в такую жопу.
- Вот не надо сейчас выяснять, кто виноват, - произнес я, возмущенно повысив голос. – Мне надо подсчитать, какими средствами я обладаю.
В реале деньги у меня были, но после всех трат на больницу и прочие расходы, я останусь без штанов, если отдам их ему. С другой стороны, парень имеет основания, обвинять меня в своем тяжелом положении: пусть и не полностью, но я признаю свою вину.
Мысленно еще помусолив эту тему, я начал склоняться к тому, чтобы вывернуть карманы и все ему отдать, оставив себе только на пропитание, но тут в мою затуманенную алкоголем голову пришла интересная мысль, которую я озвучил вслух:
- Слушай, а ведь у Эли батя в чинах…
Парень даже не дал мне договорить:
- Я не хочу, чтобы она знала!
Он рьяно принялся трясти головой, будто бык, отгоняющей слепней.
- Тебя же посадят! – попытался я образумить друга, но замолчал, почувствовав, как пересохло в горле, смазал его выпивкой и добавил: – А так может он словечко замолвит за будущего зятя!
- Он меня даже не видел! Пусть лучше сажают! Но Эля ничего не узнает!
Я внимательно посмотрел на него. В таком состоянии с ним разговаривать не имело смысла. Только вот он и в трезвом виде не отступится от мысли, что Эля ничего знать не должна.
Немного подумав, я пришел к соломонову решению отдать парню половину денег. Если не хватит отбиться от компании, буду дальше лоббировать вариант с батей Эли. Надо давить на то, что девушка не дождется его из мест заключения, а там знаешь, что с такими как ты делают? Ежели он опять упрется рогами и не попросит у нее помощи – отдам ему все, что у меня есть, до копейки. Была, конечно, мыслишка самому ей все рассказать, но Вова ведь поймет, кто просветил его девушку – тогда дружбе придет конец.
Я, в общем-то, не считал себя жадным человеком, но в данный момент помощь Эли - это предпочтительный вариант. Деньги адвокату мы всегда отдать успеем. Еще не знай, вытащит он его из этого дерьма или нет. А вот если ее батя подсуетится, то это с большой долей вероятности поможет.