Дорожка с огнями убегала вперед. Джинн шел впереди. Я за ним. Из-за отсутствия нормального освещения было весьма неуютно. Инфравидение штука, конечно, полезная, но оно не дает мне возможности прикинуть размеры пещеры, в которую мы попали. Да и что располагалось по бокам от дороги, было бы неплохо узнать. Вдруг придется сражаться или бежать с паническими воплями?
Неожиданно впереди показались очертания красного силуэта, очень похожего на еще одного джинна. Он стоял на какой-то возвышенности. Ровно перед ним огоньки обрывались. Мы подошли ближе, и я увидел широкую реку, плавно несущую спокойные воды. Силуэт, а им, как и предполагал, оказался джинн, стоял на каменном арочном мосту, который вел на другую сторону реки.
Мой джинн – а я так мысленно называл встреченного мною на поверхности чернокожего, подошел к другому джинну. Я весь превратился в слух, ожидая услышать, как они говорят, но был неприятно разочарован. Джинны молча стояли друг напротив друга. Вдруг джинн, поджидавший нас на мосту, резко поднял посох и выпустил вверх что-то из умений стихии огня.
– Ну, вот, – тихо прошептал я. – Как встретятся два чернокожих, так сразу пальба.
Пещера осветилась сгустком пламени, устремившимся вверх. Она была гигантской и какой-то мрачной, что ли. Где-то в самом верху мелькнули силуэты каких-то летающих мобов. Они были настолько далеки, что даже инфравидение не могло их подсветить. А мост, оказывается, упирался в ворота, вырубленные в высокой стене, за которой виднелись какие-то дышащие древностью куполообразные строения с острыми шпилями. Больше я ничего не успел рассмотреть. Сгусток пламени потух.
Если честно, то все происходящее до чертиков меня будоражило. Ощущение таинственности, чего-то сакрального. Ведь я спокойно гуляю по дачной дорожке с джинном, а за рекой какой-то величественный древний город. Предвкушение так и снедает меня. Ух-х-х, приключения. Настоящие, цифровые! А не те, что в реальности, когда я после ночёвки с друзьями в лесу едва-едва потом мог шею повернуть, да и все тело ныло и стонало. С тех пор я понял, что лучшие приключения – это виртуальные или литературные.
Что-то подобное я испытывал, когда Абракадабрусом спускался в Колодец Провидец, который представлял собой систему мрачных катакомб, погруженных в абсолютную тьму, где в кельях заунывно стонут молодые женщины от обрушивающихся на них видений. Они были лишены глаз. Зияющие провалы глазниц скрывала повязка. Все имеет свою плату. Они всю жизнь вынуждены были провести среди тьмы, ради света видений будущего. Игроки, в случае прохождения скрытого квеста, могли получить один ответ в обмен на временное проклятие. Проклятие накладывалось рандомно. Вопрос мог быть связан только с одной из тем. И должен быть задан предельно простым языком.
Пока я был погружен в воспоминания, мой джинн посмотрел на меня и махнул посохом в стиле: я договорился, в клуб пускают. Я ступил на мост и обратил внимание, что вода в реке черная. Не то чтобы без света она кажется черной, а реально – черная, как нефть. Я опустился на одно колено и зачерпнул в ладонь этой воды.
Вы получили урон 100 единиц. Внимание! Вы отравлены! Урон 50 единиц в секунду.
Я тут же тряхнул рукой, избавляясь от воды, но урон от яда продолжал терзать меня. В инфравидение рука с каждой секундой становилась все менее яркой. Я полез в сумку за антидотом. Постоянно держал парочку склянок в неприкосновенном запасе. В пустыне, где каждый куст только и ждет, чтобы вонзить в тебя какую-нибудь отравленную колючку, без антидота нельзя. Я выпил его, и отравление сошло на нет.
Я с примесью гнева в глазах посмотрел на джиннов. Они безмятежно стояли на мосту. Зло произнес:
– Это все, потому что я белый?
Естественно, они не ответили. Двинулись дальше по мосту. Мой джинн пошел вперед. Второй остался на своем посту. В роли стражника он здесь, что ли?
На мосту чаш с синем пламенем не оказалось, и перила тоже отсутствовали, а сам мост был в рытвинах и колдобинах. Темнота стояла первобытная. Насколько успел оценить, мост был достаточно высоко над рекой. Хотя высота здесь не играла роли. Если упасть в такую «чернобыльскую» речушку, то до берега точно не доплывешь.
Джинн шел достаточно быстро и уверенно. Я старался не отставать от него, но все вышеперечисленное доставляло неудобств. Я то и дело оступался, теряя крохи шкалы здоровья. В реальном мире ногу бы точно вывихнул, а тут ничего так, почти без мата дошел.
Чернокожий остановился возле городских ворот. Они, как и сама стена, были из блестящего черного с трещинами камня. Створки ворот с жутким скрипом начали открываться – сами по себе. Посыпалась каменная пыль и паутина. Такое ощущение, что их открывают впервые, минимум, за сотню лет.
Проходя под аркой ворот, я прикоснулся рукой к стене. Гладкая, как стекло. Наверное, это обсидиан – магматическая горная порода, состоящая из вулканического стекла. Не то чтобы в игре это был распространённый материал, нет, им пользовались, но вот не для создания городских стен и ворот. Он же хрупкий. А тут вон чего отгрохали. Только какие у него защитные качества? Такие стены рухнут быстрее, чем иерихонские от трубы.
Ворота с тем же душераздирающим скрежетом закрылись, облегченно выдохнув облако пыли. В городе зажглись те самые синие огни. Чаши с ними были расставлены в кажущемся беспорядке: по краям улиц, возле дверей зданий, около статуй.
Добро пожаловать в город Джиннов! Рекомендованный уровень игрока 300+.
Джинн повел меня вглубь города. Я с восторгом смотрел на куполообразные здания с острыми шпилями на макушках. Как будто скорлупу обычного куриного яйца распилили пополам, превратили в обсидиан и поставили в этом странном городе. Еще у них были обсидиановые двери и окна. В общем, обычные дома, если не считать формы и материала.
Люди, писавшие эту локацию, хорошо передали атмосферу запустения, древности и таинственности. Вековая пыль на улицах. Мохнатая паутина во всех углах и закоулках. В гладкой поверхности обсидиана отражался неровный танец синего пламени. Тени от наших с джинном фигур причудливо изламывались под самыми необычными углами.
В городе, за исключением меня и чернокожего, никого не оказалось. Даже самые завалявшиеся фоновые кошки и птицы здесь отсутствовали. Конечно, увидеть их в этой локации было бы нонсенсом, но тех, кто их заменяет в таких местах, тоже не было: скорпиончиков каких-нибудь или летучих мышей.
Джинн привел меня на площадь, в центре которой стояло самое большое яйцеподобное здание из тех, что я видел в городе. Чернокожий уверенно подошел к нему, толкнул двустворчатые двери и вошел. Я, естественно, проник за ним. Внутри строение было очень похоже на католический неф: ряд причудливо изгибающихся колонн, поддерживающих высокий купол и резные скамьи, стоящие по обеим сторонам, перпендикулярно стенам. На этих скамьях сидели джинны. Много джиннов. Реально много джиннов. Пару тысяч. И все одинаковы с лица. Вот художникам было просто их писать. А само здание оказалось довольно-таки интересно прописано – мрачно и одновременно торжественно. Повсюду были дрожащие языки синего пламени. Чаши с ними оказались подвешены на разных уровнях высоты: около скамеек, на миниатюрных балкончиках, находящихся выше человеческого роста, на колоннах под самым куполом. Это было самое светлое место в городе из тех, что я видел, но такое же запущенное, как и остальной город. Та же паутина по углам и пыль кругом.
Мозаичная дорожка вела между скамьями к большому трону, естественно, из обсидиана. Его громада вырисовывалась на фоне отблесков витражных окон. В тени трона угадывались только очертания силуэта, не более того. Инфравидение подтверждало человекоподобную внешность сидящего.
В движениях моего провожатого появилась какая-то робость: мелкое дрожание рук, неуверенная поступь. Кто же там примостил свой тощий зад, что мой непробиваемый флегматик чернокожий стал так себя вести? Может и мне пора начать беспокоиться, а не восторженно таращить глаза?
Чем ближе мы подходили к трону, тем медленнее шел джинн. В итоге он остановился и бухнулся на колени, склонив голову. Я уже мог рассмотреть, что на троне сидит джинн. В отличие от других джиннов, одетых в лохмотья, этот не стал заморачиваться с прикидом, и был только в набедренной повязке и короне из переплетенных с рубинами черных веток. Я так понимаю, что серый налет на его теле, намекал на то, что он весьма и весьма стар.
Я обошел коленопреклоненного джинна и подошел к трону. Он был громаден. Старый джинн, сидевший на нем, казался крошечным, но только казался. На самом деле он был даже чуть выше, чем остальные чернокожие. Вот над ним художники Утопии потрудились. Его нереально синие глаза источали мудрость и древность. Обнаженное тело джинна было словно свито из жгутов высохших мышц, переплетенных венами и сухожилиями. В реальности тело джинна могло бы принадлежать какому-нибудь престарелому чернокожему бегуну, если бы не серый налет и спускающиеся на лоб жидкие пряди белых волос. Его лицо было испещрено множеством складок. Если бы я был негром и утром увидел себя в зеркале, после того как ночью отважно смешивал алкоголь, то выглядел бы примерно так же, как этот джинн.
Не придумав ничего лучше, я по-рыцарски опустился на одно колено и оперся на посох. «Молчание затягивалось», – хотелось бы сказать мне, но с джиннами такое выражение теряет всякий смысл. Чернокожий на троне поманил меня движением кисти, примерно в тот момент, когда я придумывал пламенную речь о том, как рад оказаться в этом гостеприимном городе.
Я подошел к нему. Вблизи он производил еще более колоритное впечатление. Джинн потер друг об друга раскрытые ладони, будто между ними была зажата палочка, и он добывал огонь. Между его руками сверкнула молния. Боевые рефлексы никто не отменял. Я уже почти портанулся, но он схватил меня за запястье, а второй рукой дотронулся до моего лба. Прикосновение его конечности, мало напоминало человеческое, скорее как если бы мне садовыми граблями дали по голове.