Ынхи обратилась к сопровождавшему нас социальному работнику:
– Разве они понимают друг друга?
Похоже, подобный вопрос задавали не раз и не два, так как работник ответил без промедления:
– Пьяным людям ведь тоже весело от своих собственных слов. Для того, чтобы наслаждаться разговором, интеллект не обязателен.
Обнаружил записку с неожиданными словами: «Память о будущем». Что я пытался этим сказать? Почерк точно мой, но сколько ни думаю, понять не могу. Разве память – это не то, что относится к уже прошедшему? Но тут сказано о будущем!
Раздосадованный, полез смотреть в Интернет. Оказалось, смысл в том, чтобы запоминать те дела, которые только предстоит сделать. Написано, что страдающие болезнью Альцгеймера быстрее всего теряют именно эту способность. «Примите лекарство через полчаса после еды», – помнить подобные указания и означает иметь память о будущем. Если утратить воспоминания о прошлом, не будешь знать, кто ты такой; если лишиться возможности «запоминать будущее», навсегда застрянешь в настоящем. Какой смысл в настоящем, если исчезнут прошлое и будущее? Но что поделаешь: когда заканчиваются рельсы, поезд вынужден остановиться.
Беспокоюсь, так как мне ещё предстоит важное дело.
Я люблю тишину. В городе жить не могу: там со всех сторон атакуют звуки. А ещё уличные указатели, вывески, люди с разнообразными выражениями лиц, которые я не умею правильно интерпретировать. Всё это внушает мне страх.
Впервые за долгое время сходил на собрание местного писательского цеха.
Наши литераторы тоже сильно постарели. Один из них, когда-то увлечённо писавший роман, теперь занялся изучением генеалогий. То есть, встал на путь, который приведёт к полному внутреннему опустошению. Несколько бывших поэтов теперь увлеклись каллиграфией. Типичное занятие для тех, кто уже мёртв внутри.
– Теперь мне нравится читать других, – изрёк один из стариканов.
Другие с энтузиазмом его поддержали.
– Всё восточное искусство основано на подражании.
Постарев, все снова заинтересовались Востоком.
Среди присутствовавших был вышедший на пенсию директор бизнес-школы по фамилии Пак. Раньше к нему относились с особенным уважением.
Он спросил, продолжаю ли я писать стихи.
– Конечно, пишу.
Он попросил дать почитать.
– Да нет ничего такого, что стоило бы выносить на публику.
– Ты всё равно молодец, что продолжаешь писать.
– Как раз сейчас обдумываю новую вещь. Но пока не складывается. Наверное, уже слишком стар.
– А о чём будет стихотворение?
– Да как обычно.
– Опять кровь и трупы? Ну что же ты так, с возрастом надо становиться добрее и мягче.
– Я и стал таким. Просто перед смертью хочется ещё разок поработать, как прежде.
– Если есть замысел, не откладывай, действуй. Кто знает, проснёмся ли мы завтра утром.
– В точности мои мысли.
Мы вместе выпили кофе.
Я сказал:
– Взялся перечитывать классику. Читаю древних греков.
– Что-что?
– Античные трагедии, героические поэмы. Прочёл «Царя Эдипа», «Одиссею»…
– По-прежнему интересно? – Бывший директор школы снял древние очки и повертел их в руках.
– Да, там есть вещи, которые открылись только с возрастом.
Зашёл в туалет и проверил диктофон. Отличная запись.
В книжном шкафу обнаружил неплохие стихи. Прочёл с удивлением несколько раз, попытался выучить наизусть, но в процессе понял, что это я сам написал.
Перечитывая записи, сделал ещё одно открытие. Из памяти начисто стёрся случай с полицейскими курсантами. Теперь такое случается часто, однако я не могу привыкнуть. Это не то же самое, как забыть о чём-то. Это ощущается так, словно ничего подобного вообще не происходило. С таким же чувством я бы прочёл роман, в котором было бы рассказано о моём путешествии на Южный полюс. Только вот почерк определённо мой.
Ничего не помню, но запишу ещё раз. Ко мне приходили пятеро полицейских курсантов и человек, назвавшийся детективом Аном.
Теперь ярко вспоминается лишь далёкое прошлое.
Самое раннее, что я помню, – как сажусь в таз с водой, стоящий посредине двора, и вода начинает выплёскиваться через край. Должно быть, я так купался. Судя по тому, что в воспоминании вода полностью скрывает моё тело, мне года три. Рядом возникает лицо какой-то женщины, так близко, что кажется, сейчас коснётся моего лица. Видимо, это мама. По двору ходят и другие женщины. Мама поворачивает меня то так, то этак и с силой трёт кожу, словно чистит купленного на рынке осьминога. Я отчётливо ощущаю её дыхание, коснувшееся моего затылка, помню также, как щурю глаза от слепящего солнца. Поскольку в моём воспоминании нет сестры, всё это, по-видимому, происходит до её рождения, либо она сейчас где-то в другом месте. Закончив мытьё, мама неожиданно обхватывает рукой мой перчик и что-то говорит, но что происходит потом, я не помню. Кроме непонятного ощущения – у меня почему-то болит задница. А вокруг раздаётся заливистый женский смех.
Все люди являются узниками тюрьмы под названием «время». А в тюрьме, где заключены люди с болезнью Альцгеймера, постепенно сужаются стены. Всё быстрее и быстрее. Мне тяжело дышать.
Мне неспокойно, когда думаю о том визите полицейских курсантов. Не станут ли они препятствием в моей охоте на Пака?
Ынхи не было дома всю ночь. Я представлял самое худшее и готовился. Готовился к тому, чтобы с рассветом отправиться за мерзавцем. Однако внезапно заснул. Когда пришёл в себя, увидел признаки того, что Ынхи на время заходила домой. Солнце было в зените.
Она бросает мне вызов?
Когда листаю блокнот или слушаю записи на диктофоне, то и дело обнаруживаю, что в них зафиксированы события, которых я совершенно не помню. В этом нет ничего странного, поскольку я теряю память. Но странно само ощущение: я узнаю о том, что сам же и говорил, о чём думал, что делал. То же самое чувствую, перечитывая русский роман, который впервые прочёл ещё в юности. Знакомая история, знакомые герои, и всё же звучит по-новому. Всё время удивляюсь: «Здесь была и такая сцена?»
Спросил у Ынхи, почему её не было дома вчера ночью.
Ынхи, не переставая приглаживать волосы, избегала смотреть мне в глаза. Когда ей не нравится слушать о чём-то, она всегда начинает заправлять волосы за уши. Увидев это, я вспомнил Ынхи, какой она была в детстве. Ничего не понимающим, во всём зависящим от меня ребёнком.
– Давай не будем об этом. – Она хотела сменить тему.
– Ты никогда не поступала так раньше, что случилось? Где ты провела ночь?
– Ну, провела где-то. И что теперь?
Ынхи повысила голос, чего обычно не делала. Увидев, как она закипает, я понял, что она была с Паком. Теперь она даже не придумывает оправданий – видимо, рассчитывает на то, что я всё равно всё забуду. Она не знает, как отчаянно я борюсь за воспоминания.
– Твой избранник – Синяя Борода.
– Какая борода? Нет у него никакой бороды.
Ынхи не отличается начитанностью.
Почему Пак оставил её в живых? Может, считает её своего рода заложницей? Держит её под рукой, чтобы я не мог ему навредить? Но если он опасается, ему надо просто избавиться от меня.
Что тебя останавливает, Пак Чутхэ?
Ынхи говорила с подругой по телефону. Я потихоньку подошёл к двери и подслушал. Похоже, она серьёзно влюблена в Пака. Без конца его расхваливала. Рассказывала, какой прекрасный он человек, как хорошо к ней относится. Я впервые слышал, как откровенничает влюблённая женщина.
У Ынхи никогда не было настоящей семьи: она потеряла родителей в раннем детстве, и с тех пор жила со мной. Теперь Ынхи мечтает о семье, действительно достойной так называться.
Но послушай. Почему именно с ним? Почему ты любишь именно того человека, которого мне суждено убить? Мне, уже убившему твоих родителей?
Хочу поскорее избавиться от Пака, но не могу сосредоточиться на этом деле из-за постоянно туманящегося сознания. Мне надо торопиться. Если так продолжится дальше, я превращусь в человека, неспособного сделать хоть что-нибудь. Падаю духом.
Обнаружил у Ынхи в кошельке визитную карточку детектива Ана. Почему он меня преследует? Всё не может избавиться от своих амбиций?
После того как я предупредил Ынхи насчёт Пака, она открыто меня избегает. Но я не хочу её осуждать. Когда однажды мой мозг полностью иссохнет, и я не смогу вообще ничего вспомнить или сделать, или же после того, как я умру и меня похоронят, Ынхи прочтёт мой дневник и прослушает мои записи на диктофоне. И тогда узнает, каким я был на самом деле. Узнает, на что я был готов ради неё.
– Днём в лабораторию заходил детектив из полиции, – сказала Ынхи.
Задав несколько вопросов, я понял, что это был Ан.
– Он спрашивал про маму.
– И что ты ему рассказала?
– Чтобы что-то рассказать, надо хоть что-то знать. Ответила, что мне ничего про неё не известно.
– К чему это он разнюхивает о твоей матери столько времени спустя?
– Откуда мне знать? Я попросила, чтобы он сообщил, если что-нибудь выяснится.
– А он?
– Пообещал, что так и сделает. Но знаешь, кое-что странно.
– Что именно?
– Ты ведь говорил, что мама умерла. Но, по словам детектива, она числится без вести пропавшей. В полиции зафиксировано сообщение о смерти моего настоящего отца, а также имеется выданное в больнице свидетельство, но на маму такие документы не оформлялись. Она долгое время числилась пропавшей, и только теперь наступил срок, когда можно официально признать её смерть. Что всё это значит? Я не понимаю.