Ши-цзы упросил Чэнь-цзы, чтобы тот сообщил об этом Мэн-цзы. Чэнь-цзы передал Мэн-цзы слова Ши-цзы.
Мэн-цзы воскликнул:
– Верно! Но как Ши-цзы узнал, что для меня это невозможно? Впрочем, если допустить, что я хотел бы разбогатеть, то мой отказ от вознаграждения в сотни тысяч чжун и принятие взамен всего лишь сотни сотен ужель был бы выражением такого желания?
Когда-то Цзи-Сунь говорил: «Ну и чудак же Цзы Шу-и! Предлагал себя самого для ведения дел по управлению, – его не использовали. В таком случае следовало бы тоже на этом кончить, и все. А он предложил еще своих учеников в качестве высших сановников. Кому из людей не хочется быть также богатым и знатным? Только среди богатых и знатных порой бывают себялюбивые выскочки».
С древности повелось устраивать базары, на которых обменивали все то, что имели, на то, чего не имели, и были смотрители, которые управляли такими делами.
На этих базарах подвизались презренные мужи, которые стремились занять самые выигрышные места, взбирались на них, чтобы видеть, слева и справа, весь базар и ловить в свои сети все барыши от базарных сделок.
Все считали это подлостью, а потому выпроваживали их и взимали с них пошлину. Вот с этих-то презренных мужей и началось обложение купцов пошлиной.
4.11. Мэн-цзы, покинув владение Ци, остановился переночевать в пограничном городке Чжоу.
Кто-то, желавший ради своего правителя-вана задержать отъезд Мэн-цзы, подсел к нему и заговорил с ним. Мэн-цзы не отвечал ему, отпрянул от столика и улегся.
Гость выразил неудовольствие и сказал:
– Я, ваш ученик, соблюл все правила вежливости, после чего осмелился заговорить с вами, а вы, уважаемый учитель, улеглись и не слушаете меня. Простите! Больше не осмелюсь знаться с вами!
Мэн-цзы сказал ему:
– Садись! Я все объясню тебе.
В старину был такой Му-гун, правитель владения Лу, который не мог успокоить Цзы-Сы, пока у него не было другого преданного человека под боком. А Се Лю и Шэнь Сян не могли оставаться в покое, пока подле правителя Му-гуна не было верного человека.
Если ты также беспокоишься о том, кто старше тебя, то есть обо мне, то в этом ты уступаешь заботливости Цзы-Сы.
Вот и посуди сам, ты ли хочешь порвать отношения со мной или я порываю отношения с тобой?
4.12. Когда Мэн-цзы покидал владение Ци, некий уроженец этого владения Инь Ши говорил о нем людям: «Вот уж этот так непонятлив: он нисколько не разумеет, что наш ван не может быть таким, какими были когда-то Чэн Тан и У-ван. Если же он понимал, что наш ван таким быть не может, и все же прибыл к нему, значит, сделал это, домогаясь каких-то высоких милостей. Хоть он и прибыл за тысячу ли повидать вана, однако не встретился с ним, а потому и покидает наше владение. Отчего только он задержался в пограничном городке Чжоу так долго, что ночевал в нем трое суток и тогда только выехал из него? Что касается меня, Ши, то я всему этому ничуть не радуюсь».
Гао-цзы сообщил об этом Мэн-цзы.
Мэн-цзы сказал:
– Да откуда же этому Инь Ши знать меня? То, что я за тысячу ли прибыл повидать вана, – таково было мое желание, а то, что я не встретился с ним и потому покинул его владение, разве было вызвано моим желанием? Я был вынужден поступить так. В душе мне казалось, что я поспешил с выездом из городка Чжоу, переночевав там всего лишь трое суток. Я считал, что авось ван изменит мое намерение. Если бы ван переменил свое отношение, то он непременно вернул бы меня обратно. Когда же я выехал из Чжоу, а ван не послал гонцов за мной, вот тогда во мне появилось беспредельное желание вернуться обратно. Несмотря на это, я все же не поступил так, но разве я бросил вана? Казалось бы, что ван обладает достаточными качествами, чтобы творить добро. О, если бы ван использовал меня советником! Разве один только народ владения Ци обрел бы тогда спокойствие? Народ всей Поднебесной пребывал бы в нем! Я все дни так надеялся, что ван авось переменит свое отношение ко мне. Неужели же я столь подлый человек? Если бы я был таким, то на моем лице тогда появился бы гнев со всей яростью, когда ван не принял моих увещеваний.
Покидая его, я бы остановился на ночлег лишь тогда, когда истощил бы все силы за весь день езды!
Узнав об этом, Инь Ши воскликнул:
– Это я, Ши, действительно, подлый человек!
4.13. Когда Мэн-цзы покидал владение Ци, его ученик Чун-Юй по дороге спросил его:
– Учитель, вид у вас словно бы недовольный, между тем на днях я, Юй, слышал от вас же, как вы сказали: «Добропорядочный муж на небо никогда не ропщет, да и людей никогда не винит ни в чем».
Мэн-цзы ответил:
– То было одно время, а теперь – другое! Говорят, что за пятьсот лет непременно должен возвыситься настоящий ван-правитель, и в течение такого промежутка времени обязательно должны появляться люди, которые прославятся в своем поколении. Но вот прошло более семисот лет от воцарения династии Чжоу до настоящего времени, и если исходить из этого счета, то срок уже миновал, а если проверять такие же периоды времени в прошлом, то с таким утверждением можно согласиться. Вот только Небо пока что не желает умиротворить Поднебесную. Если бы оно этого желало, то в наш век кто еще, кроме меня, готов пожертвовать собой для этой цели?
Как же мне не быть недовольным?!
4.14. Покидая владение Ци, Мэн-цзы остановился на жительство в Сю.
Обращаясь к нему, Гун-Сунь Чоу спросил:
– Служить, но не принимать жалованья – это путь, идущий с древних времен? Так ли?
Мэн-цзы ответил ему:
– Нет, не так. Дело в том, что мне довелось увидеться с ваном-правителем в городе Чун, и, уходя от него, я возымел намерение покинуть владение. Я не принимаю жалованья от него только потому, что не желаю изменить своему намерению. Мне нельзя было сразу же просить об увольнении, так как вслед за моим посещением последовал бы указ войскам о боевой готовности, но задерживаться надолго во владении Ци не входит в мои намерения!
ГЛАВА ПЯТАЯТэнский Вэнь-гунЧасть первая (5 статей)
5.1. Князь Вэнь-гун во владении Тэн был еще наследником, когда он как-то раз отправился посетить владение Чу и, проезжая через владение Сун, повстречался там с Мэн-цзы.
Мэн-цзы убеждал его, что у людей задатки добрые от природы, а для подтверждения своих слов он непременно прославлял древнейших правителей Яо и Шуня.
Возвращаясь обратно из владения Чу, наследник снова повстречался с Мэн-цзы.
Мэн-цзы спросил его:
– Вы сомневаетесь в моих речах, наследник? Но ведь путь истины всего лишь один, и только!
Помните, еще Чэн Гань когда-то говорил про Цзин-гуна, правителя владения Ци: «Он – мужчина, и я тоже мужчина! Чего же мне страшиться его?»
Янь Юань как-то сказал: «Каков был Шунь, таков и я. Всякий будет таким же, кто будет действовать так же, как он».
Был еще Гун-Мин И, который говорил: «Мой наставник – сам Вэнь-ван! Неужели сын его Чжоу-гун обманет меня?»
Ныне, как ни кроить владение Тэн, отрезая, где длинно, и надставляя, где коротко, – оно будет всего в пятьдесят ли по сторонам. Тем более, вы сможете создать из него царство добрых. Но имейте в виду, в Посланиях записано: «Если от лекарства в глазах не зарябит, значит, оно не исцелит от болезни» (21).
5.2. Дин-гун, правитель владения Тэн, скончался. Наследник, обратившись к советнику Жань Ю, сказал:
– Когда-то Мэн-цзы говорил со мной во владении Сун, и его слова так запали мне в сердце, что я никогда не забуду их.
Теперь меня постигло несчастье. В связи с великой кончиной моего батюшки я бы хотел послать тебя к Мэн-цзы и спросить у него, как провести похороны, а потом уж приступить к делу.
Жань Ю прибыл в город Цзоу и справился у Мэн-цзы.
Мэн-цзы воскликнул:
– Да разве в этом не есть ли тоже проявление доброты?! Оплакивать родителей – это такое дело, которое, безусловно, следует исполнить самому до конца. Называть почтительным сыном можно лишь того, кто при жизни родителей служит им по правилам учтивости, а когда они умрут, хоронит и поминает их жертвоприношениями по тем же правилам.
Правила учтивости для владетельных князей мне еще не приходилось изучать, хотя о них я когда-то и слышал. В течение истекших трех эпох общими правилами для всех, начиная с Сына Неба и кончая простолюдинами, в таких случаях были: трехлетнее оплакивание, ношение простых и грубых одежд, приготовление пищи из жидких отваров.
Жань Ю вернулся и доложил об исполнении приказания. Наследник постановил совершить трехлетнее оплакивание усопшего правителя.
Старшие родственники наследника и все чины не пожелали этого и говорили:
– Никто из прежних государей нашего родового владения Лу не исполнял этого. Покойный государь тоже не исполнил. Нельзя единолично поступать вопреки этому обычаю, когда дело дошло до вас, наследник. К тому же в памятке говорится:
В оплакивании и в принесении поминальных жертв
Следуйте покойным праотцам нашим (22).
Возражая всем, наследник сказал:
– У меня есть от кого получать указания в этом деле. Обратившись к Жань Ю, он сказал:
– В минувшие дни я никогда науками не занимался, любил верховую езду и упражнялся во владении мечом. И теперь я каюсь в этом; мои старшие родственники и все чины мною недовольны. Боюсь, что они не смогут исполнить до конца великое дело оплакивания государя. Спроси у Мэн-цзы ради меня, как поступить.
Жань Ю снова прибыл в город Цзоу и спросил Мэн-цзы.
Мэн-цзы сказал:
– Правда, это такое дело, по которому обращаться с просьбой к другим нельзя. Учитель Кун-цзы говорил: «При кончине государя все внимают распоряжениям главного его советника». Пусть наследник пьет жидкий отвар, лицо его пусть будет очень мрачным, а когда вступит на трон, пусть громко всплакнет. Тогда никто из чинов и управителей не осмелится не выказывать скорби, и все будут стараться опережать его в этом. Когда в верхах есть что-нибудь такое, что они любят, то в низах обязательно будут любить это же в еще большей мере.