После чего произошло нечто, заставившее меня вновь напрячься и вызвавшее тошноту. Указательный палец на её правой руке утончился, вытянулся щупальцем и погрузился глубже в электронное нутро машины. Раздался треск электрического разряда, и запахло палёной обмоткой. Это что ж получается – наша спасительница – киборг? Только этого нам не хватало. Хотя становятся понятными её нечеловеческая мощь и скорость реакции.
– А теперь быстро – выскакиваем, – бросила она мне, подавая пример расторопности.
Я последовал её примеру, опасаясь, что в машине для полной гарантии запущен механизм самоликвидации. Не угадал. Фургон плавно стронулся с места, развернулся и, постепенно наращивая скорость, самостоятельно двинулся в обратном направлении. Проводив его взглядом, террористка пояснила:
– Защитный механизм. Если машина получила повреждения, и нет активных действий со стороны персонала, то она начинает движение на базу, вывозя из опасной зоны возможно раненых пассажиров. Кристалл памяти маршрута восстановится сам, но не раньше, чем через десять минут. Отследить маршрут будет практически невозможно.
Проводив взглядом машину, спасительница достала из здорового нагрудного кармана знакомую уже нам модель ковра-самолёта, и путём несложных манипуляций, превратила его в летающую платформу. Мы без дальнейших понуканий вспрыгнули на неё и стартовали в темноту ночного неба.
Наша похитительница села на край платформы, свесив ноги в чёрную бездну. Интересно – а как управляется это летательное чудо? Или нас ведёт заранее запрограммированный автопилот? Я, напуганный увиденным в машине, не спешил продолжать разговор. Мои спутники, явно возложившие на меня обязанности парламентёра, тоже молчали. На ясном небе мерцали незнакомые созвездия, давая самый минимум освещения – только-только разглядеть контуры. Под нами же царила тьма, изредка прорезываемая освещёнными нитями дорог, в городках и селениях разбегавшихся неправильными многолучевыми звёздочками. Других источников света не наблюдалось. Скорость, судя по всему, была впечатляющая. Как минимум, раза в три быстрее нашего дневного полёта. Хорошо мы удираем. Качественно.
Варька, воспользовавшись передышкой, вскарабкалась мне на плечо.
– Боишься? – тихонько муркнула она мне в ухо.
– Скорее опасаюсь, – мысленно ответил я.
– Не стоит, – если бы не недостаток освещения, я бы поклялся, что кошка улыбается.
– Ты что-то разнюхала, серая, или способности восстанавливаются? – предположил я, но в ответ услышал только тихое "Мр-р-р-р-р-р". Вот ведь – кошка!
Наконец наш ковёр-самолёт замедлил ход и начал снижаться. Мы приземлились на небольшой полянке, посреди девственного леса, монолитной стеной их мрачных колонн выраставшего со всех сторон. Едва платформа коснулась земли, как её верхняя поверхность засияла приглушённым синим светом, позволявшим разглядеть спутников, но сразу отодвинувшим лес, сделав его ещё мрачнее и загадочнее. Мегенка что-то сделала у края платформы и та начала меняться. Нет – не сдулась, превратившись обратно в отрез серебристой ткани. Наоборот – её верхняя грань изломилась и полезла вверх, превращая летательное средство в просторную полу-палатку – полу-хижину. Эх, мне бы чертежи с описанием таких устройств – я бы Сколково-то посрамил. Вместе с Силиконовой долиной! Шучу, конечно. Чертежи-то я через какое-то время и сам наколдую. А вот высовываться мне в моём мире со своими способностями наверняка не стоит. По крайней мере – сейчас и тем более в официальных учреждениях. Добраться бы ещё до своего мира…
Тётка, распахнув наметившуюся на фронтоне дверь, жестом пригласила нас вовнутрь. Мы зашли, она проследовала за нами. Едва мы оказались внутри, как потолок засветился тем же синим сиянием. Я осмотрелся. Обстановка спартанская, но на какое-то время хватит. Столик в центре в окружении шести стульев – явно выросших из пола, без возможности перепланировки – намертво сросшиеся с корпусом чудо-трасформера. Шесть возвышений вдоль наклонных стен, которые я, поколебавшись, определил как спальные места. Мы в нерешительности остановились, обступив полукругом мегенку, в ожидании дальнейших её действий. Она обвела нас взглядом, поворачивая голову, и вдруг запрыгала на месте, как школьница-первоклашка, получившая первую в жизни пятёрку, хлопая при этом в гигантские ладоши.
– Получилось! Получилось! – радостно восклицала она. – Я знала – у меня не могло не получиться!
Раскрыв объятия, она кинулась к нам, словно намереваясь от радости придушить спасённых от позорного наказания своими раскачанными ручищами. Мы, в понятном ужасе отшатнулись, вжавшись спинами в стену. Та на миг запнулась, сообразив, что такое проявление эмоций нас несколько шокировало, после чего случилась очередное превращение.
В огромном накаченном теле образовалась вертикальная щель, после чего оно распалось на две половинки вместе со шлемом, и, из раскрывшегося экзо-комбинезона выскочила взъерошенная девчонка – та самая, с площади – и с радостным визгом повисла у меня на шее! Я только успел разглядеть довольные мордастины моих зверей. Знали же, заразы, и молчали!
– Ты… ты это как… зачем? – нелепые слова срывались с языка, ибо в голове не осталось не одной мысли, все они были вытеснены звенящей радостью от неожиданной развязки. Хрупкое девичье тело прижималось ко мне, а голова доверчиво, лежащая на моём плече, наполняла невероятной нежностью к этому созданию. Если не бывает любви с первого взгляда – тогда что же это такое? Я понял бессмысленность попыток сформулировать что-то осмысленное и замолчал, просто наслаждаясь моментом.
Наконец девочка чуть отстранилась от меня и подняла сияющие глаза, встретившись со мной взглядом.
– Ты так похож на моего братика! – звенящим от волнения голосом произнесла она, а на меня как будто ушат холодной воды опрокинули. Братика, блин! Не хочу быть братиком!
Глава 7. Сина
Мои спутники, включая зверей опять спали. Мне же от нахлынувших эмоций и беспорядочных мыслей, крутящихся в голове, сон как ветром выдуло. Мы с девчонкой, дождавшись, пока все выберут себе лежаки и начнут устраиваться на продолжение длинного ночлега, выскользнули на улицу, держась за руки. Только я с сожалением отметил, что в этом жесте не присутствует ни капли эротики. Видимо она настолько ассоциировала меня со своим братом, что просто по привычке схватила за руку, повторив давно сложившееся действие.
Кстати, у неё всё же было имя. На мой повторный – уже в другой обстановке вопрос – она, почему-то засмущавшись, назвалась Синой. Сина… неправильное какое-то имя – синтетическое что ли…
Мы сидели прямо на тёплой земле, согревая друг друга боками, и я вытягивал из неё информацию о её мире. Хотя, громко сказано – вытягивал. Сина просто говорила без остановки, перескакивая с темы на тему вслед за моими вопросами. Я же, ругая себя последними словами за то, что не могу сделать маленький шажок, боясь вспугнуть установившееся доверие, как утопающий за соломинку ухватился даже за возможность просто сидеть рядом, тая от близости и разговаривая, пусть и на интересные, но всё же не те темы.
Что же я узнал?
Во-первых, причину, почему у Сины такое трепетное отношение к брату. Дело в том, что женщины в домене, в не зависимости от сексуальных партнёров, рожали детей только одного пола. То есть – если первый ребёнок был мальчиком, то остальные дети, буде таковые окажутся, тоже будут сыновьями. И наоборот. И всё же редко-редко – в одном случае на несколько миллионов – встречались исключения из правил. Таким исключением и оказалась семья Сины. Несмотря на то, что они воспитывались в разных мирах, редкие встречи были тёплыми, и доставляли обоим много положительных эмоций. А может, именно благодаря тому, что были редкими. Мне захотелось познакомиться с её братом. Эх – явно теряю голову – уже и с родственниками тянет знакомиться!
Во-вторых, я узнал, как Сина оказалась на площади в первый и во второй раз. Оказалось, что она вот уже почти год работает в общемировой службе безопасности. И это было её первое самостоятельное задание – внедриться в группу оппозиции и вести простое наблюдение, не вмешиваясь, но по возможности завоёвывая авторитет среди активисток. Поскольку год на Мегене, как опять же выяснилось из беседы, состоял из ста сорока двух суток, был чуть короче земного, приблизительно на десять земных дней, я, произведя в уме несложные вычисления, осторожно поинтересовался её возрастом. Оказалось, что ей совсем недавно исполнилось восемнадцать лет. То есть даже меньше восемнадцати по моему времени. И во сколько же лет начинают трудовой стаж жительницы Мегены? А по-разному. Сину отобрали на эту работу ещё в четырнадцатилетнем возрасте. Поскольку она не возражала, то последующие годы у неё просто изменилась специфика обучения. Отсюда и боевые искусства, и управление сложной, в том числе и боевой техникой, и многое другое, необходимое в дальнейшей профессиональной деятельности. В общем, к девочке, просто так не подъедешь.
В-третьих, за свой налёт на охраняемые объекты, она совсем не переживала. Боевые костюмы не имели индивидуальных опознавательных знаков, а выдавались всем сотрудницам силовых структур. Удостоверение личности, которым она потрясала перед носами охранниц, не раскрывалось, так что инкогнито было обеспечено. Маршрут побега, в чём я, правда, сомневался, отследить невозможно, а официальное нахождение на самостоятельном задании давало возможность для значительных манёвров, позволяя оставаться вне зоны досягаемости достаточное количество времени. Вот отправит нас домой, и как ни в чём не бывало, вернётся на службу.
Было ещё много интересных, но, по сути, не очень важных для меня фактов – про распорядок жизни в условиях таких длинных суток, про причины безлюдности ночных городов и деревень, про то, как она оказалась не готова к плану "Эс", и безумно стеснялась, представив на моём месте любимого братика.
Постепенно речь Сины становилась всё тише. Вымотанная последними событиями девушка, постепенно отходила от эмоционального и физического стресса. Наконец, поняв, что пауза в её сло