Следующий переход мы одолели не сразу. Как только пространство вокруг начало привычно замедляться, сигнализируя о начале перехода, Добрыня остановился, сел на хвост и посмотрел на меня.
– Что там? – поинтересовался я.
– Следующий коридор – зелёный. Идём?
Я задумался. В принципе, если Добрыня потеряет Поиск, то основной наш поход отложится ещё на сутки. А если я потеряю свои способности? Ещё хуже. И к тому же неизвестно – если идёт не полная команда манипуляторов, а только её две трети – распространяются ли в данном случае «бонусы» континуума. Может быть, придётся заплатить не кому-то одному, а нам обоим. С другой стороны были и определённые плюсы. Вполне возможно, что нам сейчас придётся пожертвовать чем-то обоим и потерять сутки. Зато в основной наш поход мы можем напрямую телепортироваться в этот мир, сохранив таким образом способности всех членов команды. Кстати, а есть ли какие-нибудь плюшки у Ивы? Надо будет не забыть поинтересоваться. Не зря же кошка так упорно настаивает на её обязательном присутствии. Да уж. Тут поневоле начнёшь понимать ценность путинок. В общем, ладно, была – не была! Я махнул Добрыне рукой – поехали.
Третий мир. К нашему облегчению даже в неполной тройке платить пришлось опять кому-то одному. И снова – Добрыне. На этот раз он потерял способность Поиска. От обычного пса его теперь отличала только возможность разговаривать со мной. Да и умственные способности никуда, естественно, ни делись. Но в одном нам повезло, хотя это ещё с какой стороны посмотреть – дело в том, что Добрыня, пользуясь уже обычным чутьём, нашёл место, где след обрывался. Собственно это место смог бы найти и я. Мир был холодным. Мы сразу провалились в снег под корку наста. Благо толщина белого покрывала не превышала десяти-пятнадцати сантиметров. Зато и следы гоблина и полиморфа отчётливо читались в свете тусклого местного солнца.
Я нафоткал для архива местных пейзажей и мы двинулись дальше. Но, буквально через сорок-пятьдесят метров следы обрывались. Причём обрывались очень странно – не было ни следов борьбы, ни признаков того, что здесь устроили привал. Просто два двуногих существа шли себе и шли… шаг, ещё шаг… а вот следующего не было. Такое впечатление, что они просто моментально растаяли в воздухе, не успев даже остановиться.
Я предположил, что наши знакомые просто вошли в следующий межмировой переход, но Добрыня тут же опроверг эту гипотезу. Оказывается, когда проводник собирается открыть коридор, он обязательно меняет ритм движения, а в данном случае этого не наблюдалось. Не знаю, смог бы я определить по следам – менялся ли здесь ритм, но псу, естественно, виднее. На то он и собака.
– Ну что, – спросил я у Добрыни. – Обследуем окрестности, или домой?
– Домой. – ответил он. – Тут даже запахов никаких нет, кроме запаха гоблина и полиморфа.
Да уж, чувствую я, что мы столкнулись с той ещё задачкой. Ещё раз запечатлев то место, куда нам придётся скоро вернуться, я сотворил телепорт и мы вернулись к Саману в заведение.
На Шмокодявке за время нашего отсутствия ничего не поменялось. Вампира с драконом ещё не было. Ива спала наверху, Варёк тоже дремала в кресле перед телевизором. Кто-то из прислуги заботливо укрыл кошку пледом, так что из уютного гнёздышка торчали только серые уши. Добрыня сразу же направился к камину и улёгся, блаженно вздохнув. Вытянул передние лапы и положил на них свою огромную морду. Всё ясно – и этот собрался на боковую. Мне же спать особо и не хотелось. Я попытался прикинуть, сколько прошло времени как я бодрствую, но с этими бесконечными прыжками-переходами даже приблизительно не смог подсчитать. Хотя, скорее всего очень много. Просто обновлённый организм видимо пока не требовал отдыха. Всё же, поразмыслив немного, я решил последовать примеру своих зверюшек. Когда ещё удастся отдохнуть. Сопровождаемый одним из работников Самана, я поднялся на второй этаж в чистую просторную комнату и завалился спать.
Один раз я проснулся от осторожного поскрёбывания в дверь. Встал и впустил кошку, которая заявила, что внизу расположилась какая-то шумная компания, а Феди с Саманом до сих пор нет. После чего устроилась на второй подушке и завела мурлыкательную песенку. Убаюканный таким соседством я опять уснул. В этот раз мне снились какие-то кошмары. Я постоянно убегал от незнакомых личностей в чёрных плащах с глубокими капюшонами, полностью скрывающими лица. Но я почему-то знал, что там, в темноте провала прячутся злые глаза и острые беспощадные зубы. И как это всегда бывает в кошмарах – я как будто попал в густую массу, похожую на кисель, которая не позволяла разогнаться и оторваться от преследователей. Но и враги всё никак не приближались. В какой-то момент я вдруг вспомнил, что теперь могу дать отпор практически любому агрессору, перестал убегать, развернулся к врагам, эффектно поднял правую руку над головой, чтобы припечатать преследователей смертельным заклинанием и… проснулся.
За окном уже почти стемнело. Да уж, правильно говорят, что нельзя спать на закате солнца. Варька тоже уже проснулась. С соседней подушки на меня поблескивали в сумерках два кошачьих глаза.
– Рассказывай! – потребовала она.
– Что рассказывать? – не сразу понял я спросонья.
– Сон свой.
– Сон? Да ничего особенного. Кошмар, конечно, но такой может в любой момент присниться. Ещё и на новом месте. Да, в конце концов, может здесь состав атмосферы отличается.
– Не отличается… но это не важно. У тебя фаза быстрого сна длилась почти полтора часа.
– Да-а? А что это за фаза такая?
– Ну, если без подробностей – это то время, когда наиболее яркие сны снятся.
– И что?
– А то, что она очень редко когда превышает двадцать минут. И почти никогда – сорок.
Я, в принципе, не видел в этом никакого криминала, но всё равно постарался изложить кошке всё, что удалось запомнить из своих сновидений. Собственно, рассказывать было особо и нечего. Варька выслушала всё, что я мог вспомнить и задумалась. Потом перебралась поближе ко мне.
– Ложись! – скомандовала она.
Я уже привык к тому, что Варька очень лаконична в тех случаях, когда собирается сделать что-то необычное, поэтому покорно опустил голову на подушку. Кошка прижалась своей головой к моей. В глазах потемнело, и я почувствовал, что вновь проваливаюсь в то состояние, которое было у меня, когда Варёк водила меня «на экскурсию» в инфосферу континуума. Присутствие кошки ощущалось где-то слева. Я «посмотрел» в ту сторону и на миг остолбенел. Передо мной явилась картинка а-ля Чеширский кот. Огромные, горящие зелёным флуоресцентом глаза, серый нос и улыбка до ушей.
– Прикалываешься? – спросил я, обретя дар речи.
– Ага! – через мгновение Варежка проявилась вся. – Ты давай, не отвлекайся. Ищи свой сон.
– Как? Хотя… хм-м.
Я представил себе прошедшее сновидение как некую аморфную серую массу. В тот же миг прямо передо мной материализовалось некая тёмная дымка, которая сгустилась и превратилась в аккуратное облачко. В него я и нырнул.
Получилось! Я смотрел на собственный сон, но как бы со стороны. Причём, в отличие от прошлого раза картинка была очень чёткой, а от того ещё более устрашающей. Меня действительно догоняли пренеприятнейшие личности числом в пять особей. Я хоть и знал, что не догонят, всё равно, с трудом подавил желание вмешаться. Ладно – этот эпизод я и так помню. Как бы посмотреть на то, что было раньше. Я попытался запустить действие сна задом-наперёд, как это бывает при обратной перемотке фильма. Не сразу, но у меня это получилось. Очень скоро этот эпизод закончился. Я как бы появлялся из ниоткуда, следом за мной появлялись преследователи и погоня начиналась. Ну ладно. А что там было раньше?
Буквально через секундный промежуток полной темноты обратная перемотка показала мне тот же сюжет. Я вначале подумал, что вернулся опять к концу сна, потом понял, что преследователей в этом отрывке не пять, а четыре. Ну, допустим… Я ускорил обратную перемотку.
Таких фрагментов с погоней набралось не меньше десятка. Единственное отличие, которое разнообразило каждый сюжет, было в количестве преследователей. Я уже, было, подумал, что все полтора часа сновидений состоят из повторяющихся отрывков, как тут, в очередном фрагменте мелькнуло что-то новое. Остановив перемотку, я запустил запись в обычном порядке.
Мгновенная темнота, и вот я вижу самого себя, карабкающегося на высокую гору. Рядом никого нет. Серый гранит под ногами был весь прошит бордовыми, словно сгустки крови, блестящими прожилками. Чёрная паутина из нитей толщиной в мой мизинец оплетала скелеты низкорослых кряжистых деревьев, которые цеплялись корнями-крючьями за выступы в скалах. Тяжёлые свинцовые тучи повисли прямо над головой. Казалось, протяни руку, и она, проткнув невидимую плёнку, вызовет лавину холодной воды. Непрерывные молнии сверкали в тучах, но при этом сохранялась полная тишина. Высоко впереди, ещё до границы грозового фронта виднелся чёрный зев огромной пещеры. А на краю уступа стояли гоблин с полиморфом и жестами показывали мне, чтобы я быстрее убирался отсюда.
И вот я – тот, который из сна – пересёк какую-то невидимую границу, а может задел спрятанную сигнализацию. В тот же миг, между мной и пещерой откуда-то материализовались уже известные личности, и пошли мне навстречу. Сама же пещера вместе с горой и грозовым небом куда-то пропала. Я-тот развернулся и пустился наутёк. Весь этот фрагмент занял не более пяти секунд, а дальше пошло по уже многократно виденному мною сценарию.
Что ж. Это уже хоть что-то. Хоть я и не понимал – из за чего Варька развела весь этот сыр-бор со сном. Вполне естественно, что переживания за Белиасора и Кормоеда трансформировались в такое сновидение. Хотя, может быть стоит «перемотать» поближе к началу и посмотреть более ранние фрагменты? Но, как только я принял такое решение, меня рывком выдернуло из погружения в инфосферу. Причина такого резкого выхода была более чем очевидна – обессилевшая кошка безжизненной тряпочкой распласталась по подушке. Видимо лишний пассажир в моём лице вымотал Варежку похуже марафонского забега.